К этому же роду принадлежит и прорицатель Феоклимен, бежавший от кровной мести на корабль Телемаха, сына Одиссея и Пенелопы, и прибывший с ним в Итаку.

Широко известен и популярен в Древней Греции старший современник Кассандры, великий пророк из семивратных Фив Тиресий. Подобно болгарской Ванге, он был слеп, но стал таковым не вследствие физической травмы во время урагана, а после того, как увидел обнаженной саму Афину Палладу!

Одно из предсказаний Тиресия касалось еще сына речного бога Кефиса и нимфы Лаврионы, холодного и гордого Нарцисса, который лишь одного себя считал достойным объектом преклонения.

Не принимая любви никого из людей и нимф, Нарцисс дошел до того, что разгневал тем самым богиню любви Афродиту.

Однажды во время охоты разгоряченный бегом Нарцисс подошел к ручью и захотел напиться студеной воды.

Стояла на удивление тихая, безветренная погода, и вода ручья, не замутненная ни местными пастухами, ни горными козами, ни поломанными ветвями деревьев или листьями, упавшими с них, была настолько чистой, что в ней, как в зеркале, отражалось и небо, и все, что было вокруг.

Нарцисс нагнулся к воде, и тут-то его и настигла кара Афродиты — он впервые в жизни увидел свое отражение, показавшееся ему столь прекрасным, что он не нашел в себе сил оторваться от этого отражения и, в конце концов, зачах, как иссушенный цветок, белый душистый цветок смерти нарцисс.

Так вот именно Тиресий, если верить Овидию, предсказал Нарциссу такую участь. Не в деталях, конечно, но предрек юноше, что тот доживет до глубокой старости лишь в том случае, если не увидит самого себя.

Фив в древности было несколько: и в Египте, и в Троаде, семивратные же, где и обретался Тиресий, находились в Беотии, расположенной в Средней Греции.

Здесь царствовал внук Кадма Лай, которому была предсказана гибель от руки собственного сына. Поэтому, когда у бездетного до тех пор Лая родился именно мальчик, он призвал раба и велел выбросить младенца в лес на растерзание диким зверям (знакомая история, не правда ли?).

Раб, однако, не исполнил приказания своего господина и передал новорожденного рабу коринфского царя Полиба, к которому, в конце концов, и попало несчастное дитя.

Полиб был бездетным, назвал приемыша Эдипом и вырастил его как родного сына.

Возмужав, Эдип усомнился в своем происхождении от того, кого он до сих пор считал своим отцом, и отправился в Дельфы.

Устами пифии лучезарный Аполлон предсказал юноше ужасную судьбу. Он должен будет убить отца, жениться на собственной матери и иметь от этого брака детей, проклятых богами и ненавидимых всеми людьми.

В отчаянии Эдип решил не возвращаться к Полибу и его жене Меропе, которых он считал за родителей, и пошел по первой же попавшейся дороге, которая, как назло, вела в Фивы.

У подножия горы Парнас путь Эдипу преградила колесница, в которой ехал седой, величественного вида старец, приказавший через глашатая немедленно освободить дорогу.

Произошла небольшая стычка, в результате которой Эдип перебил не только всех, за единственным исключением, слуг незнакомца, но убил и его самого.

Стариком, как вы уже догадались, был Лай, настоящий отец Эдипа.

Придя в Фивы, Эдип освободил город от возлежавшего на горе Сфигион ужасного Сфинкса, который не пропускал людей в город, задавая им сложные вопросы и убивая, если не получал вразумительного ответа.

За совершенный подвиг фиванцы провозгласили Эдипа своим царем и женили его на вдове покойного Лая, Иокасте, с которой Эдип прижил двух дочерей, Антигону и Исмену, и двоих сыновей, Этеокла и Полиника.

Пророчество Аполлона исполнилось полностью! Эдип убил собственного отца, стал мужем собственной матери, которая родила от него детей.

Тем временем на Фивы напал ужасный мор, болезни и страшный голод. Непогребенные тела валялись прямо на улицах города, ибо ни у кого не было сил на совершение необходимого обряда.

Обратились, как всегда к Дельфийскому оракулу, устами которого Аполлон велел изгнать того, кто своим преступлением навлек на некогда красивый и богатый город гнев богов.

Но как найти убийцу?

Встревоженные жители города потребовали от Эдипа, чтобы тот обратился к слепому прорицателю Тиресию, о котором они знали, что ложь никогда не оскверняла его уста.

Приведенный к царю Тиресий знает ответ, но не может произнести его вслух.

— Отпусти меня домой, нам обоим будет легче нести то бремя, которое возложено на нас судьбой, — уклончиво говорит Тиресий.

Однако Эдип упорствует в своем царском требовании — до тех пор, пока не получает наконец ужаснувший его ответ.

Впрочем, верить прорицателю было совсем не обязательно. Эдип называет Тиресия лжецом и грозит ему казнью.

Тиресий же непоколебим. Он знает, что Эдип, хоть и зрячий, все же не видит всего зла, которое он, сам того не желая, творит. Не страшны угрозы пророку, напротив, он сам предсказывает злой рок убийце: из зрячего он станет слепым, из богатого — бедным, а потом и вообще уйдет из Фив в изгнание, потеряв все, чего достиг.

Так оно впоследствии и случилось.

Во время первого похода на Фивы героев из Аргоса к Тиресию пришел сын Эдипа Этеокл, который правил в городе после того, как его отец, узнав горькую правду, выколол себе глаза остриями пряжек от одежды покончившей самоубийством матери-жены и отправился в добровольное изгнание.

Этеокл интересовался исходом предстоящей битвы саргосцами.

Тиресий не считал наследников Эдипа годными для царствования, зная об их «одержимости демоном», и обещал победу лишь в том случае, если будет принесен в жертву богу войны Аресу (гневавшемуся на город за убийство Кадмом, основателем Фив, посвященного ему змея) юный Менекай, сын одного из вождей Фив Креонта.

Мужественный духом Менекай, узнав, об этом прорицании, взошел на стены родного города и сам пронзил свою грудь мечом, добровольно принеся себя в жертву ради спасения родины.

После победы над аргосцами Креонт устроил пышные похороны павшему в боях Этеоклу, а тело его брата-соперника Полиника приказал оставить без погребения, что в те времена считалось самым ужасным наказанием для покойника, ибо его душа обречена была на вечное скитание, ей не было покоя в царстве мертвых.

Сестра Полиника Антигона, которой посвящена написанная позднее драма Софокла, решила нарушить запрет и присыпала брошенный у городских стен труп брата землей, совершив похоронный обряд.

Креонт тут же узнал об этом, быстро догадался о том, кто совершил преступление, и в качестве наказания решил похоронить ее саму — но только живой, замуровав в гробнице Лабдакидов.

Только увели Антигону, как к Креонту пришел, ведомый поводырем, Тиресий. Он получил знамения от богов, которые разгневаны на то, что покойный Полиник до сих пор по-настоящему не погребен, а птицы и дикие звери растаскивают его тело по кускам.

Креонт, недолго думая, обвинил пророка в корысти, говоря, что тот просто подкуплен родственниками погибшего, на что разгневанный Тиресий еще неистовей обвиняет царя, который оскорбил богов не только тем, как он поступил с прахом усопшего, но и отношением к Антигоне, его сестре. За это боги, по словам прорицателя, покарают Креонта от всей души! Никто не спасет его близких от ужасного мщения.

Креонт, спохватившись, совершает погребальные обряды и самолично идет к гробнице Лабдакидов, чтобы освободить Антигону.

Увы! Девушка сплела из своей одежды прочную веревку и сунула голову в петлю.

Увидев ее труп, убивает себя мечом последний сын Креонта Гемон, жених Антигоны, — прямо на глазах у отца.

Мало того, то же самое делает и жена Креонта Евридика, узнав о смерти сына.

Сломлен гордый, властолюбивый Креонт. Пророчество Тиресия исполнилось: погибли все, кого любил царь.

Закончилась земная жизнь великого пророка в следующее десятилетие, по крайней мере, эпигоны, взяв и разграбив Фивы, увели с собой не самого прорицателя, которого уже, вероятно, не было в живых, а его дочь Манто (буквально «предсказательница»), принеся ее в дар Дельфийскому оракулу.