— Почему же ты не вышла за своего друга Ингвара?

— Потому что Ингвар женился на Соне. Я рада за них; у них отличные дети и отличная семья.

— А интересно… если твой муж не захочет заниматься любовью только в воде?

— Ты зришь прямо в корень, — сказала Сьёкье и улыбнулась. — Когда я была девчонкой, этот вопрос препятствовал моему замужеству, он казался мне неразрешимым. Постепенно, наблюдая за семьей Ингвара и Сони, я нашла ответ на него. Семейная жизнь — это компромисс; конечно, по требованию мужа я отдавалась бы ему и на суше — возможно, даже чаще, чем в воде… Со временем, однако, мой муж — если он не будет страдать водобоязнью (а за такого я бы и не пошла) — сам поймет, как это прекрасно; разве ты с одного раза не убедился, насколько это легче и красивее? А знаешь ли ты, как полезно рожать под водой — и для матери, и для ребенка! Обязательно изучи этот вопрос, ведь не всегда тебе быть воздухоплавателем…

Сзади раздался плеск, и Вальд обернулся. Плыл Сид; с письменными принадлежностями, зажатыми в зубах, он был похож на пирата. Сьёкье расхохоталась. Он не сразу отдал ей принадлежности — начал мотать головой, рычать, дурачиться, а отдавая их наконец, поцеловал ей руку. Наблюдая за этой игрой, Вальд поймал себя на явном приступе ревности; пока он обдумывал это необыкновенное для него событие, Сьёкье написала на бумаге адрес, по которому предполагалось присутствие страуса, и даже нарисовала план — как доехать.

— Маленький совет, — сказала она, закончив эту работу. — Если хотите получить назад своего страуса… а тем более оставить его в Правде Или Последствиях на постой…

Она замялась.

— Ну? — подбодрил ее Вальд.

— Никому больше не рассказывайте про ваше путешествие. Придумайте что-нибудь другое.

— Понял, — сказал Вальд. — А кстати, откуда такое странное название — Правда Или Последствия?

— А черт его знает, — пожала плечами Сьёкье. — Вообще-то они обычно говорят «П или П»; а что касается происхождения этого имечка, то мне рассказали какую-то детскую сказку… так как она еще более невероятна, чем ваше путешествие, то не стоит даже и повторять.

— Что ж, — сказал Вальд. — Спасибо тебе, Сьёкье.

— Не за что. Надеюсь, Сид, мы скоро увидимся…

— Еще как!

— …а ты, Вальд, прощай.

— Я заметил, что на обороте листка осталось немного свободного места, — сказал Вальд. — Напиши-ка мне на всякий случай свой телефончик.

Взгляд серых глаз удивленно поднялся.

— Тебя же пинают из Америки.

— А ты и норвежский телефончик напиши.

— Хорошо, — тихо сказала Сьёкье и исписала всю обратную сторону бумажного листа.

Пока искали старину Эбенизера Стампа, старина успел найти страусиных кормов. Он сидел на белом пластмассовом стуле посреди лужайки и с доброй улыбкой на бородатом лице наблюдал, как страус жрет слегка поодаль. У Вальда отлегло на душе, когда его взору предстало это идиллическое зрелище. Сьёкье с теткой Эбигайль сделали свое дело; теперь остановка была за малым — убедить старину Эбенизера дать Ники приют. Вальд поднял палец и нацелился им на кнопку.

— Стоп! — сказал Сид. — Страус нас еще не заметил.

— И что?

— Сейчас старик пойдет нам открывать, и тогда он заметит. Ты уверен, что он снова не бросится наутек?

— Разумно, — сказал Вальд. — Но как же быть?

— Нужно подползти сзади, — сказал Сид.

Пригибаясь, друзья пробежали по асфальтовой дорожке почти до самого гаража; здесь глиняный заборчик вообще кончался — даже перелезать не потребовалось. Сид знаком указал Вальду направление дальнейшего движения. Они обогнули дом с правой стороны и, крадучись, добрались до того угла дома, за которым открывалась лужайка со стариной Эбенизером и его гостем.

— Не дал бы он дуба с перепугу, — озабоченно шепнул Вальд, остановившись перед самым углом. — Как, по-твоему, привлечь его внимание, чтобы Ники не сбежал?

Сид немного подумал.

— Заметил ли ты, — спросил он, — что веревка по-прежнему у страуса на ноге?

— Хм.

— Плохой из тебя диверсант. Она на ноге.

— И что с того?

— На этом базируется мой план. Вначале мы оба подкрадываемся сзади и располагаемся прямо за стулом старины Эбенизера. Затем негромко заговариваем с ним; наша первая задача — заставить его не оборачиваться и не делать резких движений.

— Тут-то он и окочурится.

— А мы скажем: «Не пугайтесь… ради Бога, не пугайтесь»… притом говорить нужно внятным и тихим голосом. Дальше скажем: «Мы не имеем намерения вредить вам; мы пришли умолять вас об одной милости»…

— Еще чего — умолять о милости!

— Что у тебя, язык отсохнет? Зато эти гиперболы должны воздействовать на его подсознание; может быть, даже удастся его убедить подвинуться к страусу поближе…

— Хм.

— Затем один из нас, то есть ты, молнией выскакивает вперед и хватает веревку.

— Почему я? — спросил Вальд.

— Потому что, — объяснил Сид, — именно ты имеешь огромный опыт общения со страусом.

— Плохой план, — сказал Вальд. — Во-первых, я не смогу молнией; во-вторых, у него очень сильные ноги.

Сид изобразил неудовольствие.

— Тогда придумывай сам.

— Может, позвонить ему по телефону?

— Точно, — хлопнул себя Сид по голове, — как же мы раньше не додумались! Я звоню ему… он идет в дом к телефону… а ты тем временем подкрадываешься из-за стула и бросаешься на веревку…

— Да не хочу я бросаться; мы ему просто можем позвонить и все объяснить… Попросим привязать страуса…

— Мне кажется, это не телефонный разговор.

— Freeze! — внезапно раздалось сзади.

Воздухоплаватели обернулись.

Старина Эбенизер, держа наизготовку «Ремингтон» тридцатого калибра, стоял шагах в десяти от них и весьма недружелюбно смотрел на обоих. Только теперь друзья смогли разглядеть его как следует.

Ростом он оказался не менее шести футов. На нем были сапоги из дубленой кожи аллигатора; в широкие голенища были заправлены штаны из домотканой шерсти, когда-то крашенные соком кизила, но теперь уже потерявшие от детергентов свой цвет. Прямо на тело была надета рубашка из оленьей кожи, а поверх нее — выцветшая зеленая куртка, сшитая из байкового одеяла с вытертым ворсом. Сильно потрепанная порыжевшая войлочная шляпа дополняла его скромный костюм.

Вальд перевел взгляд на ствол снайперского оружия и содрогнулся, увидев лицо смерти. Сид, наоборот, решил, что это какое-то недоразумение; приветливо улыбаясь, он двинулся навстречу старине Эбенизеру.

Старина выстрелил Сиду под ноги. Пуля, словно невидимая кирка, вывернула наизнанку кусок дерна и обсыпала землей обоих воздухоплавателей. Сид остановился и перестал приветливо улыбаться.

— Руки вверх, — сказал старина. — Кто вы такие?

— Мы Сид и Вальд.

— Вы вторглись на частную территорию. Я могу вас убить, и мне ничего за это не будет.

— Ишь ты, какой фон-барон, — разозлился Сид, под впечатлением от только что пережитого. — Да мы пришли за своей собственностью, то есть страусом, которого вы демонстративно кормите на лужайке; между прочим, это тоже можно приравнять к воровству.

— Хотя после вашего выстрела, — добавил осмелевший Вальд, — этот вопрос вряд ли актуален. Думаю, что страус уже убежал. Нечего сказать, удружили вы нам, мистер Стамп.

Старина Эбенизер опустил ружье.

— Обычно люди заходят сюда через калитку, — проворчал он без малейшего раскаяния. — Что до страуса, то я спрятал его в гараже; коли хотите толковать о нем, пройдите-ка через калитку, а там поглядим.

— Зачем? — удивился Вальд.

— Не было случая, чтобы Эбенизер Стамп не выдворил непрошеных гостей со своей территории, — объяснил старик. — А вы именно таковы. Желаете спорить?

— Но ваша вина первая по счету!

— Зато у меня ружье.

Не глядя друг на друга со стыда от того, что им нечего противопоставить последнему аргументу, друзья двинулись обратной дорогой вокруг дома.

— Сволочь какая, а? — сказал Сид, завернув за первый же угол.