История промышленного развития страны нередко находит яркое, а то и курьезное отражение в биографиях людей, весьма далеких от хлопотливого мира техники и производства. В том, что философ и рантье Герберт Спенсер гордился своими патентами на электрический мотор и способ насаживания мух на рыболовный крючок, отразилось традиционное для английской промышленности пренебрежение к научной подготовке инженеров, убежденность в превосходстве практического опыта над теоретическим знанием. В том, что знаменитый профессор-астроном С. Лэнгли изобрел астрономическую систему поверки времени на трансконтинентальных железных дорогах, проявился свойственный американской промышленности дух предприимчивости и культ успеха. И в том, что в России даже ученые, даже инженеры сплошь и рядом не патентовали самые настоящие, представляющие огромную ценность изобретения, сказалось многовековое пренебрежение образованных слоев русского общества к промышленно-заводской деятельности.

Считалось просто неприличным, чтобы офицер, чиновник, профессор, получающий жалованье от государства, вдруг начал бы изобретать, хлопотать о получении патента, налаживать производство. Ведь это означало бы, что он становится на одну доску с мещанами и купцами, то есть людьми, занимавшими гораздо более низкую ступень в иерархии чиновническо-помещичьего государства. В течение всей своей жизни Менделеев боролся с этим вредным для русского народа предрассудком. Но сила этого предрассудка была такова, что даже сам Дмитрий Иванович не избежал его влияния.

Уже умудренным жизнью старцем он вспоминал свою первую поездку в Баку в 1863 году. Тогда его рекомендации позволили Кокореву настолько поправить дело, что некогда убыточный фотонафтилевый завод в Сураханах уже на следующий год принес владельцу 200 тысяч рублей чистого дохода. «Приезжает ко мне тогда В. А. Кокорев и предлагает поехать править его дело в Баку, в год получать по 10 тысяч рублей да 5 % с чистого дохода… Ни минуты не думая, отказался, чего, конечно, не сделал бы на моем месте ни англичанин, ни француз, ни немец. Стал меня умница Б. А. Кокорев допрашивать о причинах отказа, опроверг все мои доводы (о пенсии, о возможности работать для науки и т. и.) или отговорки и очень верно заключил, что все это барские затеи, от которых России очень плохо двигаться вперед».

Спустя 20–30 лет положение сильно изменилось. Россия твердо стала на путь капиталистического развития. По всей стране строятся заводы и фабрики, железные дороги проводятся со стремительностью, незнакомой Западной Европе, возникают новые отрасли промышленности. И в этом бурно растущем хозяйстве требовались не узкие специалисты, способные решать хоть и важные, но локальные задачи, а люди редкой универсальности и широты кругозора. Люди, способные выявить наиболее перспективные направления для целых отраслей промышленности, способные правильно разместить заводы, равно сильные в инженерных, экономических, технологических и отчасти даже дипломатических вопросах.

Естественно, что в этой ситуации таланты Менделеева нашли себе гораздо более важные применения, нежели изобретательство. Но при изучении его трудов легко убедиться, что в них между делом, мимоходом брошено столько мыслей, способных у другого стать темой диссертации, столько идей, способных у другого стать изобретением и делом всей жизни, что о Менделееве можно смело говорить как о крупном изобретателе, хотя за всю свою жизнь он не взял ни одного патента.

Нефтепроводы, нефтеналивные суда, масляные кубы для непрерывной перегонки нефти, пироколлодийный порох — все эти изобретения, разработкой которых занимался сам Дмитрий Иванович, известны довольно широко. Но в трудах Менделеева содержится огромное количество хотя и гораздо менее известных, но не менее интересных технических идей, причем здесь порой соседствуют предложения, в которых отдастся дань как уходящим, так и грядущим временам.

Скажем, у современного человека может вызвать улыбку предложение Менделеева выращивать некоторые сорта трав, чтобы выгодно заменить дровяное топливо травяным. Но не устаешь поражаться той ясности понимания, которая позволила Дмитрию Ивановичу в 1876 году, когда единственным ценившимся нефтепродуктом был керосин, а единственным применением керосина — освещение, увидеть новые горизонты нефтяного дела. «Мне рисуется в будущем… нефтяной двигатель, размерами и чуть-чуть не ценою немного превышающий керосиновую лампу. Не у одного ткача, токаря, кузнеца или вообще мастерового, а у ученого и неученого, у всякого — он родит движение, когда нужно. Если бы я имел денежные средства и свободное время, стал бы разрабатывать этот вопрос…» И действительно, во время поездки в Америку он тщательно собирал любые материалы об устройстве тогда еще только появившихся первых двигателей внутреннего сгорания. И так ясны были ему их свойства и особенности, что уже тогда, в 1876 году, он предвидел: «Для подводного плавания удобнее всего иметь именно такие машины, потому что движение сжатым воздухом или паровиком требует несравненно большего запаса сжатого воздуха». Оценить многозначительность этих слов поможет маленькая историческая справка: в 1900-х годах, то есть четверть века спустя, секрет удачности подводной лодки американца Дж. Голланда заключался только в том, что он установил на ней двигатель внутреннего сгорания…

В 1876 году, когда бензин считался бесполезным отбросом, Дмитрий Иванович писал о выгодности и удобстве двигателя, под поршнем которого взрывается смесь воздуха и летучих частей нефти, то есть бензина. А 40 лет спустя потребление бензина в Америке впервые за всю историю нефтяной промышленности превысило потребление керосина. Тогда-то и пришлось вспомнить о пиролизе, позволяющем увеличить выход бензина из нефти, о котором все в том же 1876 году писал Менделеев:

«…Должно разработать сведения о действии жара на тяжелые масла нефти. Тогда они претерпевают изменения и между продуктами, конечно, найдутся технически важные и полезные».

В записках и письмах Менделеева содержится немало идей, способных при разработке превратиться в ценные изобретения. Так, в 1901 году, извещая морского министра о том, что в Главной Палате мер и весов налажено в значительных количествах производство жидкого воздуха, Дмитрий Иванович предлагает морскому ведомству провести исследования взрывчатого вещества, состоящего из смеси угля и жидкого воздуха. «Взрывы льда, по моему мнению, могут оказать большую услугу при выводе кораблей из льдов, если последние по своей толщине будут препятствовать или задерживать ледоколы. Развитие опытов… может… много содействовать выяснению вопроса о применимости жидкого воздуха для действия орудий».

В 1904 году в записке министру финансов Менделеев предложил для орошения земель в южном Поволжье использовать силу ветра. «Ветряные двигатели уже сослужили свою громадную историческую службу, осушив и продолжая осушать для земледелия большие площади земли в Голландии, и, я думаю, русским лучше подражать этому старому примеру, чем особо гнаться за последним словом времени…» Чтобы избавиться от серьезного недостатка ветряных двигателей — ураганные ветры нередко разрушают их, — Дмитрий Иванович разработал горизонтальную турбину, которая гораздо меньше подвержена разрушительному действию ураганных ветров. «Такое приспособление, — писал он, — устроенное мною лет 20 тому назад в малом виде в моем имении, было выставлено, не помню кем, на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде и, сколько мне известно, уже действует исправно в разных местностях России».

Особенно поразительны рассыпанные в сочинениях Менделеева идеи, о которых он упоминает одной-двумя фразам. Так, в 121 дополнении к первому тому «Основ химии» Дмитрий Иванович сообщает о том, что из жидкого воздуха можно легко получать газ, богатый кислородом. «…Горением в таком газе, — продолжает он, — можно получить очень высокие температуры, полезные во многих (особенно в металлургии) применениях». Идея, которая через несколько десятилетии привела к появлению кислородного дутья в металлургии.