Михаил Колесников
Алтунин принимает решение
Вторая книга романа Михаила Колесникова
Писатель Михаил Колесников - автор многих произведений о рабочем классе, о людях научно-технической революции. Его новый роман «Алтунин принимает решение» вводит нас в атмосферу дискуссий о путях современного промышленного прогресса. В докладе Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Л. И. Брежнева на XXV съезде КПСС говорилось о возрастающей роли темы рабочего класса в советской литературе: «Возьмите, к примеру, то, что ранее суховато называли "производственной темой". Ныне эта тема обрела подлинно художественную форму. Вместе с литературными или сценическими героями мы переживаем, волнуемся за успех сталеваров или директора текстильной фабрики, инженера или партийного работника...»
Молодой коммунист кузнец Сергей Алтунин, знакомый нам по роману «Изотопы для Алтунина» ("Роман-газета", 1974, № 19), в новой книге получает диплом инженера и становится хозяином родного кузнечного цеха. Алтунин видит, что цех работает с хронической недогрузкой, неритмично. Он ищет путей к принципиальной перестройке работы. Но оказывается, что такая перестройка упирается в проблему полной реорганизации управления и других цехов, а в конце концов - в проблему поглощения крупными заводами небольших однотипных заводов. Соответственно затрагиваются судьбы сотен, тысяч людей, многие из которых привыкли к устойчивости положения, определившимся заработкам.
Попытки Сергея Алтунина реорганизовать даже часть производства натыкаются на всестороннее сопротивление. Страсти между людьми разгораются, однако, преимущественно в результате столкновения самолюбий, тщеславия, защиты сложившихся деловых или дружеских взаимоотношений, ревнивой охраны достигнутого положения.
И здесь писатель поднимает еще одну важную проблему, во всеуслышание говорит о том, что стремление некоторых людей любой ценой удержаться в кресле, защищать во что бы то ни стало только свой стиль руководства, оберегать чистоту только собственного авторитета нередко дорого обходится нашему государству.
Опытный, заслуженный инженер Юрий Михайлович Самарин неплохо управляет кузнечным цехом, но он же и держит в тени превосходного экономиста Авдонину только потому, что она, кажется, "увела чужого мужа", не дает по-настоящему развернуться подлинным способностям инженера Голчина, наконец, начинает противиться всему, что должно придать работе новый ритм. Его нельзя назвать человеком недобрым, нечестным, недумающим. И вместе с тем вот что пишет о нем Колесников: "Властный Юрий Михайлович не терпел возражений, но, к чести его, следует сказать: если ему кто-то возражал или даже жаловался на него, он никогда не мстил за это, только посмеивался и навсегда терял интерес к таким людям, не считая их надежной опорой в своих делах". Разве мало мы несем потерь оттого, что кое-кто из наших руководителей и наверху и в самых низах "теряет интерес к людям" лишь потому, что мнения их не совпадают?
В романе ставится немало и других проблем: о роли руководителя в современном производстве и людях, призванных заниматься "малыми делами", об обстоятельствах, способствующих или мешающих проявлению лучших свойств человеческого характера, о передовом человеке и передовом коллективе...
Есть в романе и просчеты, ощущается некоторая однолинейность образов. Но главное - в нем убедительно показано, что рабочий человек - центральная фигура современности. Этот человек отличается высоким социальным достоинством, убежденностью, горячей преданностью нашим великим идеалам.
А.Овчаренко
1
Они сидели друг против друга тяжело и неподвижно, как чугунные статуи: плечистый, с виду неповоротливый Алтунин, прокоптившийся до черноты в своем кузнечном цехе, и начальник отдела кадров Пронякин, величественно прямой, будто вросший массивным телом в широкое кресло, излучающий волю и непреклонность.
- Ну как, Алтунин, надумал? — спросил начальник отдела кадров, и в его властном голосе послышались нотки раздражения.
- Заместителем к Самарину не пойду! Мой окончательный ответ.
- Но почему? Другой на твоем месте за такую должность обеими руками ухватился бы да благодарил Пронякина до конца дней своих. Вникни: заместитель начальника цеха! Где нынче видано, чтоб кузнеца, едва успевшего разделаться с институтом, сразу - в заместители начальника крупнейшего кузнечного цеха?..
Алтунин смотрел на его резко очерченное крупное лицо, на большие оттопыренные уши и улыбался про себя: он понимал, что происходит в душе этого человека, — Пронякин твердо убежден в том, что малейшее внимание такой важной в заводских масштабах фигуры, как начальник отдела кадров, должно восприниматься всеми назначаемыми на ту или иную должность с трепетом и благоговением. Тебя выдвигают - благодари, радуйся. На большие должности претендентов всегда в избытке, предложения, так сказать, превышают спрос - таково уж свойство человеческой натуры: стремиться к продвижению. В заместители к Самарину метят многие: взять хотя бы того же начальника участка Клёникова или начальника другого участка Голчина... Отменные мастера, с большим стажем! Но заводское начальство почему-то предпочло им Алтунина, которому совсем недавно исполнилось тридцать. За него - и директор, и партком, и главный инженер, и начальник отдела научной организации труда Карзанов. Загадка! Тот же Карзанов любит рассуждать о так называемом "дереве целей". Мол, для каждого предприятия или, там, цеха нужно формировать "дерево целей"; у отдельного человека тоже должно быть свое "дерево целей". А у этого Алтунина вроде бы и нет ничего такого: отказывается от большой должности! Непостижимо!
- Не понимаю тебя, Алтунин, — продолжал Пронякин вслух. — Как можно отказываться от выдвижения?.. И потом, я ведь все уже согласовал и с директором завода товарищем Ступаковым и с главным инженером. За твою кандидатуру - партком. Тебе не кажется нескромным пренебрегать таким вниманием и заботой?
- А разве я пренебрегаю? В другой цех - пожалуйста, хоть начальником, хоть мастером. Но не к Самарину. Вы забыли: я женат на его дочери. Тесть - начальник, зять - заместитель. Семейственность! Что скажут рабочие?
Пронякин рассердился.
- Да ничего не скажут! — почти выкрикнул он. — Чего плохого можно сказать о вас: оба члены партии, передовики производства. Я же тебя не в канцелярию устраиваю, не на тепленькое местечко, а на самое, можно сказать, горячее. Вон, Самарин таблетку валидола не выпускает из-под языка. Чуть что, за сердце хватается. Мы ведь тебя, если хочешь знать, заблаговременно на эту должность прочили. Кто же мог знать, что ты женишься на дочке Самарина? Будто других девок было мало. Глупая случайность.
- Ну, положим, не такая уж она глупая, да и не случайность вовсе.
- Ладно. Ну, а если бы, скажем, ты на моей дочери женился, что ж, выходит, я тебя должен был бы с завода увольнять?
- На вашей дочери, Виктор Николаевич, я бы не женился ни за какие коврижки: у нее музыкальное образование, певица, а все кузнецы, как вам известно, глуховаты - не нашли бы мы с ней общего языка.
- Ну и правильно. За такого, как ты, она и не пошла бы: велика невидаль - кузнец! К ней инженер Карзанов сватается - не тебе чета. Что ж, прикажешь по этому случаю увольнять его с работы? У тебя ложное представление о семейственности, Алтунин: семейственность - это когда к легкому хлебу с маслом родственника пристраивают, чтобы жевать сообща. А кто же согласится грызть стальную болванку, раскаленную до тысячи градусов?
- Не пойду, Виктор Николаевич. Этика не позволяет.
- Да пойми ты, наконец: нынче все упирается в людей. А где я их возьму? Кому-кому, а тебе-то известно, из-за чего мы не можем реализовать мощности: недостает квалифицированной силы! Об этом на всех собраниях талдычим. Ну, а если насчет этики, то как прикажешь поступать с Ковтуновыми: вся семья в одном цеху? Их династией называют, в президиум сажают. Почет. Не могу же я из-за каких-то там формальных соображений Ковтуновых на другой завод отдать: берите, мол, для вас воспитали отличных мастеров! И представь себе, у Ковтуновых все этично получается: план перевыполняют, в ударниках комтруда ходят, премии всем идут.
