Утром моя голова болела, как с похмелья, хотя я к коктейлю и не прикасалась. По-моему…
Схватив на кухне бутерброд, я буркнула бабушке что-то вроде: «Буброе утро». Потом повернулась и закрылась в комнате. Где-то полдня я пролежала в кровати, мучаясь головной болью.
Когда она, наконец, прошла, я встала и внезапно поняла, что заняться мне совершенно нечем. Все книжки остались дома, а выходить на рынок жутко не хотелось — за окном моросил мелкий затяжной дождь.
В общем, я некоторое время бесцельно побродила по комнате, а потом пошла детально изучать содержимое бабушкиной квартиры. К моему огромному сожалению, у моей родственницы не оказалось дома даже завалящего магнитофона, так что музыку послушать не удалось. Тогда я подошла к бабушкиному книжному шкафу.
Большинство найденных там книг я отмела. Если честно, произведения типа «Сто советов юным домохозяйкам» или «Похудеть за 2 дня» меня совсем не вдохновляют. А остальное занимала классика. Но большинство этих произведений я уже читала, остальные же — каюсь! — не горю желанием читать.
Но тут мой взгляд наткнулся на заголовок «Цыганский рубин». Рука сама собой потянулась к полке.
На первой странице обнаружилась короткая аннотация к книге: «Результаты проведённых исследований быта, верований и культуры средневековых цыган».
Некоторое время я раздумывала с вполне определённым итогом. Потом сделала себе чай, устроилась в кресле и углубилась в чтение.
Начиналась она с расшифровки древних рун и символов кочевого народа. Одно из изображений показалось мне смутно знакомым. Я взяла в руки карты. Да, так и есть. Руна на обороте карт и изображение в книге были совершенно идентичны. Желая узнать, что означает этот знак, я одной рукой коснулась карт, другой — рисунка. В тот же миг изображения вдруг полыхнули призрачным светом. По комнате пронёсся порыв леденящего, пронизывающего ветра; взметнулись вверх занавески, зашуршали, отрываясь, листки календаря; страницы замелькали, как бешеные; свет лампы мигнул.
Через пару минут всё улеглось. Мой взгляд вновь упал на книжку. Секунду спустя сердце забилось молотком об рёбра. С картинки на меня смотрела женщина, изображённая на какой-то гравюре. Её лицо мне подозрительно напомнило мою старую знакомую — Эльвиру. Хуже того, это самое имя красовалось на заглавии страницы.
Сглотнув ком в горле, я принялась читать текст-приложение: «Эльвира, цыганка-полукровка, жившая в шестнадцатом веке и признанная ведьмой. Легенда гласит, что цыгане того времени презирали её за родство с другим народом, и Эльвира ещё девочкой взбунтовалась и ушла из табора. Она долго скиталась и в итоге обрела довольно знатного мужа и дом — но не успокоилось мятежное сердце. У гостившей в её доме странницы украла она однажды странные карты, и пробудили они в ней спящую силу, и дали они ей непомерную власть. А странница ушла, не оглянувшись, а юная Эльвира глядела ей вслед. Дойдя до развилки, незнакомка вдруг растаяла, как морок. Уже тогда знала юная ведьма, что развилки — места духов, значит и та, у кого карты украдены, не человек. Но желание безнаказанно творить волшбу, хотя она и была под запретом, победило в довольно бесшабашной девушке страх перед возможными последствиями. Собрав вокруг себя 12 девиц с даром и характером, стала девушка всё глубже погружаться в тайны мира духов. Её муж не знал ничего об этом.
Минули годы, у Эльвиры родилось две дочери: Филона и Камилла. Магия её стала непобедимой, и она об этом знала. Но самонадеянность — тоже порок. Однажды один из духов вырвался из власти тринадцати ведьм. Он пришёл к мужу Эльвиры, рассказал тому сильно приукрашенную правду о жене, замутив рассудок. И граф начал втайне от всех готовиться к сожжению ведьм. Справиться с ними было очень трудно, и ничего б не удалось, если б не посоветовал дух обратиться к старшей дочери — Филоне. Стоит ли говорить, что мать обучила детей всему? Но черно было сердце старшей дочери. Чтоб заполучить карты, она согласилась помочь убить свою мать. Одной из тёмных ночей пришла она в тайное святилище тринадцати ведьм, выкрала карты и разбила защитные обереги. А на следующее утро был костёр, Костёр Тринадцати. Лишённые поддержки карт, не устояли ведьмы перед бушующей толпой. Только Эльвира могла сопротивляться, но истратила она силы все на то, чтоб сделать невидимой Камиллу, которую тоже хотели сжечь. Видимо, великая чародейка могла б сделать ещё что-то, но стоило увидеть лица дочери и мужа среди палачей, как голова её опустилась, а чёрные волосы разлетелись по плечам…
Морок отпустил графа, когда уже зазвучали дикие вопли ведьм. Он кинулся вперёд, но сделать уже ничего было нельзя. Тогда он выхватил из рук торжествующей дочери карты и швырнул их в огонь. Столб пламени взметнулся до небес и разросся, спалив заживо несколько зевак. Филона убежала с площади, воя, как раненый зверь. Люди тоже убежали прочь. Лишь Камилла осталась невидимым призраком стоять у могил дорогих ей людей. Слёзы застилали ей глаза, но она увидела что-то в страшном пепле. Это были Таро, не подвластные ни одной из земных стихий. Девушка хотела повернуться и уйти, не вдруг почти наяву увидела свою мать. Она сказала:
— Забери их, девочка. Используй с умом. Они сильны, очень сильны. У тебя будут дети, у твоей сестры тоже. Все они будут иметь дар. И их дети, и дети их детей. Но наследники Филоны навеки прокляты. Нет, не мной. Они сами себя проклянут. Они будут вечно искать силу карт и вечно погибать ради этого. Только мои наследники смогут владеть тем, что сейчас лежит в пепле у твоих ног. У двенадцати девочек, что сгорели со мной, не было и уже не будет детей. За это я проклята — собой, не кем-то. Если разобраться, мы всегда проклинаем себя сами. Запомни меня такой, как сейчас видишь. Для других же я стану такой…
И перед Камиллой появилась старуха с бездонно чёрными глазами. А потом она пропала, но говорят, являлась многим молодым гадалкам во тьме зеркала. Существует даже гравюра с её изображением.
Такова легенда. Историческая правда же состоит в том, что в 1564 году графиня и 12 ближайших её подруг были сожжены по приказу графа. Никто не озаботился этим, поскольку все они были незнатными и признаны ведьмами. Те карты, о которых предположительно говорилось в легенде, сейчас сохранены как раритет в одной из частных коллекций».
Некоторое время я посидела молча, тупо глядя в одну точку. Правда доползала до мозга, сковывая льдом кровь в жилах. Выходит, та старуха, что смотрела на меня странными, безумно чёрными глазами, давно мертва. Она сгорела на костре в шестнадцатом веке, преданная дочерью по имени Филона…
Я взяла в руки карты и стала их пристально разглядывать, поражённая внезапной догадкой. Теперь я уже настороженно, почти с ужасом просматривала тонкие знаки, образующие символ, значение которого вдруг стало мне понятно. С оборота на меня смотрело странное око, сотворённое переплетением дымчатых образов, заглянувшее, казалось, в саму вечность.
Следующие несколько минут я двигалась, как сомнамбула, не замечая ничего вокруг, не задумываясь ни о чём. Я поднялась и медленно пошла на кухню.
Повинуясь нажатию кнопки, над плитой заплясало синеватое газовое пламя. Всё так же отстраненно я швыронула каты в танцующий огонь. Про себя я молилась, чтоб они сгорели, и в то же время боялась этого. Ведь тогда оказалось бы, что я просто перечиталась книг, что на самом деле Эльвира — не призрак, а старуха, заработавшая склероз…
Мысли роились в моей голове, а пламя поднималось всё выше и выше, достигнув уровня моей головы. Странно, но в тот час я ничему не удивлялась: ни нереально высокому огню, ни тому, что рычаг вдруг начал медленно поворачиваться. Миг — и пламя погасло. На конфорке, присыпанные каким-то странным пеплом, лежали совершенно целые карты.
Мне безумно захотелось закричать, но страх сковал горло. Я поколебалась, но потом всё же взяла в руки карты. С них посыпался пепел, и я машинально стала смотреть, как он упадёт. На полу он вдруг собрался в буквы странных очертаний:
