— Вы... так ревновали? — удивилась Пернел.

— Что-то вроде того, — не стал он отрицать, улыбнувшись. — Не знаю, была ли то ревность, только я приехал после своего одинокого обеда — и вижу: ты целуешься с каким-то молодым человеком.

— Ну, какой это поцелуй, — так, приветствие.

— Положим! Я провел жуткую ночь и встал утром с головной болью.

— Это в то утро... А я думала — Джонс, электрик, разбудил вас — страшный шум поднял, на весь дом. Вы позвонили тогда...

— По правде говоря, Пернел, я всегда встаю очень рано, даже зимой.

— Но ведь вы жаловались, и я подумала...

— Позвонил, сам не знаю почему. Видимо, просто поговорить с тобой хотелось. А жалоба — это так, предлог.

— О, неужели? — Она уставилась на него огромными, в пол-лица, глазами.

Хантер кивнул, глядя на нее так, что она начинала уже верить в его любовь.

— По той же причине я через несколько дней позвонил в твой офис — под предлогом, что мне нужно поговорить с Йоландом.

Глаза Пернел стали совсем огромными — как блюдца.

— Нет! — ахнула она, и все ее существо захлестнула радость. — А я так испугалась, когда услышала ваш голос.

— Так тебе и надо, — рассмеялся Хантер. — Не будешь дерзко разговаривать со мной!

— Я... э-э... никак не ожидала, что президент такой компании может позвонить лично мне.

— При обычных обстоятельствах такого никогда бы и не случилось. Но те обстоятельства не совсем обычные. Позволь... — попросил Хантер и положил руку ей на плечо, слегка дотрагиваясь до шеи.

Пернел это понравилось, и она не стала возражать.

— Обычно я стараюсь быть в курсе всего, что происходит в компании. Мне на просмотр приносят все документы. Так ко мне на стол попало прошение Йоланда. По пути к автостраде я часто проезжал мимо его фабрики, потому и обратил внимание на его просьбу о финансовой помощи. А потом узнал, что ты работаешь у него секретаршей. Обычно переписку подобного рода ведут мои подчиненные. На этот раз звоню я сам, а что сказать — не придумал, вот и спросил твоего шефа. На фабрику приехал тоже непонятно почему; попросил, чтобы именно ты провела меня. В конце концов... — он запнулся, — я понял, что мне просто нравится смотреть на тебя.

Сердце Пернел колотилось с невиданной силой, но единственное, что она смогла ему ответить:

— Ах ты, несчастный!

— Совершенно верно, — улыбнулся он в ответ, — хотя я и получил по заслугам, дорогая. Помнишь, мне тогда удалось подстроить, чтобы ты опоздала на свидание, — я так надеялся, что оно вообще не состоится. А ты заставила меня позеленеть от ревности — назначила свидание на следующий день.

— О, Хантер! — беспомощно пробормотала она.

Ему, видимо, очень понравилось, как нежно она произносит его имя.

— Ты любишь меня... ну хоть самую малость?

Пернел вздохнула.

— Немножко, — призналась она и почувствовала, как рука его теснее охватила ее.

Но Хантер ограничился поцелуем в уголок ее глаза — и забыл обо всем на свете.

— Так о чем это я говорил?

— Хм... вы просто осматривали фабрику, — напомнила она.

— Ах да! Ту ночь я провел в Миртл-коттедж и за свои прегрешения получил от дикарки соседки разбитое стекло в окне.

Пернел рассмеялась, а он продолжал:

— К тому времени, как мне удалось проникнуть в твою спальню через окно, мне стало так хорошо от твоей близости, что уходить вовсе не хотелось. Вот я и остался — чтобы оглядеться. Но к тому моменту, когда открыл твою дверь, я обернулся — и просто озверел.

— Да, вы были чем-то недовольны.

— Пока ты не рассмешила меня, и я начал целовать тебя. Должен признаться, мисс Ричардс: не знаю уж, какие силы побудили меня тогда выпустить тебя из моих рук.

— Если... ну, это хоть немного вас утешит, скажу: я тоже была поражена… тем, как сама потянулась к вам, — призналась Пернел.

— Любовь моя! — Он с нежностью смотрел на нее, вспоминая тот вечер. — Как же в таких условиях мог я противиться своему решению не приезжать в коттедж в пятницу?

— Но вы приехали в субботу, в четыре часа утра, — невольно уточнила она.

— Так ты тоже не могла уснуть?

— Н-но вы... тоже?

— Хитрушка. — Как ловко переадресовала она ему его же воцрос. — Да, я не мог заснуть в эту ночь, не стану скрывать. Около двух решил, что так дальше продолжаться не может, и помчался к тебе.

— А в полдень того же дня я вас встретила в деревенском магазинчике.

— И принялась добивать!

Он прекрасно все помнит!

— Прошу прощения, но на дорожке к дому я узрела вашу очередную помощницу...

— И приревновала меня, — договорил за нее Хантер — видимо, раньше это не приходило ему на ум. — Я же подумал: увидев меня, ты вспомнила, что произошло между нами в четверг, и вдруг начала сожалеть об этом.

Он умолк, чтобы запечатлеть у нее на виске поцелуй, и, пока она переживала этот момент, продолжал:

— Итак, я был дома, мне не терпелось тебя увидеть, поговорить, но после той стычки я решил — не буду стучаться к тебе в дверь. Потом выглянул в окно — и вижу кучу овец.

— Вы стучали мне в стену, взбешенный: поедают ваши...

— Да глубоко мне было безразлично, что они там едят. Я просто был рад, что вижу тебя, и... пытался от тебя это скрыть.

У нее снова чуть было не подкосились ноги.

— Но я не помню, чтобы оставила ворота открытыми, никогда не забывала их закрывать.

— Оставила! — снова заявил Хантер.

— Нет, не оставляла! Но вы...

— Так ты собираешься простить меня потому, что я все время знал, что ты не виновата? — Хантер, не в состоянии признать поражение, объяснил: — Я направился в деревню за дневной почтой, а она еще не поступила. Вот миссис Вилсон и предложила: «Вам забросит ее разносчик». Возвращаюсь, твои ворота заперты — парень, стало быть, — воспользовался твоей дорожкой: покороче, побыстрее можно добраться к моей двери.

Пернел слушала в изумлении.

— Вы, значит, еще и обманщик.

Она пыталась оставаться серьезной, но не удержалась от смеха — и тут же улыбка сбежала с ее лица: Хантер продолжал свой рассказ. В тот вечер он наблюдал, как она уехала, все время ждал ее возвращения, а потом вдруг услышал ее крик.

— Вы так быстро появились, я так была обрадована.

— Я вне себя был от ярости, едва сдержался, когда увидел тебя в его объятиях и как ты отчаянно ему сопротивлялась. Никогда прежде я не испытывал такого желания убить человека! Уже ночью меня захлестывали сильнейшие эмоции. Представил вдруг себя на твоем месте — ты ведь совершенно беззащитна. Неудивительно, что при следующей нашей встрече я чувствовал себя медведем с больной головой.

— О, Хантер! — прошептала Пернел, увидев, с какой любовью он смотрит на нее. Ей понадобилось время, чтобы собраться с мыслями: что было дальше? — Вы так восстали против моего самодельного забора.

— Еще бы! Я стремился к открытости в наших отношениях. Наши участки и так разделены кустарником, — зачем же сооружать еще какие-то преграды?

— Вы вели себя ужасно! — улыбнулась Пернел. — Но скоро исправились — явились ко мне полюбопытствовать, как продвигается мой ремонт. Правда, на самом деле вас интересовала посылка.

— Неправда.

— Что — неправда?

— Все неправда, дорогая. Помнишь, я сказал тебе накануне вечером, что не могу соврать? Так вот, каюсь, на следующий же день соврал — придумал эту злополучную посылку.

— Ах, та-ак! И я напрасно осматривала сарай и другие места в поисках несуществующей посылки?

— К сожалению, именно так.

— Но зачем все это?

— Да чтобы скрыть великое смущение. Ты мне нравилась все больше, и я придумал предлог, чтобы заходить к тебе в дом.

— Вот хитрец!

— Ты уж не обвиняй меня, — последнее время я и сам себя обвиняю. Ведь на следующее утро я возился у гаража, только чтобы встретить тебя. Но ты явилась — и я сделал вид, что очень тороплюсь. Ну, подумал и решил — но знаешь, я еще не совсем осознал, что со мной происходит, — «ждать посылку» — самый удобный предлог видеть тебя, когда захочу.