У Араминты потемнело в глазах, и она едва не лишилась сознания.

С трудом собравшись с силами, девушка снова направилась к окну.

Ей казалось, что голос Уэйна доносится издалека.

— Я прикажу майору Браунлоу купить или снять дом как можно ближе отсюда. А как только окончится сезон, мы поедем в Европу. Я хочу показать вам Париж, Рим, Грецию. — Он наклонился к ней и добавил: — Мы обязательно поедем в Венецию. Это город влюбленных.

Они уже шли по бархатному газону сада. В центре садовой ограды была небольшая калитка, выходившая в тихий переулок.

Уэйн открыл замок.

В этот момент Араминта тихонько вскрикнула.

— Что случилось? — заботливо спросил маркиз.

— Я обронила платок. Он там, на дорожке.

Минуту назад она сама вынула платок из сумочки и бросила его на землю.

— Я принесу его вам, — галантно предложил Уэйн.

Путь на улицу был открыт, и Араминта, стоя у выхода, смотрела, как маркиз повернул обратно, чтобы принести ей платок.

Он не бежал, но двигался довольно быстро.

Найдя платок, Уэйн поднял его и поднес к губам.

От платка веяло нежным свежим ароматом, заставляющим думать о весне жизни.

Но когда маркиз вернулся к калитке, Араминты он там не нашел.

В переулке девушки тоже не было. Она опередила его всего на несколько секунд, но ни на Парк-лейн, ни на прилегающих улицах он не заметил хрупкой маленькой фигурки в белом.

Уэйн был озадачен и — впервые в жизни — испуган.

Араминта бежала, как испуганная антилопа, никогда еще ей не приходилось бегать так быстро.

Когда закончилась стена сада, она повернула налево, затем нырнула в первый же поворот направо и продолжала бежать, стараясь как можно сильнее запутать следы.

Наконец она попала на площадь, где стояли наемные экипажи. Это было спасение!

Она вскочила в первую попавшуюся карету и сказала сонному кучеру свой адрес.

Как только лошади тронули карету, выдержка изменила ей. Она закрыла лицо руками, и ее начал бить озноб.

Араминта была неискушенной девушкой. Живя в деревне, она почти ничего не знала о развлечениях и привычках джентльменов из высшего общества.

Из истории ей было известно, что короли, например, Карл II, имели любовниц. Конечно, она читала и о том, что мадам де Помпадур и мадам де Ментенон были фаворитками французских королей, имевших жен. Но ей никогда не приходило в голову, что какой-нибудь известный ей джентльмен может предложить девушке, которую он любит, нанять дом и жить там вдвоем, как будто они муж и жена.

Она поняла, чего хотел от нее маркиз, и чувствовала себя не столько униженной, сколько оскорбленной.

Она полюбила маркиза и отдала ему свое сердце в тот момент, когда его губы прикоснулись к ее губам, и ей казалось, что он чувствует то же самое.

А теперь она осознала, что между тем, что предлагал ей маркиз, и тем, чего хотел от нее лорд Ротингхем, разница очень невелика.

— Как я могла быть такой глупой и наивной, — укоряла себя Араминта, — чтобы поверить, что джентльмен из высшего света может серьезно интересоваться служанкой. Он может преследовать при этом только низкие цели.

Она вспоминала все, что слышала на эту тему раньше: девушек, которых презирали в деревне за недостойное поведение, отвращение, которое появлялось на лице ее матери, когда при ней заговаривали о любовных связях…

Никогда раньше Араминте и в голову не приходило, что нечто подобное может затрагивать ее или иметь к ней какое-то отношение. Ее совсем не интересовали эти разговоры.

В книгах, которые она читала, тоже встречались падшие женщины, но это были смутные тени, а не люди из плоти и крови. Мужчины, которых они любили и которые любили их, совсем не походили на маркиза.

Араминта не знала, что делают мужчина и женщина, когда занимаются любовью, но твердо верила, что истинная любовь прекрасна и бог благословляет ее.

То же, что предлагал ей маркиз и что собирался сделать с ней лорд Ротингхем, было смертным грехом и сатанинским искушением.

Араминта закрыла глаза.

Она не плакала. Все чувства умерли в ней, осталось только холодное отчаяние. Мир опустел.

«Я люблю его! — говорила она себе. — Но он… он не любит!»

Лондон перестал быть местом развлечений и удовольствий, волшебной страной, в которую она приехала, полная надежд.

Теперь город казался девушке страшным, опасным и грязным местом, так же как отдельный кабинет, в который привез ее маркиз, сразу вызвал у нее отвращение.

Физически она осталась прежней Араминтой, но морально была унижена и раздавлена.

Выходя из экипажа и отдавая кэбмену его плату, девушка очень боялась, что он заметит ее разорванное и испачканное платье.

Она взбежала по ступенькам, вошла в дом и поспешно закрыла за собой дверь, словно пытаясь отгородиться от невидимых преследователей.

Остановившись в холле, чтобы перевести дыхание, Араминта заметила рядом со свечой, зажженной на низком столике, цилиндр Гарри.

Она добежала до гостиной и распахнула дверь. В комнате на софе сидели и тихо беседовали ее брат и сестра.

Увидев, в каком состоянии платье Араминты, они вскочили на ноги.

— Араминта! Что случилось? — воскликнула Каро.

Не отрывая глаз от лица Гарри, девушка нервно развязала ленты, которыми к запястью ее левой руки была привязана сумочка, и бросилась к брату.

— Здесь… здесь пятьдесят гиней! Пятьдесят, Гарри! С тем, что у нас уже есть… этого должно хватить. Я не могу… Не могу больше делать это… Это невозможно… абсолютно невозможно! Уедем скорее из этого города!

Покончив с завтраком, генерал устроился поудобнее и принялся за утренние газеты, но тут в гостиную вошел Хоукинс и объявил:

— К вам маркиз Уэйн, сэр!

— Опять? — недовольно воскликнул сэр Александр. И он удивленно взглянул на часы.

Генерал не привык к ранним посетителям, однако, смирившись с неизбежным, сказал:

— Хорошо, Хоукинс. Пригласите его светлость.

Несколькими секундами позже появился маркиз. Как обычно, его туалет был безупречен, однако генералу показалось, что Уэйн похудел и выражение его лица неуловимо изменилось.

— Не вставайте, генерал, — остановил хозяина дома маркиз. — Приношу вам извинения за ранний визит.

Сэр Александр молча внимательно смотрел на лицо маркиза.

Без сомнений, десять дней назад он выглядел совершенно иначе. Куда пропали его маска бесстрастного денди и выражение презрительного превосходства?

— Я пришел к вам поведать о своем отчаянии! — сказал маркиз.

Он не сел в предложенное кресло, а остался стоять лицом к лицу с генералом.

Несмотря на свое глубокое знание человеческой натуры, сэр Александр не смог прочесть мысли маркиза по его лицу.

— Я уже сообщил вам, Уэйн, во время вашего последнего визита, — отчетливо выговаривая слова, сказал генерал, — что у меня нет намерения раскрывать вам место пребывания Араминты… Бувэ. Если бы она хотела, чтобы вы узнали об этом, она, без сомнения, связалась бы с вами.

Уэйн зашагал по комнате, словно пытаясь решиться на что-то. Затем наконец, сделав над собой усилие, произнес:

— При нашем последнем разговоре я не был абсолютно откровенен с вами, генерал. Думаю, у вас создалось впечатление, что я пытаюсь разыскать Араминту Бувэ, поскольку она не выполнила по отношению ко мне свои обязательства как повар.

Сэр Александр молчал. Через некоторое время маркиз произнес:

— Меня интересует не ее кухня, а она сама!

Было видно, что такая откровенность далась Уэйну с большим трудом и он с тревогой ожидает ответа.

Однако генерал был суров.

— Каковы бы ни были причины ваших поисков, с моей точки зрения, это ничего не меняет.

— Но я должен найти ее! — Уэйн в ярости повысил голос. С трудом овладев собой, он добавил: — Я знаю, вы не любите меня, генерал. Вы всегда вели себя честно и открыто, но я прекрасно понимал, что в наших отношениях нет дружеской теплоты.