Предисловие[1]

История «Пугачевского бунта», охватившего собой в 1773–1774 гг. тогдашние губернии – Оренбургскую, Астраханскую, Пермскую, Казанскую, Нижегородскую, весь южный и средний Урал и юго-западные пределы Сибири с Киргиз-Кайсацкими степями, имеет обширную литературу.

Немало лиц посвятило себя труду изучения этой эпохи. Получивший первым доступ к следственному делу о Пугачевском бунте, хранящемуся в Государственном архиве, покойный академик Н.Ф. Дубровин издал в свет в 1884 году свое обширное историческое исследование «Пугачев и его сообщники».

Несмотря, однако, на обилие печатного материала, Пугачевский бунт, в особенности в пределах Зауралья и Сибири, остается еще недостаточно исследованным, и до настоящего времени еще не сделано полной сводки, еще не составлено систематического исследования столь яркого и характерного эпизода Русской истории, проливающего свет и на переживаемое нами тревожное время, смутное аграрными и другими народными волнениями. Экономические и бытовые условия, вызывавшие брожения и бунты среди крестьянского населения в конце XVIII столетия, немного изменились с того времени, как тогда крестьянство, угнетаемое помещичьим произволом и самовластием, за отсутствием законных выходов из своего отчаянного положения, поднималось и бунтовало, производя огромные опустошения, под влиянием соблазнительных обещаний самозванца жаловать «крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями и денежным жалованьем и хлебным провиантом, и свинцом и порохом и вечною вольностью», так и теперь крестьянство, все еще обездоленное, находящееся в невежественной тьме, предъявляет, под влиянием агитационного движения революционных партий, требования на свободное пользование землею и выражает свои протесты бунтами и диким разгромом помещичьих владений.

В историческом очерке «Пугачевщина в Сибири», впервые напечатанном в «Чтениях Императорского Общества истории и древностей Российских при Московском Университете», за 1898 год, и появившемся также в том же году отдельной книгой, собраны нами многие данные из дел архива Акмолинского областного правления и частью из Тобольского губернского архива, относящиеся до проявления «Пугачевского бунта» в пределах Зауралья, Сибири и Киргизской степной окраины, а также и до действий и распоряжений тогдашнего Сибирского губернатора Дениса Ивановича Чичерина, в связи с результатами «Пугачевской экспедиции» генерала Ивана Александровича Деколонга, командовавшего войсками на Сибирской пограничной линии.

Извлеченные нами данные из официальных архивных документов, освещая события «Пугачевского бунта» и деятельность лиц, стоявших во главе гражданских и военных сфер государственного управления и в особенности Зауралья и Сибири, представляют богатый материал для исследования страны в отношении экономическом и политическом, а также для пополнения наших далеко не удовлетворительных сведений о состоянии военного дела в России в Екатерининскую эпоху.

Выпуская в свет новое иллюстрированное издание исторического очерка «Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири», приносим глубочайшую благодарность П.Я. Дашкову за сообщение иллюстраций, относящихся к эпохе «Пугачевского бунта».

А. Дмитриев-Мамонов

Первые известия в Сибири и на Сибирской пограничной линии о появлении Пугачева. – Распоряжения Троицкого коменданта бригадира де Фейервара о сформировании военных команд на Оренбургской пограничной линии для защиты Оренбурга. – Обращение де Фейервара к командовавшему войсками на Сибирской пограничной линии генералу Деколонгу о присылке войск для усиления Оренбургской пограничной линии. – Отправление генерала Деколонга с легкими полевыми командами из Омска на Оренбургскую линию. – Слабая защитность Оренбургской линии, сведения о числе войск, расположенных по дистанциям. – Распоряжения Сибирского губернатора Чичерина об оказании помощи Оренбургской пограничной линии. – Беспорядки в Тобольске. – Движение военных команд на помощь Оренбургу. – Возмущение заводских крестьян на Белорецком заводе. – Указы Пугачева крестьянам Белорецкого и Новоникольского заводов. – Сформирование команд для защиты заводов и водворения в них спокойствия. – Несогласия распоряжений Оренбурского губернатора Рейнсдорпа с мнением Сибирского губернатора Чичерина и генерала Деколонга о направлении военных сил для подавления мятежа. – Движения отряда генерал-майора Станиславского и команды секунд-майора Заева. – Защитность крепостей Губерлинской, Ильинской и Озерной.

10 октября 1773 года комендант Троицкой дистанции бригадир де Фейервар уведомил командовавшего войсками на Сибирской пограничной линии генерала Деколонга, имевшего пребывание в Омске, что сообщение Троицка с Оренбургом злодейскими шайками прекращено, препроводив к нему копию с полученного Исетским воеводой Веревкиным уведомления от Оренбургского губернатора генерала Рейнсдорпа о появлении Пугачева.

«На днях, сверх всякого чаяния, – писал Рейнсдорп Веревкину 26 сентября 1773 года, – около Яицкого городка оказался нарушитель государственного покоя злодей казак Емельян Пугачев, именующий себя бывшим императором Петром ІII. Собрал большую партию и, день от дня увеличиваясь, производит разорения, не меньше и смертные убийства и стремится тем на дальнейшие во вверенной мне губернии злодеяния. Хотя к отвращению сего все здешние силы обращены, однако я, предуведомляя о сем ваше высокородие, рекомендую во вверенной вам провинции принять всю строжайшую предосторожность и благопристойным образом публиковать. Есть ли, паче чаяния, сей злодей найдет случай перебраться в Исетскую провинцию, то жители оной всеми силами постараясь, к предотвращению разорения своего, должны не только вооруженный отпор сделать, но и всесильно разбить и тем доказать верную свою Ея Императорскому Величеству службу, а разглашениям его злодейским весьма не верить, и ежели что у вас произойдет в окрестные места, для принятия предосторожностей сообщить»[2].

Это известие получено было генералом Деколонгом в Омске 14 октября.

Подобное приведенному уведомлению получил от генерала Рейнсдорпа и Сибирский губернатор Чичерин в г. Тобольске 11 октября, причем Рейнсдорп оповещал, что самозванец «повесил яицкого атамана Портнова и 12 человек старшин, крепости – Рассыпную, Озерную, Татищевскую разорил и выжег, комендантов крепостей Вяловского изрубил, а Сурина исколол и теперь для взятия и разорения приближается к Оренбургу с 5000 человек, куда его ожидают к 29 ч. сентября».

Имея известия, что прямые сношения Оренбурга с Омском, идущие чрез Троицкую крепость, прерваны злодейскими шайками, Чичерин, уведомляя генерала Деколонга о событиях в Оренбургской губернии, сообщал, «что находящиеся в Оренбурге, как на службе в местном гарнизоне, так и не в службе, польские конфедераты взбунтовались, согласившись к соединению с злодейскими шайками Пугачева, однако же умысел предупрежден, и все конфедераты заарестованы»[3].

Уведомлению о замыслах конфедератов Чичерин потому придавал особое значение, что гарнизонные войска, расположенные по Сибирской пограничной линии, заключали в составе своем значительное число сосланных поляков, представлявших неблагонадежный контингент к охранению порядка и спокойствия.

Оставшись старшим в чине на территории расположения войск Оренбургской пограничной линии, отрезанных злодейскими шайками от сношений с главным своим начальством в Оренбурге, комендант Троицкой дистанции бригадир де Фейервар для оказания помощи осажденному Оренбургу и избавления пограничной линии от неминуемого разорения, «а паче ко истреблению не только законам, но и человечеству вредных людей», сделал распоряжение о сформировании особого корпуса из войск, расположенных по линии, от Звериноголовской крепости до Озерной, а также из башкир и мещеряков Исетской провинции.