Но может ли он остановиться на этих успехах, как на последнем рубеже своей изобретательской мысли? Может ли его технический гений смириться с ролью начальника цеха, принужденного выколачивать прибыли заводовладельцу? Что делать дальше? Может быть, уехать из Юзовки и в других местах искать возможности приложить свои силы, осуществить свои конструкторские замыслы?

М. К. КУРАКО среди инженеров и рабочих доменного цеха. Юзовка, 1911 г.

Этими мыслями Курако делится в кругу своих друзей. О настроениях Курако узнает директор завода. Начальника цеха нужно во что бы то ни стало удержать. Директор приглашает к себе Курако, излагает ему план, который должен зажечь любого конструктора. Пусть Курако составит проект полной перестройки доменного цеха. В проекте должны быть отражены все технические достижения самых передовых стран. Это — грандиозное дело, предпринимаемое в России впервые. Курако предоставляется полная свобода действий: он может проявить вполне свои конструкторские способности, свой талант металлурга.

— Вы, конечно, согласитесь за это взяться? — Директор испытующе смотрит на задумавшегося Курако. —-Это дело как раз для вас. Помнится, вы сами предлагали что-то в этом роде. .

Курако согласился: директор сумел найти самую верную лазейку в душевный мир Курако.

Были и другие соображения, которые толкали руководителя завода на задуманное предприятие. В стране вновь начался промышленный подъем: проводились новые железные дороги, открывались предприятия, значительно усилился внутренний и внешний товарооборот. Показателем общего экономического подъема был рост цен на хлебные и другие продукты, шедшие из деревни. Производство чугуна и железа в России увеличилось на десятки миллионов рублей. Почти вдвое возросла добыча каменного угля. Переоборудовалось множество заводов и фабрик. Возникали десятки новых акционерных обществ, крепли синдикаты. Может быть, наступил подходящий момент и для коренной перестройки Юзовского завода, этой колыбели южнорусской тяжелой промышленности?

М. К. КУРАКО (крайний справа) у перестроенной им доменной печи. Юзовка, 1912 г.

Курако был захвачен предложением дирекции. Он создает свой знаменитый проект, о котором и сейчас с восхищением отзываются доменщики. Все богатство конструкторской мысли Курако хочет вложить в свой широко задуманный план переустройства завода по новейшим американским образцам. Все производственные процессы будут механизированы. Автоматическая подача сырья должна совершенно устранить тяжелый труд каталей. Краны с грейферами, бункерами, вагоны-весы, скипы все, что являлось отличительной чертой первоклассного американского завода, найдет отражение в проекте Курако.

Он впервые решает в России и важную проблему расположения цеха, планировки его агрегатов. Достойное место отводится транспорту, играющему большую роль в увеличении производительности завода. То, что впоследствии осуществили куракинцы на гигантах социалистической индустрии, созданных в Магнитогорске и Кузнецке, было окончательным завершением давнишней мечты Курако.

...Проектное бюро — большой зал, уставленный множеством столов. Над столами склонились люди с линейками и рейсфедерами.

Сюда часто заходит человек с каштановой бородкой, в шапке-ушанке. Быстрым шагом он направляется к группе чертежников-доменщиков. Начинается оживленное обсуждение эскизов, запечатлевших грандиозные подъемники, грейферы, эстакады, кауперы.

Неподалеку сидит за «столом молодой инженер, только что прибывший на завод. Он зачислен в бюро чертёжником-прокатчиком. Это — И. П. Бардин, будущий строитель Кузнецкого металлургического гиганта и академик.

«Долетали до меня, — пишет Бардин в своих воспоминаниях, — отрывки фраз, содержавшие жестокую и острую критику устаревшей практики доменного процесса, который существовал в России. Эти смелые люди никого не боялись и никого не щадили. Они обрушивались на застывшие производственные традиции, не считались с почтенными именами ученых, которых, мы, молодые металлурги, почитали, как божество. Мы, например, полагали, что Жендзян или профессор Липин, написавшие книги о металлургии, — люди весьма авторитетные. Но для этих молодых людей из группы доменщиков, казалось, не существует никаких авторитетов. Они ни с кем не считались и свергали старых богов безжалостно и смело.

- Старик ничего не знает. Он — птенец в металлургии. Он пишет о том, чего никогда не видел. Он отстал на двести лет, — так говорил об одном почтенном профессоре человек с рыжей бородкой и с капелюхой на голове.

Группа доменщиков заинтересовывала меня все больше и больше. Меня будоражили, волновали их свежие мысли об отсталости русской металлургии, мне нравилась та дерзость, с которой они обрушивались на эту отсталость. Хотелось познакомиться с ними ближе и, по возможности, войти в их круг. Но больше всего меня заинтересовала личность человека с рыжей бородкой. Это был Курако. Среднего роста, жилистый и худой. Твердая, изящная походка. Уверенная поступь. Красивой, правильной формы голова, высокий лоб, лицо, слегка покрытое морщинами, но сухое, энергичное, энергию которого подчеркивали также губы, опушенные рыжеватыми усами и бородкой. Всегда красные, воспаленные веки, должно быть, от горячих фурм, в которые он Часто заглядывал. Чрезмерно острые глаза, пронизывающие и вместе с тем удивительно теплые, человеческие. Никогда таких изумительных глаз я не встречал раньше. Они сразу вас останавливают, в этих глазах светился большой ум, едкая ирония и насмешка. Испытав на себе его взгляд, вы чувствовали, что глаза этого человека видят глубоко, проникая как бы в вашу сущность. Говорил Курако очень резким, звонким, но приятным голосом. Он обладал исключительной силой убеждения. Когда он разговаривал с вами один на один и хотел вас в чем-нибудь убедить, то делал это очень осторожно и тонко. Он умел с такой задушевностью подойти к вам, что вы чувствовали, что с вами разговаривает близкий вам человек».

Бардин вошел в тесно спаянный круг учеников и друзей Курако, стал одним из его верных последователей. Много лет спустя, выдвинувшись как талантливый металлург, И. П. Бардин вспомнил эти дни общения с Курако: «Я часто задавал себе вопрос: кем был бы я, если бы судьба не столкнула меня с Курако? Никем. Я, наверное, стал бы зауряд-человеком, незначительным чертежником, обывателем, коих были тысячи, кои жили и боролись только ради своего маленького куска хлеба. Встреча с Курако совершила переворот в моей жизни».

В дни, когда произошла эта знаменательная для Бардина встреча и сближение, Курако был полон творческого напряжения, какого он давно не переживал. Он был во власти своей мечты, которая быстро воплощалась в реальные, осязаемые формы. Проектирование цеха заканчивалось. Оставались незначительные детали, последний мазок художника, заключительные аккорды величественной доменной симфонии. Творческим подъемом были охвачены все, соприкасавшиеся с грандиозным проектом: чертежники, конструкторы, техники.

Мог ли этот гениальный композитор в металлургии подозревать, что его проект постигнет неудача и его великолепные конструкторские идеи разлетятся, как карточный домик? Мог ли он предполагать, что труд, затраченный на создание замечательных технических эскизов и чертежей, пойдет прахом?

М. К. КУРАКО в 1912 г.

Однако так и произошло. Дирекция Юзовки отклонила проект, на двадцать лет опередивший развитие металлургии в России. Задуманное предприятие оказалось просто блефом. Курако деликатно дали понять, что на осуществление его проекта не хватает средств.

Курако постигла та же участь, какая преследовала десятки других талантливых людей его родины, рвавшихся к вершинам творчества: для расцвета их сил и таланта еще не пришло время.