– Без проблем, – Боб немного отошел и больше не пытался притронуться ко мне.
– Шэрон! – позвал Боб, когда мы вошли. Все шли на кухню, чтобы сложить свои коробки с ланчем в огромный серебристый холодильник. Здесь было множество помещений. Мы с Бобом сделали то же самое, и потом он махнул мне, чтобы я следовал за ним в еще одну дверь, и дальше, по длинному коридору.
– Шэрон заведует конюшней, – сказал Боб, – Она любит этих лошадок как своих детей, так что не работай, спустя рукава, иначе она тебя прикончит.
– Буду стараться изо всех сил, – пообещал я, надеясь, что прозвучало так же честно, как я и чувствовал.
– Мне этого вполне достаточно, – сказал он, улыбаясь, совершенно без сарказма в голосе.
Мы пришли туда, где были лошади, и я снова был впечатлен тем, как здесь было чисто и каким новым все выглядело. Думаю, родео приносит неплохой доход.
Да, от лошадей пахло, но я был готов к этому. Все здесь было сделано из светлого дерева и темного металла, и повсюду горели лампы дневного света, освещая стойла по всей длине; у каждого стойла была дверь — деревянная, обшитая сверху темными металлическими полосами.
– Господи, их так много, – сказал я раньше, чем осознал, что говорю.
– Да, здесь около 60 лошадей, – Боб упер руки в бока, осматриваясь, – И каждая — отдельная личность. Лошади участвуют в шоу, поэтому каждая из них — немного примадонна в душе.
Мы секунду посмеялись, а потом к нам подошла невысокая женщина с длинной белой косой, в красной бейсболке. Ее одежда не напоминала одежду женщин из вестернов — просто серая толстовка, такие же штаны и кроссовки. Она была немного полной, но никто не назвал бы ее непривлекательной. Первое, что я отметил — у нее были очень счастливые глаза.
Господи, неужели я всегда буду находить ЧТО-НИБУДЬ привлекательное в КАЖДОЙ женщине… или я просто еще помню уроки Виктории?
– А, Шэрон Бук, это — Энтони Мейсен, – Боб представил нас друг другу. Я протянул руку, чтобы пожать руку ей, но она раскрыла руки и обняла меня! Я почти застыл, не зная, что делать дальше. Я знал, что должен позволить ей обнять меня, она мой босс; и прежде, чем я успел это проанализировать, я инстинктивно почувствовал, что совсем не возражаю против женщины-босса.
– Приятно познакомиться с тобой, Энтони, – сказала она, пока обнимала меня, но Боб помешал ей.
– Энтони это не нравится, дорогая, – начал Боб, дотронувшись до ее рук, нежно их опуская.
– О, нет… – я пожал плечами, – Все в порядке.
И я быстро обнял ее, похлопав пару раз по спине. Это были слабые объятья, и я знал это. Виктория влепила бы мне пощечину, если бы я обнял ее вполсилы, и заставила бы обнять себя еще раз, как следует, если бы была здесь. И это правило распространялось по отношению ко всем – она хотела, чтобы я показывал свою любовь всем, а не только ей. Я заставлял любого незнакомца за секунду почувствовать свою любовь. Я быстро этому научился.
Раньше я заключил бы женщину в КРЕПКИЕ объятья, она ощутила бы их всем телом, до самых кончиков пальцев, а затем я бы ее крепко поцеловал. Я знал, что теперь я не в «Огне», и мне не стоит браться за старое. Это был милый городок, которому можно присвоить рейтинг «G», и мое поведение покажется им странным.
Я взглянул на Боба немного раздраженно, и не понятно, почему. Он просто старался, чтобы мне было комфортно. Но снова у меня было ощущение, что он пытался причинить мне боль своим маленьким жестом.
Я всегда любил обниматься. Женщины обычно говорили, что я самый лучший. Но я не хотел быть слишком любвеобильным с незнакомцами – они могли видеть меня насквозь.
– Добро пожаловать, дорогой, – она сияла, пока я выпрямлял спину, – Ну разве ты не МИЛЫЙ?
Я не смог сдержаться и засмеялся. Мне было приятно, что я ей понравился таким больным, каким я был.
– Он бы идеально подошел для Дженны, – Шэрон посмотрела на Боба, и он кивнул, оценивающе разглядывая меня.
– Ум, нет… сказал я быстро, но вежливо, – Не надо… решать за меня.
Она цокнула языком, – Очень плохо. Но я не удивлена услышать это от такого красавчика, как ты.
– Но все равно спасибо, – теперь я чувствовал себя неудобно, пока они разглядывали меня.
– Ладно, хватит сватать его, пошли работать, да? – спросила она, и сказала, – Боб покажет тебе коновязи, слушай и учись. И хорошо заботься о моих лошадках, это все, о чем я прошу.
– Хорошо, Шэрон, – заверил я ее, уже уверенный, что не разочарую.
– Хороший мальчик, – сказала она, не пытаясь меня обидеть, но ее слова заставили мой желудок скрутиться. Я быстро пришел в себя, и последовал за Бобом, махнув Шэрон на прощание, и она направилась в другую сторону.
Она злится на меня? Теперь я ей не нравлюсь?
– Первым делом мы их всех накормим, – заявил Боб, – У каждой своя диета, в зависимости от состояния здоровья и того, какие ей нужны витамины. Шэрон устроила так, что у каждого стойла есть табличка, на которой написано, чем кормить эту лошадь и когда. Видишь?
Он указал на ближайшее стойло, за которым стояла мордой к нам лошадь со светло-коричневой спиной. Когда мы подошли поближе, я увидел, что на табличке написана ее кличка – Kiss and Tell (кличку этой лошади оставляю без перевода, т.к. kiss and tell – это статья, рассказ о любовной связи с какой-нибудь знаменитостью, и ничего адекватного в русском языке я, к сожалению, не нашла – прим.пер.)
– Когда накормишь одну, пишешь здесь свои инициалы и время, и кладешь прямо сюда, в этот ящик, видишь? – показал он, и я кивнул, – Тогда никто больше не будет их кормить после тебя.
И потом следующий час мне показывали зерно, гранулированный корм, овес и кукурузу. Затем показали, где найти сено. Я всегда думал, что сено легкое, но, Господи, я ошибался. Оно тяжелое, как черт знает что! Слава Богу, я справлялся. Не стоит беспокоиться, что в этом городишке нет тренажерного зала, чтобы заниматься.
Мне нужно было перетаскать сегодня Бобу миллион тюков сена. Как только я клал копну или две перед стойлом, он просто говорил, – Еще две, Мейсен. Поторопись.
– Почему нельзя хранить сено поближе к лошадям? – бормотал я про себя, пока носил.
Наконец, когда моя рубашка прилипла к спине от пота, и голова у меня начала кружиться, Боб перестал просить сена. Теперь настала пора подать огромные пластиковые корыта с едой их законным владельцам. На каждом корыте сбоку была написана кличка лошади, перепутать было невозможно. Самым сложным было войти в стойло и накормить лошадь, пока она чуть не нападает на тебя и тычется мордой в миску, которую ты еще не успел поставить наземь.
– ЭЙ! – окликнул я третью лошадь, которой нес еду. Это была милая белая лошадка по кличке Бабочка.
– Не кусай МЕНЯ! – я отпрыгнул, ее зубы были прямо возле моей руки, – ЕШЬ КОРМ!
Я толкнул к ней миску и развернулся, чтобы выйти из стойла, но прежде, чем успел, почувствовал сильный укус за задницу – и она выпихнула меня из стойла лицом вперед. Единственное, чему я удивился – как это тому, что я не упал лицом в дерьмо, тогда день бы удался окончательно.
Эдвард против Бабочки, победитель – Бабочка. Я так жалок. Ради всего святого, как я собираюсь убедить людей в том, что я сильный мужчина, ковбой, когда я не могу справиться с Бабочкой.
Я слышал, как смеется Боб, а затем к нему присоединилось еще несколько ржущих голосов. Я злился. Я ненавидел, когда надо мной смеются, дразнят. Обычно я каждый день терпел унижение, и не скулил. Но я думал, что эта часть моей жизни осталась в прошлом.
Боб был достаточно добр, чтобы не подходить и не помогать мне, и меня это устраивало. Я продолжил свою работу, надеясь, что остальные лошади не такие наглые.
Но они были еще хуже. Бабочка на самом деле – игривая маленькая девочка, по сравнению с некоторыми жеребцами! Один, по кличке Крейзи, взбесился сразу, как я вошел в его владения.
– Они не дают мне войти и поставить их корм на пол! – наконец пожаловался я Бобу, – Может, есть какая-нибудь хитрость, о которой ты мне не рассказал, или еще что?
