– Поговорить хотим, – засмеялся второй мужик. – Которые из Японии, они всегда сначала разговаривают…

И ведь с виду – явно не хулиганы с улицы, не алкаши, не наркоманы, не бандиты голимые, а простые хорошие мужики стояли перед Пастухом и не выламывались, говорили спокойно, без угроз, будто зная, что все в порядке, что никакие бессонные пассажиры поезда «Россия» не помешают им поговорить с проезжими из Японии – о жизни.

Никого из Японии, кроме Марины, Пастух в вагоне не знал. Хотя, может, такие и были. И наверно, что-то серьезное оттуда везли. Цифровую технику, например. Но не Марина.

Можно было продолжить это ночное ля-ля. Но не хотелось. Да и кто они? Бандюки железнодорожные? Ночные воры? Или даже менты – эти могли таким ночным промыслом заниматься… Но тогда они бы не врали проводнице, более того – она бы их легко вычислила, а то и узнала б… И они – не убийцы. Они скорее майданники, поездные воры. Странновато, правда, что проводница их не знает. Или…

Береженого, как известно, и Бог бережет.

Пастух достал из кармана треников вагонный ключ, шагнул к двери и отпер ее. Открыл. Мощный нетеплый ветер рванулся в тамбур.

– Ты зачем? – озадаченно спросил второй мужик.

– Там воздух свежий, – объяснил Пастух.

И без размаха, резко прямыми пальцами ткнул мужика под ложечку, как концом доски ударил, легко пробил пресс, мужик невольно согнулся, Пастух перехватил его руку, вывернул за спину, сломал мужика пополам и вытолкнул из вагона.

Он и не вякнул. Не успел просто. Улетел в ночь.

Там, за дверью, вообще-то, приметил Пастух, длинный откос имел место, поезд явно шел по насыпи, и коли выпавший мужик набрал «майданного» опыта, так жив останется, небось и прежде его ловили за руку и выкидывали на свежий воздух.

А Пастух мгновенно повернулся ко второму, явно старшему.

Тот, дурачок, достал-таки пистолет. «Макаров», естественно, у него был, табельное оружие. И, повернувшись, перекрывая жесткий стук вагонных колес, заорал, прижимая локоть правой руки к боку, выставив вперед дуло:

– Руки в гору!

Ну прям ковбой, блин…

А и чего удивляться? Кто они, эти ребята? Да кто угодно! Они, не исключено, и стрелять-то по человекам не научились толком, не было серьезной практики. Разве что в тире, в нарисованные черные силуэты или на охоте – в божий свет, из пьяной лихости.

Или не гнать подспудных подозрений и считать всех поганцев, попавших в вагон, как покусителей на охраняемый Пастухом объект, а? Сиречь – Марину. Вполне удобная позиция. Кто не с нами, как говорится…

То-то кстати пришлось проснуться Пастуху.

Он видел, что легко дотянется, тесно в тамбуре было. Резко – ну, мгновение! – качнулся вправо, уходя из-под ствола «макарова», цапнул своей левой правую руку мужика, сначала круто вывернул ему ладонь – так, что пальцы на рукояти разжались и Пастух легко поймал выпавший пистолет, и заломил мужику руку за спину – тот согнулся в три погибели, вякнул, задыхаясь и от боли, и от позы петушиной, срамной:

– Отпусти, сука…

– Отпускаю, – согласился Пастух.

И легко толкнул его в открытую дверь вагона – на насыпь, на травку, в кустики, в канаву, с лету. Ну, сломает себе мужик чего-либо. Руку, например. Или шею. Да Бог с ним, право! Заживет, как на псе. Или не успеет зажить… Как сказано: коемужды по делом его. И еще сказано: баба с возу, кобыле легче. В данной ситуации Пастух согласен был назваться кобылой. Ему хотелось, чтоб легче.

Пистолет он тоже следом выбросил, зачем Пастуху лишний «макаров».

Закрыл дверь, ощутив ярую мощь состава, аж голову назад швырнуло. Запер дверь вагонным ключом. Хорошие здесь проводницы, не скандальные, спокойные. Плюс, похоже, глуховатые. Это правильно.

И пошел к себе в купе.

А Марина как спала, так и спала, положив щеку на ладонь и до носа укрыв себя хорошим казенным одеялом. Толковый сон в ее возрасте, крепкий. И, как отметил Пастух, без снотворного. А сам почему-то заснуть не смог. Лежал на вагонном диванчике, смотрел в потолок, по которому время от времени пробегали отсветы чего-то, а чего – Пастуху лень было выглянуть, он размышлял. О спутнице своей, вестимо.

Точка опоры. Основание. Повод для действий. Формулировка навскидку: всяк, кто объявился в их вагоне после того, как поезд отошел от вокзального перрона во Владивостоке, должен считаться Пастухом как минимум подозрительным. Что сие значит? Да ничего особенного. Подозрения – не действия поначалу. Присмотреться, послушать, притереться, прикинуть… Обычная для Пастуха рутинная процедура.

Берем данный случай. Два мужика по ночному времени решили пощипать богатых пассажиров в вагоне «люкс». Вариант нормальный, бытовой.

Иной вариант. Кто-то нацелился именно на Марину. Тоже вероятно, на то и Наставник намекал. Но кому и зачем понадобилось пугать ее мужиками с «макаровым»? Наставник и впрямь предполагал такой ход событий, но откуда взялись предположения, не объяснил. Нельзя же всерьез полагать, что ее преследуют агенты или, лучше, наймиты ФБР, ЦРУ, японской контрразведки «Наихо» или вообще вездесущего израильского «Моссада». А Контора в лице не числящегося в ней Пастуха именно Пастухом должна прикрыть несчастную от взглядов, кулаков, пистолетов и прочих базук. Бред! Если эти мужики все же из Конторы, то жаль эту Контору… На крайняк – менты… Но вряд ли они казенные. Вольная шантрапа, местные бандиты рядовые, необученные… Пугалка.

А на фига, спрашивается, пугать Марину? Что у нее можно украсть, кроме нее самой?

Научная деятельность пожилой супружеской пары? Украсть открытие? Теоретически допустимо. Но, как правило, крадут то, что можно легко продать. Или использовать. Стоит спросить Марину: имела ли она одна или еще с мужем предложения продать это открытие про «параллельные пространства», как Наставник сказал?.. И если да, то кто предлагал?.. Так, между прочим, спросить, вроде из любопытства, не пугая пожилую женщину…

А никакой другой причины интересоваться проезжей научной дамой Пастух не видел. Даже банальный гоп-стоп здесь не катит: Марина не выглядит заманчивым объектом кражи. Хоть и из Японии прибыла. Так, милая, обаятельная, общительная провинциальная бабуся. Едет в Столицу навестить, например, внучат в кои-то веки. Не исключено, что за шесть с лихом дней со всеми вагонными пассажирами перезнакомится.

Но понимал: никакую версию из теоретически возможных сбрасывать нельзя. Есть факт: предотвращена попытка… чего?.. банального ограбления, допустим, пассажиров вагона. Пресекли ее! Ура! Но пессимистично дополнить: первая попытка. Резонно ждать вторую. Не заморачиваясь насчет причин оной. Его, Пастуха, Наставник отправил толково сопроводить гостью по Транссибирской магистрали. Он и сопровождает. Как умеет. Хотя «толково» – понятие весьма широкое.

А вот тактично, ненавязчиво порасспросить Марину о ее с мужем научной работе стоит. Со вполне убедительным любопытством наивного неофита. Да и просто из личного любопытства. Потому что никак Пастух не мог поверить, что какие-то там нейтроны каким-то неясным образом попадают в банальное, давно сочиненное и обжитое писателями-фантастами параллельное пространство. Ну не могут нейтроны быть и вправду быстрее фантастов…

До рассвета всего ничего осталось. Но хоть час да мой, как говорится. Или два, сколько получится. Спи, сказал себе Пастух и заснул мгновенно. Школа войны, полезная школа.

А поутру они проснулись.

Вообще-то кино такое было – значит, все у них как в кино начинается.

Марины в купе не наличествовало, но из-за полуприкрытой двери купе слышался ее голос, страстно убеждающий кого-то незнаемого в том, что японские груши – красные тедзюро и синие нидзюсейки не только фантастически вкусны, но полезны гипертоникам, потому что в них много кальция. Незнаемый – мужчина и явно не юный по голосу – легко соглашался, но вежливо напоминал Марине о том, что груши еще и предотвращают кариес из-за обилия в них сорбита. Какая-то прямо медконференция на ходу…