– Не беспокойтесь об этом, сударь.

Женщина упрямо поджала губы, и Эме понял, что она, похоже, намерена поставить своего благоверного перед свершившимся фактом.

– Я давно говорила мужу: нужно сдать этот флигель. Раньше тут жила его племянница, полгода назад она вышла замуж и уехала из Парижа, – вновь заговорила хозяйка. – Но Робер предпочитает давать приют каким-то своим приятелям-оборванцам.

Посреди комнаты, объявленной как гостиная, лежала груда тряпья и стоял огромный обшарпанный сундук. В камине тлели уголья.

– Очередной «постоялец», – поморщилась мадам Нуарэ. – Не волнуйтесь, я отправлю его вон, как только он появится.

– Я могу сегодня переночевать в гостинице, – заметил Эме.

– Что вы, сударь! – забеспокоилась хозяйка, которая мысленно уже успела потратить все двадцать ливров, причитающиеся с квартиранта. – Я сейчас пришлю слугу, он растопит камин. А не позже чем через час я накормлю вас отличным домашним обедом.

Де Фобер покорно кивнул.

– С вами решительно невозможно спорить, сударыня. – И в подтверждение окончательности сделки протянул хозяйке небольшой кошель с серебром. – Тут плата за два месяца и еще кое-что на мелкие расходы, если мне вдруг понадобится что-нибудь из домашней утвари…

Итак, вопрос с жильем был решен. Мадам Нуарэ торжественно выдала Эме причитающиеся ему ключи и удалилась, оставив постояльца устраиваться. Де Фобер некоторое время побродил по комнатам, выглянул в окно (окна второго этажа выходили на Святую Анну, окна первого – на задний двор, он же небольшой городской садик), полюбовался кружевными занавесками, неторопливо стер пыль с крышки старого клавесина, задумчиво погрел руки у камина. Нет, все же интересно, что может хранить человек в таком огромном сундуке? Особенно если учесть, что латаные подштанники и полинялый камзол незнакомца валяются прямо на полу. Нехорошо, конечно, рыться в чужих вещах, но, черт возьми, какое непреодолимое желание сделать это!

Решив не бороться более с искушением, Эме направился к сундуку. На петлях висел внушительный замок, но дужка его болталась свободно. Не заперто? Гм…

Де Фобер не спеша приоткрыл тяжелую крышку, сунул руку в глубину и… извлек на свет божий «мещанина» с палкой – почти точную копию грубой куклы, которой он сегодня днем прилюдно свернул шею на рыночной площади.

– Занятно, – озадаченно пробормотал лейтенант гвардейцев кардинала, – весьма занятно… Я не верю в совпадения… Я не верю в совпадения, – продолжал бормотать он, словно повторяя молитву, и при этом усердно и обстоятельно изучал содержимое сундука.

Две дюжины уродцев из папье-маше – классический «итальянский» набор: Арлекин, Коломбина, Бертуччо, дамы, расфуфыренные вельможи, хитроумные слуги, разбойники, простолюдины, «король», «королева», еще один «кардинал» в ядовито-красной мантии… Ничего, по мнению де Фобера, любопытного. И только на самом дне завернутые в кусок плотной ткани два пистолета и шпага. Шпагу Эме привычно проверил на баланс. Хороша! Испанская, толедский трехгранный клинок, тяжелая витая гарда. Неплохо для бродячего паяца, более чем неплохо.

– Ох уж эти служители искусства! – с чувством произнес де Фобер. – Будь они неладны!

Таинственный обладатель большого сундука нарушал все его, Эме, сегодняшние планы. А в эти планы входил ужин у капитана гвардейцев его высокопреосвященства – господина де Кавуа. Если у вас имеется родственник, сам бог велел выпить у него не одну пинту крови. Особенно если родственник таков, как миляга Луи. Собственно, шевалье собирался самым подробным образом расспросить капитана про порядки, нравы и обычаи Лувра. Но, пожалуй, расспросы можно ненадолго отложить. Сперва нужно разобраться с заинтриговавшим его кукольником.

Во дворе тем временем послышались голоса. Звонкий женский Эме узнал сразу – мадам Нуарэ. Второй, низкий и раздраженный, наверняка принадлежал ее супругу. Что ж, а вот и портной пожаловал. На ловца и зверь бежит! Де Фобер был слишком хорошо воспитан, чтобы оставить бедную женщину на растерзание сурового муженька, поэтому немедленно и с самым деловым видом выглянул в окно гостиной.

– Послушайте, милейший, вы случайно не господин Нуарэ? – осведомился он у возмущенно жестикулирующего мужчины лет сорока.

– Он самый.

«Смутьян» оказался коренастым крепышом и, судя по смуглой коже и курчавым, черным как смоль волосам – южанином.

– А вы…

– Именно, – перебил его Эме, даже не дав ему договорить. – До меня дошли слухи, что вы хороший портной. У меня для вас заказ.

Робер слегка растерялся. Хозяин дома явно надеялся, что разговор пойдет о флигеле, а не о портняжьих делах.

– Это срочно? – хмуро спросил он.

– Очень. Я бы сказал, немедленно. Плачу золотом.

Мадам Нуарэ многозначительно толкнула мужа в бок, тот, стиснув зубы, произвел странное телодвижение, должное, видимо, изображать почтительный поклон.

– В таком случае пожалуйте в мастерскую, сударь.

Де Фобер тотчас ловко перемахнул через низкий подоконник и, мимоходом подмигнув женщине, взял Робера под локоть.

– Мне нужно два гвардейских плаща, оба офицерские, – начал Эме серьезным тоном. – Надеюсь, вы, милейший господин Нуарэ, прекрасно знаете, как выглядит плащ гвардейца кардинала?

Портной слегка позеленел.

– Замечательно. И три… нет, пожалуй, четыре хороших камзола. Три практичных и посвободнее, а один вроде тех, что носят придворные щеголи. Цвет бордовый, отделка золотая. Это очень срочная работа, друг мой. Кстати, как зовут вашего приятеля-кукольника?

– Какого еще приятеля-кукольника?

Портной чуть отступил от него, неуверенно беря в руки мерную ленту.

– Ну того вашего приятеля, который ночует в гостиной во флигеле, – напомнил Эме, с удовольствием наблюдая, как меняется цвет лица у его собеседника.

– А… – Господин Нуаре старательно изобразил сцену внезапного припоминания. – Тот кукольник! Не знаю, ваша милость.

– Ах, милейший мсье Робер, – произнес Эме елейным голосом, – не пытайтесь меня уверить, что вы пускаете в собственный дом Бог знает кого, даже имени не спрашивая.

– А вам-то что за дело, сударь, до моих привычек?

Эме понадобилось всего одно мгновение, чтобы извлечь из ножен шпагу и приставить острие к груди хозяина дома.

– Значит, так, любезный, – недобро прищурившись, сообщил он, – давайте сразу договоримся на будущее. Единственный вопрос, который вам позволено задавать мне, – вопрос о плате за флигель. Остальные вопросы задаю я. А то мне начинает казаться, что снимать флигель у вдовы намного удобнее.

В голосе шевалье прозвучала угроза, которую трудно было не услышать. Возможно, Робер Нуарэ и слыл смутьяном, но вид обнаженной шпаги заставил его поумерить пыл.

– Жером, – быстро пробормотал он, – парня зовут Жером. Да я и не знаю его. Он всего пару недель квартирует, утром уходит, возвращается затемно. Приятель один попросил приютить.

– Еще один любитель искусства, – скривился Эме. – Значит, возвращается затемно. Всегда?

– Да вроде как всегда. Сударь, да уберите ж вы оружие, не ровен час…

– Ладно, милейший господин Нуарэ, спите сегодня спокойно. Под боком у любимой женушки, – великодушно разрешил де Фобер, опуская шпагу. – Но имейте в виду. Если этот самый Жером не придет сегодня ночевать и если я вдруг подумаю, что это оттого, что вы болтали языком кому не следует, завтрашнюю ночь вы проведете за решеткой. И еще много-много ночей. Надеюсь, вы не сомневаетесь в слове офицера и дворянина?

Портной энергично замотал головой.

– Вот и славно. Ступайте. И не забудьте про мой заказ. Четыре камзола! До скорого, милейший господин Нуарэ!

Вечером Эме сел в засаду. Это было просто. Он всего лишь выбрал кресло поудобнее, переставил его в самый темный угол гостиной и устроился с комфортом, не забыв, впрочем, положить на колени заряженный пистоль, ведь таинственный кукольник мог быть вооружен.

Зимой темнело быстро. А холодало и того быстрее. Еще днем де Фобер запретил топить в гостиной камин, соблюдая правила «маскировки». И теперь он чувствовал, как сначала пальцы, а потом и другие не менее важные части его тела всерьез начинают зябнуть. Ч-черт, надо было запастись плащом или пледом!