— Да, да.

— Вы сейчас случайно не дома?

— Кто это?

— Не хотелось бы по сотовому.

— Черт! Я дома.

Зазвонил телефон.

— Вальдемар Эдуардович, это опять я.

— Кто «я»?

— Иван Иваныч. Разве г-н *ов вам не говорил?

— Нет.

— Странно. Ну что ж… Тогда придется вас соединить с г-ном *овым.

— Эй! — В трубке послышалась стандартная электронная музыка. Затем музыка оборвалась, и послышалась какая-то возня. Отдаленный голос сказал: «Говорите». Другой голос: «Что говорить?» — «Все равно что, лишь бы он понял, что это вы». — «Разве вы в таких случаях не даете инструкций?» Вальд узнал голос Фила. «Мы даем по голове… когда выебываются». — «Можно по печени», — сказал еще один голос. «Можно», — согласился тот. — Алло, алло! — неожиданно громко крикнул Фил в трубку. — Вальд?

— Да.

— Меня… в общем…

— Я уже понял. Ты как?

— Лицо вроде цело… Здесь нехватает зеркала.

— Ясно. Что хотят?

— Не знаю. Вообще-то… если это рекуррентно…

Голос пресекся. «Хватит», — распорядился кто-то издалека, и мутная звуковая картина исчезла. В трубке раздался короткий одинокий гудок.

— Эй, — позвал Вальд, — как вас там!

— Иван Иваныч. Я на линии. Жаль, что Филипп Эдуардович не успел вам рассказать… придется, видно, повторить все сначала. Не возражаете, если я вкратце? Получая подряд «Цельного Бензина», вы кое-кого обидели; теперь надо платить.

— Никого мы не обижали, — сказал Вальд.

— Вот и Филипп Эдуардович заявил мне то же самое… а сейчас он сидит в каком-нибудь темном подвале — я сам не видел, могу лишь предполагать… и, наверно, уже не стал бы заявлять так огульно. А знаете, почему он сидит?

— Почему?

— Потому что он даже не спросил меня о сумме.

— Вы хотите сказать, — уточнил Вальд, — что если я не спрошу вас о сумме, то меня тоже посадят в подвал?

— Просто он не принял мой звонок всерьез; решил, видно, что его кто-то разыгрывает… Вы в более выгодном положении — одной гипотезой меньше.

— Да, но… поскольку все сказанное для меня новость… я тоже должен кое-что выяснить.

— Бесспорно, Вальдемар Эдуардович; я очень вас понимаю. Только выясняйте не слишком долго, пожалуйста: во-первых, Филипп Эдуардович может простудиться, а во-вторых, если в течение суток вы тоже не спросите о сумме, то первый из пальцев Филиппа Эдуардовича будет отправлен его жене.

Вальд вздрогнул.

— Вы поняли? — спросил голос.

— Да. Как я с вами свяжусь?

— Я буду набирать ваш сотовый каждые шесть часов; постарайтесь быть в зоне досягаемости. Кстати, — добавил голос, помедлив, — я уже говорил Филиппу Эдуардовичу… в телефонии мы не слабее вас, поэтому не тратьте время на всякие определители.

— Ясно, — сказал Вальд.

— До связи, Вальдемар Эдуардович.

Голос исчез. O tempora, подумал Вальд, o mores. И откуда только берутся такие? Ведь это образованный, как бы интеллигентный человек. Разбираешься в связи? Деньги нужны? Ну и воруй себе понемножку из банковских сетей, покупай по несуществующим кредитным картам… Противоестественно, когда такой говорит о пальце. Профанация каких-то неписаных, но подразумеваемых цеховых правил… Предательство. Позор.

Вальд нажал кнопку.

— Да?

— Аня, это я. Он нашелся.

— Слава Богу…

— Рано радуешься, — буркнул Вальд. — Плохи дела.

— Что с ним?

— Пока ничего. Его… в общем, он хрен знает где.

— Так. Так. Что будем делать?

— Вначале успокойся.

— Я спокойна.

— Я позвонил тебе просто чтобы сказать. Просто как обещал. Ничего не вздумай делать.

— Как… я не могу ничего… я имею право!

— Хочешь получить палец в посылке? — мрачно спросил Вальд. — Вот твои права, дорогая.

Он услышал в трубке сдержанный плач.

— Короче. Собери на всякий случай какой-нибудь чемодан и сиди у себя как мышка. Если кто… или что… ничего не знаешь, ничего такого… поругалась с мужем и переживаешь. Поняла?

— Да. Вальд!

— Ну?

— Можно я буду звонить тебе?

— Аня…

— Все, все… Но ты мне сразу дашь знать?

— Да.

— Я буду молиться.

— Давай.

Он положил трубку и задумался. Молиться — тоже, наверно, не последнее дело… Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum; adveniat reginum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis nodie; et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris; et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo. Amen. Нужно сходить в церковь. Интересно, а здесь что бы предпринял Сид?

У меня столько денег, подумал он, что я мог бы нанять маленькую армию. Я мог бы заставить их выдать мне этого Иван Иваныча; я бы поставил его на колени и заставил землю жрать. Он не видел подвала, в котором сейчас Фил? Он бы его увидел.

И что я потом делал бы со своей армией? Вернее, что моя армия сделала бы со мной?

Он выпил рюмку водки и набрал номер телефона.

— Good afternoon, — услышал он медовый голосок.

— Сьёкье, — сказал он и ощутил комок в горле. — Это Вальд. Ты помнишь меня?

— О… Вальд! Как ты?

— Хорошо. Вижу, родимый фьорд еще далеко?

— О Вальд, милый Вальд… не надо о фьорде.

— Ты сейчас одна?

— К сожалению. Воздушные шары не так уж часты… да и страусы что-то редко забегают…

— Сьёкье!

— Я здесь.

— Я звоню просто так.

— Я поняла.

— Ты здорова?

— Вполне, — удивленно сказала Сьёкье. — Что-то случилось, Вальд?

— Почему ты решила?

— У тебя голос какой-то печальный, озабоченный.

— Это я так, просто устал… Знаешь?

— Да?

— Знаешь… я люблю тебя, Сьёкье.

Вальд услышал вздох.

— Сьёкье!

— Я здесь.

— Я хочу тебя.

— Я тоже.

— Только хочешь — или…

— Мы говорили с тобой об этом.

— Да. Да. Знаешь, я должен бы попрощаться с тобой и вернуться к своим делам, но так не хочется…

— Я… я понимаю тебя.

— Но надо.

— Да.

— Целую тебя, Сьёкье.

— И я тебя, Вальд. Будь осторожен, береги себя.

Вальд положил трубку. Потом выпил еще одну рюмку. Потом вздохнул и с отвращением стал набирать сотовый Эскуратова.

Наутро Марина, придя на Большой Афанасьевский, застала Госпожу растрепанной, неухоженной и с лицом одновременно бледным и опухшим от слез.

— В чем дело? — ахнула она. — Вас обидели?

— Не спрашивай, — выдавила Госпожа. — Иначе…

Она махнула рукой и зарыдала.

Марина тщетно хлопотала, пытаясь помочь.

— Сделай мне ванну, — сказала наконец Госпожа. — Я совсем расклеилась; нужно приводить себя в порядок.

— Минуту, Госпожа…

Что же ей залить, думала Марина, в отчаянии перебирая флаконы с пеной для ванн. Цветочные запахи явно не ко времени… только выведут ее из себя; нужно что-нибудь нейтральное, мягкое… а, вот: морская пена. Или эвкалипт? Нет, морская. Выключив все пузыри, она залила пену, врубила воду на полную и побежала менять полотенца.

Она раздела Госпожу, с удовольствием вдыхая запахи ее тела, из-за бессонной, проведенной в одежде ночи более сильные, чем всегда. Бережно поддерживая усталую Госпожу за попку, не потерявшую аппетитности от невзгод, она помогла ей погрузиться в воду. Восстановив пенные покровы, нарушенные погружением Госпожи, она хотела было удалиться, как та схватила ее за руку.

— Посиди со мной.

— Конечно, Госпожа.

Марина села на теплый кафельный пол и приникла щекой к маленькой руке Госпожи, небрежно брошенной на борт джакузи. Она могла бы долго так сидеть. Она уже знала от Вероники, что случилось вчера, и теперь ее беспокоило лишь то, что могло случиться сегодня.