…Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя…

Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование и что вы будете искать лишь повода для обвинения нас в противлении власти, но чем выше будет подниматься «столп злобы» вашей, тем вернейшим будет оно свидетельством справедливости наших обличений».[250]

Верно предугадал патриарх Тихон: столп большевистской злобы поднимался все выше и выше. Вот лишь отдельные преступления, совершенные чуть ли не вослед посланию патриарха.

9 января 1919 года. Архиепископ Тихон (Никаноров) Воронежский повешен на Царских вратах в церкви монастыря Святого Митрофана. Вместе с ним замучены 160 иереев.

14 января 1919 года. В Юрьеве зверски убит епископ эстонской Православной Церкви Платон (Павел Петрович Кульбуш). После ухода большевиков из подвала кредитного банка извлекли около 20 трупов, изуродованных до неузнаваемости. На теле епископа обнаружено 7 штыковых и 4 огнестрельных раны, одна из них в глаз, разрывной пулей. Среди убитых два протоиерея и один пастор.

Февраль 1919 года. В Юрьеве большевики топорами изрубили 17 священников и епископов. Перед казнью «их бросали в свалочное место, отрезали им носы и уши, одевали в женскую одежду и заставляли танцевать; вставляли папиросы в рот изображениям святых, устраивали вместо панихид бесовскую свистопляску и т. д.

21 июля 1919 года патриарх Тихон направляет Послание чадам Православной Церкви.

«Господь не перестает являть милости Свои Православной Русской Церкви. Он дал Ей испытать Себя и проверить Свою преданность Христу и Его заветам не во дни только внешнего Ее благополучия, а и во дни гонений. День ото дня прилагаются Ей новые испытания. День ото дня все ярче сияет Ее венец…

Мы содрогаемся, читая, как Ирод, ища погубить Отроча, погубил тысячи младенцев. Мы содрогаемся, что возможны такие явления, когда при военных действиях один лагерь защищает передние свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего времени, когда заложниками берутся в обеспечение чужой жизни и неприкосновенности. Мы содрогаемся от ужаса и боли, когда после покушений на представителей нашего современного правительства в Петрограде и Москве, как бы в дар любви им и в свидетельство преданности, и в искупление вины злоумышленников, воздвигались целые курганы из тел лиц, совершенно непричастных к этим преступлениям, и безумные эти жертвоприношения приветствовались восторгом тех, кто должен был остановить подобные зверства. Мы содрогались – но ведь эти действия шли там, где не знают или не признают Христа, где считают религию опиумом для народа, где христианские идеалы – вредный пережиток, где открыто и цинично возводится в насущную задачу истребление одного класса другим и междоусобная брань.

Нам ли, христианам, идти по этому пути. О, да не будет!.. Нет, пусть нам наносят кровоточащие раны, чем нам обратиться к мщению…»

Никогда еще так сердечно и проникновенно не обращался патриарх к верующим – «Чадца мои!» Он вновь и вновь умолял христиан не сходить с пути крестного, ниспосланного Богом, на путь «восхищения мирской силы или мщения».

И это писалось в то время, когда десятки тысяч русских священнослужителей были уничтожены «властью рабочих и крестьян», как именовала себя небольшая кучка людей, не имеющая никакого отношения ни к рабочим, ни к крестьянам.

Знал или нет поэт-трибун Маяковский русскую пословицу «С молитвой на устах, с работой в руках», но он совершенно точно перевел ее на большевистский язык – «С Лениным в башке, с наганом в руке». «Утоплен», «исколот штыками», «избит прикладами», «прострелен и заморожен», «изрублен саблями» – часто эти слова были последними, что сообщались о судьбе священников. А за что убивали? – «За проповедь», «за колокольный звон»…

В Послании к архипастырям Русской Церкви от октября 1919 года патриарх Тихон писал:

«…много уже и архипастырей, и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы. И все это, за весьма, быть может, немногими исключениями, только потому, что мы, служители и глашатели Христовой Истины, подпали под подозрение носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной, якобы, к ниспровержению советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливы: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение.

Говорят, что Церковь готова, будто бы, благословить иностранное вмешательство… Обвинение голословное: мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто и ничто, не спасет России от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не «возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в справедливости и святости истины» (Ефес. 4, 24)».

И «Совдепии» тоже нужны были новые человеки, только вот совершенно другие – обезбоженные, послушные, с бесом-Лениным в башке (для усвоения партийных лозунгов именно башка и нужна) и с наганом в руке (готовой по зову партии разрушать, грабить, убивать). И песню подобрали для «глоток» подходящую – почти что на мотив «Собачьего вальса» написанную «Песню разрушителей» – именно так назывался поначалу партийный гимн «Интернационал»:

(Уж и старое солнце не годилось для «нового» мира…)

Большевики прекрасно ведали, что творили: с обезверенным народом легче управляться. Его можно вести куда угодно, хоть на погибель, дав ему соответствующую установку, – например, уверив, что в бездуховной черной пропасти голимого материализма заключено светлое будущее…

Но, быть может, богоборческий атеизм – личина древних, как мир, религиозных войн? Недаром ведь вскоре после Октябрьского переворота большевики установили в разных городах памятники первому христопродавцу – Иуде. Бывший товарищ (заместитель) обер-прокурора Св. Синода князь Н.Д. Жевахов в своих воспоминаниях пишет, что нет нужды опровергать, что предреволюционная атмосфера в России возникла как итог ошибок Царя и Его правительства. Однако, по мнению Н.Д. Жевахова, христианские главы всех государств и во все времена, равно как и народы в целом, не только не принимали ни прямого, ни косвенного участия в революциях, а, наоборот, всегда вели борьбу с ними, нередко делаясь их жертвой.[251]

Между прочим, с последним утверждением Жевахова – о неучастии христианских народов в революциях и противоборстве им – вполне солидарен и такой современный историк, как бывший советский диссидент, эмигрант М. Бернштам. Аргументированно разрушив ходульную легенду о так называемой «русской революции», Бернштам заключил: «Наверное, народ ни одной страны ни в одной революции в истории не дал так мало своих представителей на осуществление революции и так много на сопротивление ей. Понятие «русская революция», на наш взгляд, вообще должно быть исключено из научного обихода. Также должны быть исключены понятия «рабочей» и «крестьянской» революции в России».[252]

Святитель Иоанн Златоуст призывал: «…да произрастет в нас плод духовный, иже есть: любы (любовь), радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Он же напоминал: «Пагубная же, и Богом ненавидимая, и святыми книгами проклятая дела суть сия: лжа, клевета, свар, бой, величание, гордость, немилосердие, зависть, братоненавидение, злоба, обида, возношение, лицемерие, непокорение, преслушание, мздоимство, хула, осуждение, пиянство, объядение, прелюбодейство, грабление, татьба, непослушание заповедей божьих, разбой, чародейство, кощуны, песни бесовские, бубны, сопели, гусли, плясание и играние неподобное, и русалии, сия вся угодно диаволу».