Чиун молча кивнул. В последние дни он постоянно пребывал в мрачном настроении, поскольку начал бойкотировать телепередачи со своими любимыми «мыльными операми». Теперь он проводил все время, вооружившись ручкой, чернильницей и большими листами бумаги и сочиняя письма телевизионным компаниям. Он требовал прекратить демонстрацию фальшивых сцен насилия в дневных сериалах, в противном случае, сообщал он, он снимает с себя ответственность за последствия. Всем компаниям он дал три дня, чтобы уведомить его о согласии с его требованием.

Срок истекал сегодня.

Римо заметил отсутствие энтузиазма в кивке Чиуна.

— Что-нибудь неладно, папочка? В чем дело?

— С каких это пор ты стал так близко к сердцу принимать интересы человечества?

— Я и не принимаю.

— Тогда почему тебя так интересует этот Филдинг?

— Если меня и не интересует человечество, все равно приятно встретить человека, который за него болеет. Он действительно хороший, папочка.

— Телесериал «Пока Земля вертится» тоже был очень хороший. Интересный и правдивый. Но теперь он не такой.

— То есть?

— Простые вещи объясняют только малым детям. — После этого Чиун скрестил руки на груди и наотрез отказался объяснить смысл своей реплики.

— Ты знаешь, почему организациям не следует продвигать своих работников по службе? — спросил Римо.

— Нет, но я уверен, ты мне это сейчас объяснишь.

— Как только ты стал равноправным партнером, ты перестал трудиться. Так происходит со всеми.

Чиун фыркнул.

— Ну хорошо, — сказал Римо. — Можешь сидеть здесь, А я собираюсь обеспечить, чтобы никто не украл формулы Филдинга. Если он хочет отдать их людям на своих условиях, эти условия будут соблюдены. Я этого добьюсь.

— Убивай свое время, на что пожелаешь. Но раз ты выбрал это задание, то следующее должен выбрать я. Что-нибудь действительное важное. Поскольку теперь я твой равноправный партнер и тоже имею право выбирать.

— Делай, как хочешь. — Римо пошел в соседнюю комнату и плюхнулся на кровать. Чиун — Чиуном, но пора заняться делом. Сейчас перед ним две проблемы. Одна — некие злоумышленники, которые все время прибегают к насилию и, возможно, метят в Филдинга. Вторая — Мария Гонзалес, которая пытается украсть формулу Филдинга.

Он набрал номер гостиницы Нидхэм и сразу же узнал елейный голос портье.

— Помните меня? — сказал Римо. — Я вчера заходил к вам повидать Марию Гонзалес, ту, которая кубинка.

— Да, сэр, разумеется, помню, — ответил портье.

— Она вернулась?

— Нет.

— Получите еще полсотни, если сообщите мне, когда она вернется.

— Сообщу, как только появится, — сказал портье.

— Отлично. Не забудьте, — сказал Римо и дал ему номер своего телефона. Затем он закрыл глаза и уснул.

Но когда телефон зазвонил, это оказался не портье. Римо услышал кислый голос доктора Харолда Смита:

— Мне бы не хотелось все время находиться в подвешенном состоянии, дожидаясь ваших сообщений.

— Странно. Это как раз то состояние, в каком я мечтал бы вас видеть, — сказал Римо.

— Те три человека... гм, найденные рядом с опытным участком в Огайо... Кто-нибудь из них ваш?

— Все трое. — Римо быстро просветил Смита насчет последних событий и насчет того, что ему удалось узнать. — Мне пока неизвестно почему, — сказал он, — но кто-то, похоже, охотится за Филдингом.

— Может быть. Эта проблема за вами. Я связался с вами по другому поводу.

— По какому же? Я опять превысил бюджет в этом месяце?

— Есть подозрения, что кто-то — мы пока не знаем кто — пытается раскрыть нашу организацию. Поступили сигналы, что о нас наводят справки. Тот, кто ищет подходы к нам, может нащупать и вас.

— В таком случае ему крупно не повезет.

— Но может быть, и вам тоже, — сказал Смит. — Соблюдайте осторожность.

— Ценю вашу заботу.

Мария вернулась только на следующий день. Она вряд ли успела снять шляпу у себя в комнате, когда портье Нидхэм-отеля позвонил Римо.

— Алло, приятель, говорит ваш старый друг из Нидхэм-отеля.

— Она вернулась?

— Только что вошла. — Он помолчал. — Теперь ваш ход, — добавил он, многозначительно хихикнув.

— Благодарю, — сказал Римо, не испытывая никакой благодарности. Он решил лишить клерка обещанных ему денег.

Мария долго не отворяла дверь на стук Римо.

Когда она открыла, его поразило ее бледное, изможденное лицо.

— А, это ты, — сказала она. — Раз уж пришел, заходи. Но только не проси меня и сегодня идти на все.

— В чем дело? Ты выглядишь ужасно.

— Я и чувствую себя ужасно, — сказала Мария. Она была в той же одежде, что и два дня назад. Замкнув за Римо дверь, она тяжело опустилась на стул рядом с хилым столиком — предметом обстановки, которым администрация обеспечивала тех немногих жильцов — их было всего 0,0001 процента, — которые расплачивались чеками. Мария попыталась улыбнуться. — Должно быть, я нарвалась на месть Монтецумы. Меня все время тошнит.

Римо сел против нее на край кровати.

— Так что ты выяснила?

— А почему я должна докладывать тебе? Мы находимся по разные стороны баррикады.

— Нет, мы по одну сторону. Мы оба хотим, чтобы формула Филдинга дошла до людей. Если тебе удастся украсть ее для своей страны, превосходно, — соврал Римо. — Я беспокоюсь только о том, чтобы он остался в живых и чтобы никого не надули.

Мария некоторое время молчала, обдумывая услышанное.

— Ну хорошо, — сказала она, наконец. — К тому же я вроде бы не выдаю никаких секретов. Ты — хранитель вашей конституции. Если я не буду сотрудничать с тобой, ты сделаешь так, что меня вышлют из вашей страны. Или и того хуже. Разве не так?

— Все точно, — подтвердил Римо. Если ей нужно самооправдание — ради бога, она его получит. — Я готов на все, лишь бы выяснить, что тебе удалось узнать.

Мария подняла правый указательный палец в знак предупреждения.

— Я уже сказала тебе. Никаких «идти на все».

При этом Римо заметил, что кончик ее пальца обесцвечен и вздулся волдырем.

— Так что ты там обнаружила?

— Я обнаружила склад мистера Филдинга, Но он не в самом Денвере. Он за городом. Он находится в большом помещении, которое вырублено в скале.

— И что там?

— Ничего особенного. Много зерна и бочки с жидкостью. Я не смогла определить, что это за жидкость. — Она вновь подняла палец. — Но что бы это ни было, это очень мощная штука. Она сделала мне вот это. — Она жалобно посмотрела на волдырь, хотела добавить что-то, но вскочила и выбежала в ванную.

Римо слышал, как ее вырвало, затем в туалете спустили воду. Мария вернулась, ее лицо стало еще бледнее прежнего.

— Извини.

— И там нет рабочих? И никакой охраны? Никого?

— Там нет ни единого человека. Только бочки и все. — По мере того, как она говорила, голос ее становился все слабее. Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

Римо поднялся и подошел к ней.

— Послушай, Мария. Похоже, ты подхватила простуду, какой-нибудь вирус или еще что-нибудь.

— Какой-нибудь вирус, — сказала она. — Американцам всюду чудятся вирусы.

— Точно, — сказал Римо, — какой-нибудь вирус. Но в любом случае ты не должна оставаться здесь одна. Хотя бы пока тебе не станет лучше. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Ага, американский заговор. Вытащить Марию из ее гостиницы, а потом бросить в какую-нибудь подземную тюрьму.

— У нас нет подземных тюрем. Кроме как в Нью-Йорке, и там их называют меблированными комнатами или квартирами.

— Хорошо. Просто в тюрьму.

— Да нет же. В чистую комнату в гостинице, где ты сможешь немножко отдохнуть.

— Одна? С тобой? Это безнравственно.

Римо подумал, что странно слышать это от женщины, которая сорок восемь часов назад пошла с ним на все. Он покачал головой.

— Нет, У нас будет компаньон.

— Тот прекрасный человек из Азии?

— Да, он самый.

— Хорошо. Тогда я поеду. Он человек очень большой мудрости и доброты и защитит меня от тебя.