— Оставайся с нами до завтра! — уговаривала Стелла, отдавая должное, вместе с Брюсом, приготовленному дочерью любимому пудингу.

Пернел хотела уже было согласиться, но какое-то непреодолимое беспокойство ей помешало.

— Не обижайся, мамуля, но я, пожалуй, поеду прямо сегодня — уйму дел надо еще провернуть до понедельника.

Из Йовила она уехала около двух часов дня, размышляя по дороге о своем состоянии. Ничего страшного, беспокойство ее естественно — после вчерашних-то переживаний. Все пройдет. Она правильно поступила, — зачем длить эти страдания? Но при мысли, что Примроуз уже почти ей не принадлежит, сердце заныло.

Остановившись в Восточном Дарнли, чтобы сделать кое-какие покупки (и зачем они ей — и думать о таких вещах не хочется), она продолжала путь с предательской мыслью: пока еще она не дала согласия продать дом, — стало быть, есть время все изменить.

Уже Чамлей-Эдж... Конечно, она не обманывается: за всеми ее колебаниями кроется страх никогда больше не увидеть Хантера. «Не смей заниматься, самоедством!» — пыталась она себя образумить. Теперь-то уж точно между ними все кончено. Она хорошо поставила его на место во время последнего телефонного разговора, и он вряд ли вспомнит уже через несколько дней о ее существовании.

Она медленно подъезжала к дому, и тут ее ожидало первое потрясение — плакатик «Продается», выросший в собственном ее саду. Так быстро! Этого она никак не ожидала... Руфус Сэйер действовал весьма оперативно и согласно ее указаниям. Все в порядке вещей; надо справиться со своими эмоциями и открыть ворота. Ни «ягуара», ни других автомобилей нигде не видно; она поставила свою машину на обычное место.

Грустно здесь что-то... без него, без Хантера. Что она будет делать одна? Он, верно, на выходные не приедет... О небеса! Пернел, совсем опечаленная, вылезла из машины. Одна мысль, что она его не увидит, ее убивала. И все это сотворила она сама!

Поставив чемодан на гравийную дорожку, она стала запирать машину — и вдруг вся напряглась и замерла от неожиданности: хлопнула входная дверь у Хантера! Она не обернется: по ее расчетам, сейчас примерно половина пятого, из дома, конечно, появляется очередная его дама... Что ж, ее это не касается, и смотреть на это ей незачем. Но что такое? Звук шагов приближается к ней... Сердце ее забилось в бешеном ритме, комок сдавил горло. Проглотить его — не получилось, обернуться — тоже. Шаги тяжелые, твердые — вовсе не женские... Внезапно грозный голос Хантера раздался прямо у нее за спиной:

— Где, черт возьми, вы пропадали все это время?!

Внутренне сжавшись, собрав все душевные силы, Пернел гордо повернула голову: да, она не ошиблась — он разъярен. Его горящие яростью темные глаза не отрываются от ее лица... Да какое, собственно, он имеет право... никто еще, никогда не позволял себе так на нее кричать.

— Это вас никоим образом не касается! — бросила она в ответ, вскидывая подбородок; сейчас она его попросит со своего участка без всяких церемоний.

Но Хантер опередил ее, не дав ей больше и слова вымолвить.

— А это... это что означает? — И он гневным указующим перстом ткнул в сторону плакатика.

Пернел завороженно взглянула туда же, потом снова на своего грозного судию... Сердце ушло куда-то в пятки, но она взяла себя в руки и из последних сил возопила:

— Только то, что там написано!

«О Господи, помоги мне!» — взмолилась она по привычке, узрев стальной блеск в его глазах. Ее независимый вид, ее отповедь, как видно, не произвели на него никакого впечатления. Ладно, она в долгу не останется, пусть себе он бушует.

— Ерунда какая-то! — прогремел он и продолжал уже спокойнее, но таким тоном, будто имел полное право получить исчерпывающий ответ: — Что, в конце концов, тут происходит?!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На этот его вопрос, решила Пернел, отвечать она не будет; гнева его просто не заметит. Не поступится своей гордостью, не признается, что ее мучает жуткая ревность ко всем его приятельницам, что сама она... увы, по уши в него влюблена... Ей остается как можно равнодушнее поднять голову и направиться в свой дом. Так она и сделала, чувствуя себя такой разбитой, что не в силах была искать в сумке ключи от входной двери. Какое счастье — вспомнила: они же в одной связке с ключами от машины!

Однако если она надеялась, что, уйдя от Хантера и не дав ему ответа на вопрос, от него избавится, то глубоко заблуждалась. Отперла замок, вошла в гостиную, обернулась прикрыть дверь: Хантер стоит в дверях, в руке — ее чемодан. Похоже, негостеприимство хозяйки вовсе его не обескуражило.

— Что, он больше вам не нужен? — ехидно осведомился гость, указывая на чемодан.

Она забыла его на дорожке _гэто правда. Ну и что же? Это вовсе не означает, что она так уж растерялась. Просто ей теперь не до того, а покупки она заберет потом, только и всего.

— С-спасибо... — начала она и остановилась — да он использует чемодан в качестве тарана, чтобы пробиться в ее гостиную. Этот номер не пройдет! — Благодарю вас, — вежливо, но твердо повторила Пернел, когда он поставил чемодан на ковер.

Но когда Хантер выпрямился, она невольно содрогнулась от яростного огня его глаз — они так и жгли ее.

— Значит, все именно так! Так просто!

Опять комок в горле не дал ей свободно вздохнуть, но она все же выговорила — холодно, резко:

— Вам нужны объяснения?

И тут же пожалела, увидев, как сжались его кулаки. Он глубоко вздохнул, явно делая над собой усилие, и захлопнул дверь.

— Именно так! Нужны!

Пернел судорожно пыталась собраться с мыслями, но здесь, опять у себя, опять наедине с ним, не в состоянии была четко соображать.

— Хм... а какие, собственно, могут быть объяснения? — Он, кажется, открыл рот... она его упредит. — Ведь во время нашего последнего разговора вы позволили себе... бросить трубку!

— А вы чего ожидали? Что я еще буду о чем-то разговаривать после ваших слов?

Пернел проклинала и Хантера, и свою память. Со времени того разговора она многократно прокручивала в мозгу всю беседу, но никак не могла понять, что же он имеет в виду. Раз у нее нет ответа — попробует проскользнуть мимо него к двери.

— Нам двоим здесь слишком тесно!

С этим язвительным замечанием Пернел подняла руку и отодвинула защелку. Но открыть дверь ей не удалось — Хантер тут же придержал ее ладонью. Боковым зрением она видела, что глаза его горят теперь каким-то новым интересом. И точно — как-то уж слишком спокойно он задал вопрос:

— Значит, ваше решение продать коттедж как-то связано со мной?

Ничего не скажешь, Хантер Тримейн здорово умен, ловок и напорист. Но так попасться в его ловушку! Ничего, она выкрутится — он и не заподозрит правды. Она равнодушно пожала плечами — дескать, не угадали, — но на всякий случай отошла от него подальше: вдруг он изменит манеру поведения?

— Какие же это мои слова так на вас подействовали?

Нападение — лучшая оборона, пусть-ка он теперь защищается! А для нее главное — скрыть свои истинные чувства, не выдать ему свою любовь.

Ей показалось, что прошла целая вечность. Он все еще стоит и пристально смотрит на нее. Вспоминает ее слова, так его возмутившие? Что же это, что?

— Вы весьма настойчиво попросили меня больше вам не звонить — никогда! Это раз. А потом еще предположили, что я звоню, только чтобы позлорадствовать!

Глаза ее широко раскрылись от изумления — опять он пытается свалить все на нее! Это надо уметь!

— Я мог бы... задушить вас за то, что... — Он задыхался от ярости.

— Мину-уточку! — прервала его Пернел. — Может быть, я и не такая мастерица выкручиваться, как вы, но я же отлично помню, что вы написали Майку. И это после того, как почти уверили его в положительном решении. А тут вдруг — категорический отказ! И думаю — из-за меня...

— Так вы полагаете — письмо направлено лично против вас?

А он и, правда, очень умен — она недалека от истины.