2 марта 138-я советская пехотная дивизия вышла к южной окраине Выборга, но в город войти не смогла. Об этом Маннергейм говорил: «Наша тыловая линия была довольно удачной, а Выборг со своими древними крепостными рвами и фортификационными сооружениями был хорошим опорным пунктом». Фельдмаршала мало беспокоило то, что финские войска не имели опыта боев в крупных населенных пунктах, его волновало только одно: сможет ли армия «Карельский перешеек», измотанная боями, остановиться и закрепиться на третьей линии обороны.

Части Красной армии, стремясь перерезать коммуникации финнов, ведущие к Выборгу, вошли в огневое соприкосновение с финнами, закрепившимися на третьей линии обороны. В районе Выборгского залива финны оказались в критическом положении. Маннергейм бросает к побережью все свои резервы. Создается оперативная группа войск «Ха-мина», подчиненная непосредственно главнокомандующему. В воздух поднимается вся финская авиация, которая ведет обстрел советских войск, двигавшихся по льду Выборгского залива. Несмотря на все эти меры, оборона побережья была организована плохо, в результате чего на участке Виланиэми советская пехота при поддержке танков прорвала оборону финнов и в четверг 7 марта вышла на шоссе Выборг — Сяккиярви, перерезав финскую береговую оборону надвое.

Маннергейм приказывает срочно перестроить финскую береговую оборону.

В Москву направляется финская правительственная делегация во главе с премьер-министром Ристо Рюти.

Командующий армией «Карельский перешеек» генерал-лейтенант Хейнрикс докладывает Маннергейму: «Боеспособность армии падает. Снарядов осталось на три недели. Фронт может продержаться в лучшем случае еще неделю».

Движение советских войск замедлилось, а на Восточном фронте вообще прекратилось. Сказывались самоотверженная стойкость финнов и большая усталость красноармейцев.

7 марта советские войска, расширяя свой прибрежный плацдарм, вышли к шоссе Выборг — Хамина. Узнав об этом, Маннергейм докладывает правительству: «Положение тяжелое. Новые войска перебрасываются через Выборгский залив. Мы не можем отбросить их назад. Это последняя наша линия. Надо скорее заключать мир, не дожидаясь прорыва последней линии нашего фронта, и пока наша армия не разбита и есть угроза интервенции — это наш козырь. Нужно срочно заключать мир».

11 марта 1940 года советские войска прорвались на шоссе Выборг — Хельсинки. Части 34-го советского стрелкового корпуса заняли значительную часть Выборга, но финны продолжали удерживать его северную и северо-западную части, а также район у разрушенного вокзала.

Во вторник 17 марта 1940 года в 22 часа в Москве были подписаны мирный договор с Финляндией и протокол к нему. Финляндия лишилась Выборга, Кексгольма и Сортавалы и более 10 % сельхозугодий, в глубь страны было эвакуировано 440 тысяч человек.

Вечером 12 марта командарм 1-го ранга Тимошенко, при поддержке А. Жданова, просит разрешение у Сталина в шесть утра 13 марта начать штурм Выборга, чтобы «финны запомнили это надолго». Сталин покрыл его матом, разрешение дал. Несмотря на огромное превосходство в силах, Красная армия, потеряв 862 бойца, Выборг не взяла. Ровно в 12 часов финские части начали отход. Стороны прекратили огонь. В 16.40 флаг Финляндии был спущен с флагштока Выборгского замка.

Днем лживая оперсводка штаба Ленинградского военного округа сообщила: «К семи утра 13 марта наши войска в ходе двухчасового штурма заняли город Выборг».

14 марта 1940 года фельдмаршал Маннергейм подписывает приказ № 34, в котором говорится: «Солдаты доблестной финской армии! Между нашей страной и Советской Россией заключен мир, тяжелый мир, по которому Советской России передаются почти все поля сражений, на которых вы проливали свою кровь, защищая то, что мы все расцениваем как самое дорогое и ценное…

Свыше 15 000 из вас, оставивших свои поля, больше никогда не увидят своих домов, а сколько еще людей навсегда потеряли способность к труду…

Солдаты! Я сражался на многих полях сражений, но не видел еще солдат, сравнимых с вами. Я горжусь вами, как гордятся собственными детьми…»

Всех похвалил старый фельдмаршал, для всех нашел теплые и проникновенные слова.

Небольшой и бедной вооружением финской армии удалось устоять против одной из самых многомиллионных армий мира, в избытке снабженной современной техникой, и нанести ей огромный урон.

Хотя война для финнов окончилась большими потерями — 23 тысячи павших в боях и пропавших без вести, они могли быть гораздо больше, если бы не бережное отношение фельдмаршала Маннергейма к своей армии. Он спланировал боевые действия так, чтобы потери в живой силе были наименьшими.

Комментируя течение и исход Советско-финской войны, Маннергейм писал, что русский «пехотинец — массовый боец, который вдалеке от командования и без связи со своими товарищами не способен действовать самостоятельно… Пехоте была свойственна поразительная фатальная покорность… Хотя политический террор играет здесь свою роль, объяснение, по-видимому, следует искать в непредставляемой для европейца способности обыкновенного русского человека переносить страдания и лишения с тем фатализмом, который оказывал и все еще оказывает влияние на политическое развитие».

Финляндия вышла из войны, но судьба ее соседей говорила, что мировой пожар продолжается. Московский договор не способствовал возникновению доверительных отношений с Советским Союзом.

В стране появилось состояние страха, после того как могучий сосед начал прибирать к рукам страны Прибалтики, объявляя их союзными республиками. Учитывая это, фельдмаршал Маннергейм не передает полномочия главнокомандующего финской армией президенту, что впоследствии послужило поводом для нападок на него как на диктатора. Учитывая угрожающее положение в Западной Европе и СССР, Финляндия по требованию фельдмаршала поддерживала свои вооруженные силы на высоком уровне. Численность ее армии в три раза превзошла ее мирный уровень. Начали спешно укрепляться новые пограничные рубежи благодаря искусному и целеустремленному руководству генерал-лейтенанта Ханнелина. На фортификационных работах было занято 30 тысяч человек. На прибрежном участке Финского залива работы выполняли шведы.

Финляндия оказалась изолированной от Англии и Франции, которые после Советско-финской войны утратили к ней свой интерес. Видимо, не случайным было заявление Черчилля в марте 1940 года о том, что «Финляндия в любом случае для нас потеряна».

В этой обстановке Маннергейм предлагает идею заключения оборонительного союза с Норвегией и Швецией. Однако Молотов быстро нанес смертельный удар по этому плану, заявив в конце марта 1940 года, что проект имеет антисоветскую направленность и противоречит московскому мирному договору. Правительство Норвегии не раз потом проклинало себя за то, что не смогло активно поддержать Маннергейма в создании тройственного союза. Но было поздно — германские войска уже хозяйничали на норвежской земле!

Фельдмаршал, прочитав разведсводку о событиях в Советском Союзе, с интересом остановился на сообщении о том, что немецкий самолет «Юнкерс-52» незаметно пролетел всю территорию России и в Москве сел на центральный аэродром столицы, возле стадиона «Динамо». Комментируя это событие офицерам штаба, Маннергейм сказал: «У русских о боеготовности только одни слова, а на деле мыльный пузырь…» Он вспомнил также приказ народного комиссара обороны от 16 мая 1940 года № 120 и с сарказмом заметил: «Почему вы, маршал Тимошенко, постоянно твердите, что войска нужно учить тому, что нужно на войне, а сами, лично, командуя Северо-Западным фронтом в дни Зимней войны, отдали мне в плен целую дивизию своих солдат и офицеров?»

Отношения Финляндии и Советского Союза, несмотря на мирный договор, были крайне напряженными. Часто возникали разногласия относительно толкования договора. Советский Союз постоянно вмешивался во внутренние дела страны, требуя все новых и новых уступок — то возвращения предприятий, вывезенных из Карелии и с мыса Ханко, то ликвидации концессии на никелевые рудники англичан в районе Петсамо.