Трескучие морозы бескрайней казахской степи не смогли противостоять могучему теплому дыханию новой эпохи, им не удалось отменить митингов и собраний на площадях и в нетопленых залах, остудить энтузиазм многочисленных сторонников Советской власти. Из Москвы, Петрограда, Омска одна за другой приходили радостные вести, придававшие силу словам и действиям Сакена и его друзей.
Не успел Сакен получить из Омска от Шаймердена Альжанова письмо, в котором тот сообщал, что ведется подготовка к созданию казахской социалистической партии «Уш жуз»[27] (Три орды), как пришел первый номер газеты «Уш жуз» — органа одноименной партии, возглавляемой омичами Муканом Айтпеновым, Кольбаем Тогусовым, Шаймерденом Альжановым, Искаком Кобеко-вым. Шаймерден Альжанов, друг юности. Вот как далеко зашла его борьба с Букейхановым. Основное направление газеты — пропаганда идеи братства и единства тюрко-татарских народов. Газета выступала с обвинениями против главы «Алаша» Букейханова и его единомышленников. Говорила, что простому народу мало пользы от них, зато много вреда, что партия «Алаш» выгодна не трудящимся, а баям и биям.
Политические взгляды, проводимые газетой, в общем-. то были расплывчаты. И все же, размышлял Сакен, следует с особым вниманием отнестись к программе этой партии. Во всяком случае, она раскрывает суть действий партии «Алаш», алаш-ордынского правительства и пустых обещаний Алихана Букейханова, Мыржакыпа Дулатова и др.
На второй странице газеты Сакен увидел кандидатов в Учредительное собрание — от каждой группы и от партии «Уш жуз» — список № 11…
Сакен не поверил собственным глазам. Внимательно перечитал шестую в списке фамилию. «Сайфуллин Садуакас Сайфуллинович. Акмолинск». Все верно, кроме буквы «а», которая напечатана вместо «е». А вот и дальше под номером семь: Адилев Байсеит Адилевич.
— Что за безобразие! Это, видно, его рук дело. Когда это я поручал ему руководство собою?
— Байсеит, поди-ка сюда, — позвал он из соседней комнаты Адилева.
— Что случилось?
— Это твоя работа? — Сакен сунул ему в руки г зету.
Байсеит прочел. Скривил губы, но на лице появилось довольное выражение. Бросил взгляд и на другие списки.
— Будь что будет. Видишь, мы даже оказались в общем списке с Букейхановым. Гад Алихан выдвинул свою кандидатуру от нескольких организаций.
Но Сакен остановил его:
— Брось трепаться! Это твоих рук дело? Результат твоей прошлой поездки в Омск?
— Да что это с тобой?
— Когда ты бросишь привычку решать за других?
— О чем ты? Будь я проклят, если что-нибудь понимаю.
— Это ты записал нас в список?
— Нет, я и сам не знаю кто. Я же тебе рассказывал, что на казахском съезде Шаймерден много раз выступал в дискуссиях — наши слова и дела сходны с их программой. Вот они и вписали нас. Что тут особенного?
— Так нельзя делать. Надо бросать старые привычки. Они должны были известить нас об этом. Я откажусь от выдвижения моей кандидатуры в Учредительное собрание.
— А что тут такого? Подумаешь: не изберут — плакать не стану.
— Пора бы тебе знать, что не следует браться за дело, если знаешь, что проку от этого не будет. Можешь быть свободен. — И Сакен опять углубился в газеты.
На этот раз он обратился к «Революционной мысли». На третьей странице увидел напечатанное крупным шрифтом заглавие: «Ответ органу киргизской партии «Алаш» — газете «Казах» (открытое письмо)». И подпись — Кольбай Тогусов.
— Ишь ты, да «ушжузовцы» оккупировали и русскую газету!
Сакен знал, что незадолго перед тем газета «Казах» выступила против Кольбая Тогусова, ныне лидера партии «Уш жуз». Пытаясь дискредитировать Кольбая, издатели поместили статью, в которой о Тогусове говорилось в самых черных красках, и, в частности, ему ставилось в вину, что он когда-то «отдыхал» полтора года в арестантском отделении по приговору Семипалатинского окружного суда.
Теперь Кольбай Тогусов давал бой Букейханову и партии «Алаш».
Букейханов, писал он, в прежние времена был постоянным сотрудником газеты «Дала-Валаяты», органа степного генерал-губернатора. В революцию 1905 года он сменил свою «черную султанскую шубу» на «красный халат», объявив себя громогласно социал-демократом. Но подавлена революция — и Букейханов кадет. Новый поворот истории — и он организует свою партию. Партия «Алаш» — партия кучки богатеев и реакционеров. К таким выводам вел Кольбай своих читателей.
Дальше Кольбай писал о себе»: «Совершенно верно! Я, Кольбай Тогусов (он же Туленгутов), «отдыхал» под замком одиночной камеры при царском режиме, в то время, когда вы стояли «во фрунт» перед городовым не 1 1/2 года, а гораздо больше. Первый раз я был арестован 29 августа 1908 года по распоряжению Столыпина на основании 19 ст. положения об охране государственного порядка…
30 декабря 1910 года я вновь был арестован и заключен в одиночную камеру сначала при Усть-каменогорском, а затем в Семипалатинском замке.
19 августа 1914 года я был выслан из пределов Степного края с воспрещением жительства в столичных городах. 15 мая 1915 года, за № 2108, я был освобожден от ссылки. С 26 ноября 1916 года я издавал в городе Ташкенте киргизскую газету…
После великой революции я был делегирован от трудового союза на Всероссийский крестьянский съезд, где избран членом исполнительного комитета Всероссийского Совета крестьянских депутатов. В Степной край приехал по требованию киргизского трудового народа…»
Свой ответ органу реакционной буржуазии — газете «Казах» Кольбай заключил такими словами: «Вы хотите опять схватить своими жирными руками за горло киргизскую демократию, по этого не будет, потому что она просыпается и имеет в своем распоряжении боевой штаб в лице Центрального Комитета социалистической киргизской партии «Уш жуз». Вы можете подойти к молодой киргизской демократии, перешагнув через мой труп и трупы моих товарищей.
Я вызываю вас на открытую, честную борьбу».
— Да, камня на камне не оставил от «Алаша» и Алихана.
Не первый год идет эта борьба. Еще в пятнадцатом году в журнале «Айкап» Кольбай выступил с ответным письмом Раимжану Марсекову, в пух и прах разбил тогда и Алихана и его соратников — Ахмета, Мыржакыпа. Но не пошел, видно, на пользу им тот урок.
Мысли Сакена прервал Катченко:
— Садуакас Сейфуллаевич! Казахский пролетариат должен на этот раз крепко поддержать нас. Завтра официально устанавливаем власть Советов. Представители из Омского областного комитета собираются провести собрание в Казахском комитете. Поезжайте-ка туда.
Сакен с Бакеном Серикбаевым, Жумабаем Нуркиным, Абдуилой Асылбековым, рабочими Билялом Тналиным, Абубакиром Есенбаковым и еще несколькими товарищами отправились в Казахский комитет. Вчера здесь весь день шла дискуссия. Сегодня народу набилось еще больше. Перед собравшимися выступают с красивыми словами и угрозами божьей кары приехавшие из Омска ала-шординцы — доктор Асылбек Сеитов, капитан Мигаш Аблайханов, Мухтар Саматов, а также мулла Мантен, волостной управитель Олжабай, толмачи Сарман, Усен, Кусаин, Толебай. Здесь же предводитель акмолинских джатаков (полупролетариев) Кошербай Жаманаев. Он председатель собрания и, прежде чем дать слово очередному оратору, две-три минуты представляет его.
Сегодняшнее собрание должно решить: или народ пойдет за большевиками, или же останется под влиянием «Алаша». Третьего пути нет. Завтра должны быть основаны Советы, поэтому решающим станет выбор той части населения, которая составляет большинство. Люди внимательно слушают тех, кто приехал издалека. Сакен ни откуда не приехал, но его выслушали дважды. Однако все с нетерпением ждали речи доктора Асылбека Сеи-това. Среди жителей Акмолинска распространился слух, что он мгновенно излечивает любую болезнь. Поэтому многие втайне надеются, что доктор сможет указать выход и из того лабиринта сомнений, в котором они блуждали. Асылбек еще не выступал. А уже все устали. И все же:
