Когда землевладельцы стали изгонять холопов и отказывать им в пропитании, из-за чего одни холопы умирали с голода, а другие примыкали к «разбоям», правительство забило тревогу.
Большой интерес в этой связи представляет указ Бориса Годунова от 16 августа 1603 г. Как показали Е. Н. Кушева и В. И. Корецкий, издание указа было непосредственно связано с восстанием Хлопка.
И. И. Смирнов полагал, что правительство Годунова пыталось с помощью законодательных мер предотвратить «скопление больших масс холопов, брошенных господами на произвол судьбы», и «не допустить тем самым открытого взрыва классовой борьбы», однако не достигло цели, поскольку царский указ 1603 г. лишь форсировал бегство холопов на окраины государства.[82]
По мнению А. А. Зимина, указ 1603 г. содержал значительные уступки холопам, которые объяснялись тем, что власти стремились «вырвать их из лагеря восставших и предотвратить возможность других выступлений кабального люда».[83]
В. М. Панеях назвал указ 1603 г. беспрецедентной мерой, вызвавшей «недовольство представителей господствующего класса, которые не могли не усмотреть в нем как нарушение своих холоповладельческих прав, так и меру, фактически стимулирующую холопов к бегству».[84]
В действительности указ 1603 г. нельзя считать беспрецедентным. В литературе было высказано мнение, что прецедентом для годуновского указа явились опричные мероприятия, проведенные в разгар голода в начале 70-х годов XVI в.[85] По словам опричника Г. Штадена, «боярские холопы получили разрешение (уходить от своих господ) во время голода». «Тогда, — продолжает свой рассказ Г. Штаден, — к своим (прежним холопам) я прибавил еще нескольких».[86] В годы голода холопы получили право покидать господ, которые отказывались их кормить. В 1572 г. опричные власти в Новгороде заселили кабальными людьми целую государеву слободу: «В Новигороде кликали, которые люди кабальные, чей хто ни буди, и они бы шли во государьскую слободу на Холыню, и государь дает по пяти рублев, по человеку посмотря, а льгота на пять лет».[87] Понятно, сколь глубоко подобные меры задевали интересы феодалов.
Основное содержание закона 16 августа 1603 г. сводилось к следующему. Власти объявили о немедленном освобождении всех холопов (кабальных и пр.), которых господа их «ссылали з двора, а отпускных им. не дали и крепостей (кабал и пр. — Р.С.) им не выдали, а велят им кормитца собою, и те их холопи помирают голодом, а иные многие питаютца государевою… милостинью, а за тем их не примет нихто, что у них отпускных нет».[88]
Указ проводил резкую разграничительную черту между беглыми (преступными) холопами и теми, кого господа незаконно лишили пропитания. Последние получили разрешение обратиться за отпускной в приказ Холопьего суда. Столичная знать и московские дворяне имели возможность опротестовать челобитья своих холопов. У провинциальных дворян такой возможности не было. Царь приказал выдавать их холопам отпускные по одному их заявлению, даже когда «государей их на Москве нет».
Правительство постаралось максимально упростить процедуру освобождения холопов, имея на то веские причины. Закон предписывал без промедления выдавать отпускные, «чтоб те холопи голодом не померли».[89] Любая волокита грозила голодающим холопам смертью. Получив же отпускную, кабальный получал шанс на то, что ему удастся выжить, запродавшись в кабалу к состоятельным столичным господам.
По мнению В. М. Панеяха, указ 1603 г. «был порожден глубоким кризисом верхов, вызванным восстанием Хлопка».[90] Мысль о связи указа 1603 г. с движением Хлопка не вызывает сомнения.[91] Однако указание на кризис верхов не раскрывает причин, побудивших власти пойти на уступки низам и ущемление интересов феодалов.
По-видимому, указ 1603 г., как и законодательство о кабальных конца XVI в., ориентировался в большей мере на военных слуг и в меньшей — на черных пашенных людей.[92]
Среди зависимого населения боевые холопы были единственной группой, располагавшей оружием и боевым опытом. События 1603 г. показали, что при определенных условиях боевые холопы могут стать ядром повстанческого движения. Это обстоятельство и вынудило власти пойти на далеко идущие уступки холопам в ущерб интересам дворянской массы.
* * *
Поскольку выступления «разбоев» имели место в крестьянской стране, можно предположить, что определенная часть крестьянства оказалась вовлеченной в это движение. Отмена Юрьева дня и массовые насилия помещиков в дни временного возобновления крестьянского выхода в 1601–1602 гг. породили настроение глубокого недовольства среди крепостных крестьян. Однако источники не подтверждали предположения о том, что уже в 1602–1603 гг. в России произошли массовые крестьянские восстания, а, следовательно, началась Крестьянская война. Нет никаких объективных данных, которые позволили бы уточнить масштабы участия крепостных крестьян в выступлениях «разбоев», установить их требования и др.
И. И. Смирнов отметил, что в восстании Хлопка участвовали различные группы холопского населения. Однако главное место в его построениях отводилось низшему слою холопства (деловым людям, эксплуатируемым на пашне и пр.). Именно этот момент определил конечный вывод И. И. Смирнова о том, что восстание Хлопка таило в себе реальную угрозу самым основам феодального строя Русского государства.[93] Этот вывод И. И. Смирнова потребует определенного пересмотра, если признать, что ядром и направляющей силой восстания 1603 г. был высший привилегированный слой холопов — военные послужильцы. Предположение, будто профессиональные «воинники»-послужильцы, среди которых было некоторое число выходцев из среды мелкого дворянства, помышляли о ниспровержении феодального строя, нуждается в более строгих доказательствах.
В литературе до сих пор не был отмечен тот факт, что выступления «разбоев» в центре 1602–1603 гг. имели непосредственное продолжение в виде аналогичных выступлений на окраине 1604 г.
Голландский купец Исаак Масса отметил, что в 1604 г. многие купцы не смогли совершить свои обычные поездки в Нижнее Поволжье, ибо «там повсюду полно разбойников, все казаки, которые грабят суда». Ограблению подверглись многие купцы, торговавшие с Персией, Арменией и другими прикаспийскими странами.[94] Нападения на торговые караваны приобрели такие масштабы, что царские дипломаты вынуждены были выступить со специальными заявлениями за рубежом. В 1606 г. дипломаты заявили, что волжские и терские казаки учинили в 1604 г. подлинный разбой на Волге, захватили и разграбили немало торговых судов «и многие товары и деньги и неисчетную казну взяли», всего же нанесли убытков на 300 тыс. руб.[95]
Чтобы пресечь грабежи на Волге, астраханские воеводы вынуждены были употребить все имевшиеся у них воинские силы. В июне 1604 г. М. И. Татищев, следовавший в Грузию с посольством, жаловался царю на то, что он не смог получить конвой, ибо все конные стрельцы разосланы из Астрахани «на Яик и к Солям и по иным местам и по Волге вверх для воров казаков, которые громили суды торговых людей…».[96] В ноябре 1604 г. ногайский князь Иштерек заявил царскому послу С. С. Годунову, что «нынешняго лета казаки, собравшись человек по 200 и по 300 и болши», не раз нападали на ногайские кочевья.[97] Со своей стороны, посол возложил всю ответственность за разбойные нападения в Поволжье на казаков-воров, в особенности же на беглых боярских холопов, которые «збежав воруют».[98] С. С. Годунов, принадлежавший к московским правящим кругам, был, бесспорно, осведомленным лицом. Его информация об участии беглых холопов в разбойных выступлениях казаков носит исключительно ценный характер, хотя и допускает различные толкования. Трудно сказать, каких именно холопов имел в виду посол: тех ли, которые давно бежали на окраину и стали казаками, или тех холопов, которые участвовали в разбойных выступлениях 1602–1603 гг., а после разгрома войска Хлопка и других отрядов бежали на окраины и там продолжили свое дело.
