— Возможно, «с самого начала» — то, что нужно.

Как хорош этот долгий-долгий, пристальный взгляд... его темных глаз... Он придвинулся к ней поближе, все еще собираясь с духом, — видно, ему тоже нелегко.

— Раз вы хотите — ладно, пусть будет с самого начала. Итак... В конце прошлого года я был целиком и полностью погружен в бизнес. Мне нравилось много работать... горстями хватать эту работу, жить в деловом, безупречном Лондоне. И тогда я все больше стал задумываться: а зачем? Какой смысл в этой моей «полной», размеренной жизни?

— «Смысл... жизни»?

Пернел тронула и поразила его откровенность, — это похоже на начало давно обдуманной исповеди. Хантер открывался ей с совсем новой стороны. Во всех их серьезных или полушутливых стычках они никогда не касались важных тем. И вот теперь он впервые заговорил о потаенном, сокровенном.

— Да, именно так. Я чувствовал — чего-то не хватает в моем тщательно взвешенном существовании. В бизнесе я добился многого, использовал, пожалуй, все свои возможности... Ну, на данном этапе. Так не попробовать ли взглянуть на свое бытие... с другой стороны?

— И потому вы... купили Миртл-коттедж?

О, она поняла его, вполне, — ведь и ей приходилось испытывать нечто похожее. И как это ей взбрело в голову, что она его ненавидит?!

Он взглянул на нее как-то по-новому — с ласковой теплотой и благодарностью за понимание — и продолжал:

— А ведь как это приятно — иметь небольшой дом в сельской местности! Я всю жизнь упорно трудился, часто без отдыха, без выходных. Можно теперь что-то изменить, пожить как-то иначе. Только... я не был, конечно, уверен, что после лондонского водоворота сумею принять тишину, уют, уединение — всю эту идиллию. — Он помолчал немного. — Так или иначе, но, найдя эту... безветренную гавань, я, прежде всего, пригласил архитектора. Надо же все здесь привести в порядок, и по своему вкусу. И вдруг является вот это... потрясающее существо женского рода — я таких никогда прежде и не встречал, — этакая амазонка, подлетает к моим же собственным воротам, вопрошает: «Собираетесь все разрушить, Тримейн?» — да еще честит меня «плутом». Я, мол, у нее «выхватил из-под носа» Миртл-коттедж!

Пернел, все еще под магнетическим воздействием этих слов — «потрясающее существо женского рода», — встряхнулась — надо вернуться к действительности.

— Я... э-э... сожалею о тех словах. С моей стороны это было несправедливо, приношу свои извинения. Но ведь я уже заключила сделку, а тут появились вы.

— Да, потом мне сообщили, — улыбнулся Хантер.

— А до этого вы разве не знали?

— Я посмотрел коттедж и поручил моим поверенным совершить сделку. После той субботы, когда вас увидел, я навел справки. — Он задумчиво смотрел на нее, будто припоминая. — Дело в том, что вы чуть было не потеряли таким же образом и Примроуз-коттедж.

— Как это?! — Она широко раскрыла глаза.

— Но этого не случилось. Когда объявили о его продаже, я был за границей. Вернулся, узнал, и у меня возникла идея приобрести и его, соединить участки в одно целое.

— То есть вернуть все в прежнее состояние?

— С житейской точки зрения — вполне логично. А вдруг бы это место мне надоело? Легче продать.

— И вы позвонили агенту по недвижимости?

— Ну да, — кивнул Хантер. — И он сообщил, что коттедж еще не продан. Однако, — он со значением посмотрел на нее, прежде чем продолжить, — собираясь уже дать указание приобрести его, я случайно спросил, а нет ли других заинтересованных лиц.

— И он сказал вам обо мне?

— Вот именно. — У Хантера был какой-то печальный вид. — Можете вы представить ситуацию: деловой человек, привыкший действовать решительно, ни в чем никому не уступать, пошел на попятную, услыхав имя Пернел Ричардс?

— О небеса! — чуть не задохнулась Пернел, уверенная: да, такому человеку, как Хантер Тримейн, решимости не занимать.

Продолжая внимательно ее изучать, он тихо заключил, вновь заставив ее сердце затрепетать:

— Ну а потом вы переехали — и начались все мои мучения: никакого покоя, когда наступал уик-энд, у меня больше не было.

— «Никакого покоя»? А... ну да!.. — Пернел вовремя спохватилась: он, конечно, о шуме, стуке и тому подобном. — Вы имеете в виду — вам мешал отдыхать мой ремонт?

— Я имел в виду — мне мешали отдыхать именно вы, Пернел Ричардс!

Он не сводил с нее глаз, и выражение лица было у него почти торжественное.

— Я... я вам мешала? — Она боялась вздохнуть. — Но... н-но... п-почему же?

Нервы не выдержали, — кажется, она заикается.

— «Почему?» Этот вопрос я задавал себе сотни раз, пока шли недели. Что, что такое в этой длинноногой девушке, с такими... соблазнительными губами? Что не давало мне покоя с самого начала?

— Не давало... покоя?

— Не подберу более подходящих слов. Сначала — неистовый шум за стеной: будто у вас целый взвод солдат занимается строительством оборонительных сооружений. — Потом...

— О! — Она все еще не могла прийти в себя. — Но ведь это просто необходимо! Без ремонта тут не обойтись...

— Это так, — согласился он и совсем растопил последние льдинки в ее сердце. — А результат? В первое же воскресенье после вашего приезда мне-то пришлось уехать в Лондон, и куда раньше, чем я собирался. И все же, учтите, меня просто поразила ваша... самоотверженность и храбрость: одна взялась выполнить такую работу!

«Не надо, Хантер! — просились наружу слова, пока она грелась в лучах его похвалы. — Вовсе не одна! Мистер Джонс переделал всю электропроводку». Но она не произнесла их, лишь сдержанно проговорила:

— Мне, право, очень жаль, что вам пришлось уехать раньше времени.

— Да не думайте вы об этом! Были и другие моменты — когда из-за вас я даже откладывал свой отъезд. Иногда... приезжал гораздо раньше только потому, что здесь были вы.

Пернел глубоко вздохнула, желая верить — и не веря.

— Из-за меня? Неужели?..

Он придвинулся к ней поближе, желая поймать выражение ее нежных, огромных, сияющих карих глаз.

— Поверьте, все было именно так!

— П-почему же, почему?..

— Вот этого, говорю вам, я и сам не мог понять. Почему меня так бесило, когда вы садились в машину с каким-то мужчиной? Или почему я не находил себе места, а вы... вы были совершенно спокойны...

О Боже, о чем он? Неужели она ему небезразлична? Но ведь этого не может быть, подсказывал ей разум. Но что же тогда означают его признания? Спросить его прямо? А если он рассмеется ей в лицо? О нет, она не вынесет такого унижения!

— Может быть, вы поняли что-нибудь в ту субботу, когда я пожелала вам доброго вечера, а вы... меня не заметили?

— Ну, я не умею быть все время хорошим.

Напряжение ее вдруг сразу спало, она, неожиданно для себя, рассмеялась — и умолкла: какое серьезное у него лицо...

— О, ты так хороша! — вырвалось вдруг у него.

— Хантер! — непроизвольно откликнулась она очень нежно.

Теперь он насторожен — будто понял, какие эмоции охватывают ее в эту минуту. Она должна овладеть собой, сделать все, чтобы он не заметил, не открыл ее тайны! Но он... о, он видит все насквозь, он читает ее мысли и слышит ее сердце... Хантер вдруг громко скомандовал:

— Не нужно! Просто расслабься, Пернел!

Губы ее слегка раскрылись, она сделала несколько глубоких вдохов...

— Клянусь — я не причиню тебе зла, Пернел!

«Хантер, вы не понимаете! — твердила она безмолвно. — Просто не знаете, какой властью обладаете надо мной...» Она смотрела на него широко раскрытыми, испуганными глазами, пытаясь скрыть от него бурю, бушевавшую внутри. О, он уже причинил ей зло — ей все равно больно от своей невысказанной любви. А он уже преодолел разделявшее их небольшое расстояние, осторожно склонил голову и нежно, едва-едва коснулся губами ее полураскрытых губ.

— Поверь мне!

— Но... почему?.. — твердила она свое, как выученный урок, и чуть не потеряла сознание, услышав его тихий, ясный ответ:

— Потому что я люблю тебя.