Ингрид согласилась дать интервью. Повязку на глаза Гедде не натягивали, но на квартиру Росселлини доставили окольными путями. Ингрид оживленно улыбалась, отвечала на все вопросы, утверждала, что все в порядке, она надеется, что в скором времени вопрос о разводе с Петером будет решен по-дружески. Она даже не покраснела, когда мисс Хупер, перед тем как уйти, многозначительно спросила; А в чем дело, почему со всех сторон ходят слухи о вашей беременности, Ингрид?» Встав на прощание и продемонстрировав тем свою стройную фигуру, Ингрид вежливо улыбнулась: «Бог с вами, Гедда. Разве я похожа на беременную?»
Гедда вернулась в Голливуд, успокоив своих читателей, что слухи лживы, а Роберто и Ингрид намерены подать в суд на оклеветавшую их газету.
Среди прочих причин, побудивших Ингрид уклониться от признания, не сказав при этом явную ложь, одна была наиболее важной. Если до Петера дойдет новость о том, что она ждет ребенка, реакция его будет такой же, как у каждого мужа, попавшего в подобную ситуацию: неверие, шок и потом — ярость. Если же вдобавок он получит соответствующую информацию из газетных заголовков, то никогда не простит ей этого. Поэтому Ингрид нужно было как можно скорее установить добрые отношения с Петером, которые обеспечат его поддержку не только для начала бракоразводного процесса, но и для его завершения до появления ребенка.
Роберто, будучи человеком сведущим в судебных тяжбах, считал, что развода нужно добиваться официальным путем, а не взаимными убеждениями. Адвокаты должны заставить Петера действовать.
— Хорошо, — сказала Ингрид. — Пусть этим займутся адвокаты.
Под рукой оказался лишь один из них. Монро Макдональд был американцем, служившим в юридическом отделе военно-оккупационных сил США. Он жил в Риме с женой-итальянкой. Сорока лет от роду, обаятельный, готовый помочь в ситуации, затронувшей столь высокие стороны, Монро Макдональд казался идеальной фигурой для данного случая. Он, естественно, нуждался в инструктаже, перед тем как отправиться в Соединенные Штаты со столь важной миссией. Поэтому он стал непременным участником всех конфиденциальных встреч и разговоров. А поскольку для ведения дела ему необходимо было обладать полнотой власти поверенного, Ингрид, дабы помочь ему, села и напечатала обстоятельный документ, подробно освещавший ее юность, жизнь с Петером и те события, что привели к настоящей ситуации. Мистер Макдональд аккуратно убрал документ в свой портфель и отправился в Нью-Йорк.
Через несколько часов после приземления в Нью-Йорке он, или кто-то из его агентов, дал интервью Шолли Никкербокеру, репортеру из светской хроники. И уже в те же сутки на улицах продавались газеты, захлебывающиеся от восторга по поводу того, что на их полосах впервые публикуется «Истинная история любви Ингрид». Были вытащены наружу интимные признания, подробности, переплетения событий, представленные скорее остроумно, нежели достоверно, — словом, все, что можно было выудить из документов, оказавшихся в руках мистера Макдональда. Спустя некоторое время он кратко объяснил по телефону Роберто, что принял участие во всех этих делах только лишь Для отстаивания их интересов.
Благополучно добравшись до Голливуда, Монро Макдональд начал выступать там с безудержностью настоящего пресс-агента. Он, в частности, утверждал, что, хотя мисс Бергман никогда не знала, какой частью общей собственности владеет (все ее финансовые дела вел доктор Линдстром), она готова предложить доктору Линдстрому половину состояния в обмен на развод и право видеться с дочерью... Макдональд отметил также, что Роберто Росселлини поручил ему заявить об этом совершенно недвусмысленно, так как он сам ни в коей мере не претендует на состояние мисс Бергман. Он никогда не жил на средства женщины и не собирается делать это теперь.
22 сентября 1949 года Сидней Бернстайн выслал Ингрид отзывы о нью-йоркской премьере фильма «Под знаком Козерога». «Пресса самая разная. Разочаровал больше сюжет, а не игра актеров. Студия «Уорнер Бразерс» настроена оптимистически, считая, что это один из лучших ее фильмов. Почему Вы не приехали в Англию на гала-представление? Этот визит пошел бы лично Вам на пользу и стал бы мостом между Италией и Америкой».
У Ингрид было две причины для отказа. Первая; слишком натянутые отношения с «РКО» из-за «Стромболи». И вторая: «Я не хочу по собственной воле встречаться с прессой, отвечать на ее вопросы. Если я и приму кого-то из журналистов, то лишь в том случае, если этого нельзя будет избежать. У нас в Швеции есть поговорка: «Обжегшись на молоке, дуешь на воду». Я знаю, что английская пресса самая гуманная и благородная, но... я уже обожглась. И я знаю, какая буря сейчас поднялась в Штатах. Я не предполагала, что дальше будет все страшнее. Сейчас я действительно поверила в то, что это мой конец. Я готова заплатить за все мои прегрешения, но, Сидней, мне не нужен мост в Америку, у меня нет никакого желания возвращаться обратно».
14 декабря 1949 года Ингрид и Роберто получили письмо от бельгийского представителя «РКО». Накануне он посмотрел первую копию «Стромболи». Письмо было восторженным:
««Стромболи» — потрясающий фильм. Он может удовлетворить вкусы наиболее разборчивых любителей кино (включая особо искушенных критиков) и в то же время обладает неотразимой привлекательностью для широкой публики. «Стромболи» — лучший фильм Росселлини. «Стромболи» — лучший фильм Бергман. «Стромболи» — это «Фильм 1950 года». Игра Ингрид Бергман в этой картине выше всяких похвал и останется высшим достижением в ее блистательной карьере.
Короче, «Стромболи» станет первым номером европейского кино сезона 1950/51 года. Я хочу немедленно начать с Вами переговоры о демонстрации фильма».
Нетрудно заметить, что бельгийский представитель оказался коммерсантом высшего ранга. Ибо он ошибался во всем.
Что бы ни предпринимал Монро Макдональд в дальнейшем, на одном фланге он достиг полнейшего успеха. Его сенсационное заявление полностью отторгло Петера Линдстрома от Ингрид. С этих пор и в официальном, и в неофициальном общении с Роберто и Ингрид он должен был вести себя с величайшей осторожностью. Петер поверил, что они делают лживые и гнусные заявления о нем, руководя действиями прессы. Перед тем как прочитать откровения Макдональда, он разговаривал с Ингрид по телефону. Теперь он написал ей, как рад был услышать ее голос, как расстраивают его ее трудности, и, разумеется, по старой привычке спрашивал, не нужна ли ей его помощь.
Дальше Петер сообщал, что мистер Макдональд в газетном выступлении привел личное высказывание Ингрид о том, что она инфopмиpoвaла Пиа о своем отказе вернуться домой. Петер находит это просто немыслимым. Как могла она выбрать своим представителем человека, который мгновенно докладывает прессе обо всех ее личных делах?
У мистера Макдональда хватило наглости, чтобы опубликовать длинное повествование об их совместной семейной жизни и сделать все, чтобы очернить имя Петера. Если она, как сама говорит, решила действовать самостоятельно, то неужели она выберет именно такую тактику?
Петер слышал, что на Стромболи Роберто Росселлини утверждал, будто Ингрид прибыла в Италию без гроша, будто Петер не позволял ей носить меха и драгоценности. Тот же бред повторяется в интервью Макдональда. Чего она хочет достигнуть, пачкая его имя? Может быть, она просто хочет разозлить его?
«Дорогой Петер, я действительно чувствую себя Дон Кихотом, сражающимся против ветряных мельниц. Моя мельница — это ты, и, возможно, ты надеешься когда-нибудь убить меня ударом своего большого крыла.
Да, Макдональд раскрыл свой большой рот и рассказывает всем пикантные истории, на что не имеет никакого права. Но он является моим представителем, о чем я уже сказала тебе по телефону. Как ты не можешь понять, почему я выбрала именно американца? В Италии найти такового трудно. Но ради тебя я не хотела нанимать итальянца, пусть даже прекрасно говорящего по-английски. И вот опять у нас скандал, крушение, катастрофа в прессе, бессонные ночи и невыразимые страдания. Кто виноват в этом? У тебя хватает совести сказать, что это моя вина, — даже если Макдональд мой человек, даже если я послужила трамплином к его славе и оплачиваю все его промахи. Но разве это только моя вина, Петер? После шести месяцев попыток получить развод, после всего того, о чем я писала и предупреждала, я слышу по телефону твой смех и саркастический ответ: «Ну, разумеется, я встречусь с твоим адвокатом». Ты прекрасно знаешь, что мы не можем оплатить адвокатов, ищущих тебя по всему свету, пока ты играешь в прятки.
