Вскоре вновь образованная дивизия, названная Особой кавалерийской, построилась в Дубовке на смотр. Буденный проехал вдоль строя.

— Товарищи кавалеристы! — обратился он к бойцам. — Наша дивизия названа Особой, отсюда вытекают ее задачи — быть в авангарде. Трудно это? Очень. Положение на фронте пока не в нашу пользу. Белые рвутся в Царицын. Так что не на жизнь, а на смерть будем рубиться. Клянемся, что в наших руках не дрогнет клинок! — Семен Михайлович, привстав на стременах, выхватил из ножен шашку. Громкое «Клянемся!» раздалось над степью.

После осмотра Буденный связался по прямому проводу с Егоровым и согласовал с ним дальнейший план: разгромить противника в районе Прямой балки — Давыдовки и, обеспечив соединение камышинского боевого участка с фронтом обороны 10-й армии, нанести удар по тылам врага в общем направлении на Карповку. Ответ командарма был кратким: «Действуйте по своему усмотрению. Докладывайте каждые сутки. Егоров».

А уже через пять дней начдив Буденный сообщил командующему 10-й армией, что в результате ожесточенных боев связь 10-й армии с ее камышинским боевым участком восстановлена.

В феврале Особая кавдивизия ринулась на Котлубань. Бой закончился полным разгромом группы генерала Попова. Так блестяще завершилась рейдовая операция Особой кавалерийской дивизии. В приказе Реввоенсовета республики № 26 от 29 марта 1919 года отмечалось, что Особая кавдивизия совершила четырехсотверстный рейд, разбила двадцать три полка, из коих четыре пеших были полностью взяты в плен. В качестве трофеев дивизия захватила у противника сорок восемь орудий, более ста пулеметов и многое другое.

Впоследствии, оценивая рейд Особой кавдивизии под Царицыном, А. И. Егоров писал, что кольцо обороны «было разорвано только благодаря доблестным действиям славной конницы Буденного… Результатом действий его конницы явился полный разгром противника перед фронтом всего северного участка и центра 10-й армии… Наша армия, окрыленная боевыми успехами конницы Буденного, с повышенным настроением рванулась вперед, преследуя отступавшего противника на Маныч».

Республика Советов высоко оценила боевые успехи Особой кавалерийской дивизии, наградив ее Почетным революционным знаменем; Буденный в числе других командиров получил орден Красного Знамени. Это была его первая высокая награда рабоче-крестьянского государства.

…Особая кавдивизия развивала наступление по левому берегу Дона, освобождая станицы и хутора. Особенно тяжелые, изнурительные бои она вела на реке Маныч, где войска генерала Краснова имели численное превосходство. И все же белогвардейцы не смогли сдержать натиска красных.

Утром 19 марта, когда над степью пригревало весеннее солнце, полки буденновцев ворвались в станицу Великокняжескую. Решительным натиском белогвардейцы были смяты. Однако штаб Мамонтова и на сей раз захватить не удалось — генерал вместе со своей свитой скрылся на бронепоезде за реку Маныч.

— Вот чертов генерал, опять удрал от нас, — сокрушался Буденный, сидя в домике, где располагался, штаб дивизии. — А почему удрал? Вот ты, комиссар Сигизмунд Савицкий, объясни мне, где мы дали промах? Ты сколько уже в дивизии комиссаром, а? Не помнишь, а я тебе скажу — ты прибыл к нам восемнадцатого февраля, когда мы были в Карповке. Уже, как видишь, месяц… Ну, чего улыбаешься?

Комиссар Савицкий, прошедший царские тюремные застенки, был опытным коммунистом, понимал военное дело. За короткое время он провел в дивизии большую работу: в эскадронах и полках была созданы партийные ячейки, партийно-политическая работа приняла организованные формы. «Этот умеет отдавать себя людям и долг свой несет в сердце», — как-то сказал Буденный командующему армией, когда тот спросил о комиссаре.

— Я потому улыбаюсь, Семен Михайлович, что не надо нам гоняться за генералами. Нам важно разбить их войска, и генералы сами уйдут со сцены.

На рассвете 26 марта Буденный получил приказ командующего 10-й армией о переименовании Особой кавдивизии в 4-ю кавалерийскую дивизию. По существу, это ничего не меняло: численный состав дивизии остался прежним.

— Нам бы корпус создать, вот это дело! — сказал Буденный Савицкому.

Прошел месяц, 6 мая — этот день Буденному запомнился надолго — он вышел из домика, где размещался штаб дивизии. Видит, какой-то всадник спрыгнул с коня. Высокий, плечистый, через плечо — красная лента: «Депутату Ставропольского губернского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов тов. Апанасенко».

— Вы кто?

— А что, разве не умеешь читать? — усмехнулся тот. — Апанасенко я, Иван Родионович, начальник первой Ставропольской рабоче-крестьянской кавалерийской дивизии.

Он сообщил, что у него две тысячи бойцов — три бригады и артдивизион из трех орудий.

— А что, если мы объединим твою и мою дивизии и создадим конный корпус? — предложил Буденный.

— Конный корпус. — Апанасенко задумался. — А кто будет командовать им?

— Если хочешь, то я предложу твою кандидатуру, — серьезно сказал Буденный.

Однако Апанасенко наотрез отказался.

— Я буду командовать своей дивизией, если товарищ Егоров не станет возражать.

В тот же день Буденный связался по телефону с Егоровым и доложил ему о своем разговоре с Апанасенко.

— А завтра ты попросишь у меня лошадей, седел, шашек, орудий: как же — теперь не дивизия, а корпус.

— Ничего не попрошу, — ответил Буденный.

— Ну что ж, на собственный страх и риск объединяю всю кавалерию в первый конный корпус. Командовать корпусом назначаю вас, — уже официально приказал командующий. — Приказ об организации корпуса я отдам позже, как только буду в штабе армии. Вас же прошу подобрать достойных людей на командные посты. Это очень важно…

Буденный вошел в штаб. Здесь его ожидали Апанасенко, комиссар Савицкий и другие. Он сообщил, что командующий одобрил их идею, теперь надо решить организационные вопросы.

В дверь постучали. В штаб вошел командир полка Литунов и черноглазый коренастый драгун в белогвардейской форме.

— Это еще кто такой? — насупился комкор.

Литунов доложил, что бойцы взяли в плен драгуна. Повели в полк, а он и заявляет: «Отведите меня лично к товарищу Буденному. У меня к нему есть важное дело». Вот и привели. Драгун оказался земляком Семена Михайловича, привез ему письмо от матери, в котором она писала о гибели отца. Кулаки избили отца и едва живого привезли в село Светлый Яр. Болел он тифом, а тут еще воспаление легких. Не выдержал отец и через десять дней скончался. Земляки-беженцы помогли похоронить отца в селе Покровка, что неподалеку от Астрахани. «…А как ты живешь? Гляди, чтоб тебя вражья пуля не укусила. Жду я тебя, мой соколик, и никак не дождусь. Потому письмо тебе передаю тут с одним казаком. У него мать беляки убили. Возьми его в свой отряд, сынок, прошу тебя…»

— Что, не хочешь белым служить? — спросил Буденный.

— Изверги они, белые… — тихо обронил казак. — Ранен я был в руку, потому и домой попал. А теперь здоров…

Ночью лил дождь. Буденный, осторожно вглядываясь в темноту, объезжал полки. У штаба 4-й кавдивизии его окликнул часовой.

— Свои, комкор. Где Городовиков?

Начдив появился из темноты. Он доложил о готовности своей дивизии, внимательно выслушал советы комкора. Дивизия первой идет в атаку, значит, на фланги надо выдвинуть пулеметные тачанки, особо усилить левый фланг — там главные силы белых.

— Трудно нам будет, Ока, но надо выстоять. Поеду еще к Тимошенко…

На рассвете завязался бой. Левофланговые полки 4-й кавдивизии ринулись в атаку. Буденный, охваченный азартом боя, не заметил, как оторвался от своих. На какую-то секунду он вздыбил коня, остановился. Сзади кто-то крикнул: «Это же Буденный, руби его, казаки!» Буденный развернулся и неподалеку от себя увидел трех казаков, скакавших прямо на него. Один из них, офицер в черной бурке, вырвался вперед. Когда всадник был совсем близко, командарм резко остановил своего коня и, увернувшись от удара, в свою очередь, рубанул офицера по спине. Хрипло вскрикнув, тот рухнул с коня. Другой наскочил сзади, но, видно, не рассчитал и только задел круп комкоровской лошади. Она заржала от дикой боли, метнулась следом за казачьей лошадью и в этот момент Буденный своим клинком достал второго всадника. Удар пришелся по плечу, и казак свалился с седла. Буденный развернулся, чтобы не угодить под клинок третьего, это ему удалось, и, когда тот занес шашку, он успел кольнуть его в живот.