– Семь. Протрезвляйтесь. Есть важное дело.

– У вас все дела важные… Скрепки, копирка, объедки от завтрака.

Смит скользнул взглядом по комнате. Коллекция отборной порнографии: полотна, наброски, фотографии, плакаты. В углу – солидных размеров буфет, уставленный бутылками. На полу – разбросанные в беспорядке подушки, на одной из которых восседал хозяин в розовых шортах.

– Как вы знаете, Макклири, у нас возникли некоторые проблемы в Нью-Йорке. Мы потеряли уже семерых. Ни одного тела так и не найдено. За этим, судя по всему, стоит человек но фамилии Максвелл, о котором нам ничего не известно.

– Да-а? Интересно, что же такое приключилось с этими людьми? То-то я все думаю, что это их давно не видно?

– Придется сворачивать все операции в Нью-Йорке. Подождем, пока будет готово спецподразделение.

– И оно пойдет на обед этому Максвеллу!

– На этот раз – нет. – Смит плотно прикрыл за собой дверь. – Мы получили разрешение в особых ситуациях применять силу. Лицензию на убийство.

Макклири выпрямился и со стуком поставил бутылку на пол.

– Давно пора! Пять человек – это все, что мне нужно. Мы быстренько прикончим вашего Максвелла, а потом и в стране порядок наведем.

– Только один человек. Вам предстоит за неделю подыскать подходящего кандидата. На его подготовку даю вам месяц.

– Вы спятили, черт бы вас побрал! – Макклири вскочил с подушек и забегал по комнате. – Один человек?!

– Один.

– Кто вас уговорил влезть в такое дерьмо?

– Вы понимаете, почему нам прежде не разрешали иметь такого рода персонал? Наверху просто боялись. Они и сейчас боятся, но считают, что один человек большого вреда причинить не сможет. Да и убрать одного в случае чего проще.

– Это вы, мать вашу, правильно заметили насчет вреда. Только вот и проку от него не будет почти никакого, это точно. А что, если его убьют?

– Найдете другого.

– Вы хотите сказать, что у нас даже не будет запасного? Мы исходим из того, что он неуязвим?

– Ни из чего мы не исходим.

– Тогда вам нужен не человек. Вам, черт вас побери, нужен Капитан Марвел из детских комиксов! Черт возьми!

Макклири со злостью швырнул бутылку в стену, но она попала во что-то мягкое и не разбилась. Макклири обозлился еще больше.

– Черт возьми, а что вы, Смит, вообще знаете об убийствах?

– Мне приходилось принимать участие в делах такого рода.

– А вы знаете, что для такой работы из пятидесяти кандидатов с трудом можно отобрать одного более-менее компетентного? Вы же предлагаете мне выбирать одного из одного!

– Значит, нужно найти одного, но толкового, – спокойно ответил Смит.

– Толкового? Да это должен быть гений!

– У вас будут уникальные возможности для его подготовки: бюджет не ограничен, дадим вам пять… шесть инструкторов.

Макклири уселся на диван прямо на пиджак Смита.

– Надо двадцать – по меньшей мере.

– Восемь.

– Одиннадцать.

– Десять.

– Одиннадцать, – настаивал Макклири. – Рукопашный бой, передвижение, замки и запоры, оружие, физическая подготовка, шифры, языки, психология. Меньше одиннадцати не выйдет. И полгода времени.

– Одиннадцать инструкторов и три месяца.

– Пять месяцев.

– Хорошо, одиннадцать и пять. У вас есть кто-нибудь на примете? Может быть, поискать в ЦРУ?

– Откуда там такие супермены?

– Сколько потребуется времени на поиски?

– Такого можем вообще никогда не найти, – сказал Макклири, роясь в буфете со спиртным. – Убийцами не становятся, ими рождаются.

– Ерунда. Я лично наблюдал, как на войне простые клерки, лавочники, да кто угодно становились квалифицированными убийцами.

– Нет, они ими не становились, они открывали в себе убийц, Смитти, они родились такими! Причем в обычной жизни такие типы – прирожденные убийцы – часто сторонятся жестокости, стараются избегать критических ситуаций. Это как алкаш, который выпил в первый раз в жизни и понял в глубине души, что он такое. Так и с убийцами.

Макклири устроился на диване поудобнее и открыл новую бутылку.

– Не знаю, попробую кого-нибудь найти.

И он помахал в сторону Смита кончиками пальцев, давая понять, что его присутствие более нежелательно.

На следующее утро, сидя в своем офисе, доктор Смит запивал третью таблетку аспирина четвертым стаканом «Алка-зельцера». В кабинет ворвался Макклири и, остановившись у окна, уставился на залив.

– Ну, что еще? – простонал Смит.

– Я, кажется, знаю, кто нам нужен.

– Кто он, чем занимается?

– Не знаю. Я видел его только раз во Вьетнаме.

– Разыщите его, а сейчас – убирайтесь отсюда! – Смит положил в рот очередную таблетку и, глядя в спину собиравшегося уходить Макклири, буднично добавил: – Еще одна маленькая деталь. Там, наверху, потребовали, чтобы этот наш исполнитель не существовал.

У Макклири от изумления отвисла челюсть.

– Он не должен существовать, – повторил Смит. – У него не должно быть прошлого. Несуществующий исполнитель несуществующего дела в организации, которая не существует. – Смит наконец поднял голову. – Вопросы есть?

Макклири хотел что-то сказать, но передумал и, развернувшись, молча вышел вон.

Прошло четыре месяца. Теперь у КЮРЕ был несуществующий агент, официально скончавшийся на электрическом стуле минувшей ночью.

Первое, что увидел Римо Уильямс, – склонившееся над ним ухмыляющееся лицо монаха-капуцина. Из-под потолка в глаза Римо бил яркий свет. Римо моргнул. Лицо не исчезло, как не исчезла и ухмылка.

– Наша крошка, кажется, проснулась, – сказал монах.

Римо застонал. Руки и ноги казались налитыми холодным свинцом, как после тысячелетнего сна. Болели ожоги от электродов на запястьях и лодыжках. Во рту сухо, язык как напильник. Тошнота поднималась из желудка прямо в мозг. Временами ему казалось, что его рвет, но рвоты не было.

В воздухе пахло эфиром. Он лежал на чем-то вроде стола. Пытаясь определить, где он находится, Римо повернул голову и с трудом сдержал крик: казалось, что голова приколочена гвоздями к столу, на котором он лежал, и, поворачивая ее, он отламывал кусок черепа. В голове что-то грохотало. Вопили от боли обожженные виски.

Бу-бум! Бу-бум! – взрывался череп. Римо закрыл глаза и застонал. Ударила мысль: «Дышу! Слава тебе, Господи, дышу! Жив!»

– Надо сделать ему серию болеутоляющих и успокаивающих инъекций, – услышал Римо, – и тогда через пять-шесть дней он будет как новенький.

– А если без болеутоляющего – как долго? – раздался голос монаха.

– Пять, шесть часов, но он будет страшно мучиться, а если мы…

– Обойдемся без уколов, – заключил монах.

Голову, как казалось Римо, массировали щеткой из мелких гвоздей и в то же время по вискам били чем-то тяжелым и грохочущим: бу-бум! бу-бум!

Прошли годы, хотя медсестра сказала, что он пришел в себя только шесть часов назад. Дыхание стало легким, руки и ноги обрели чувствительность, потеплели. Немного стихла боль в висках и на запястьях. Он лежал на мягкой кровати в светлой комнате. Через большое окно мягко лился свет послеполуденного солнца. За окном легкий бриз волновал осеннюю пестроту деревьев. Через усыпанную гравием дорожку спешил бурундук. Римо захотелось есть. Слава Богу, жив; и есть хочется!

Он потер запястья и повернулся с каменным лицом к сидевшей рядом с кроватью медсестре.

– Меня собираются кормить или нет?

– Через сорок пять минут.

Сестре на вид было около сорока пяти, лицо жесткое, с морщинами. Крупные, почти мужские руки без обручального кольца. Но белый халат весьма неплохо наполнен высокой грудью. Сидит, положив ногу на ногу. Такие конечности вполне могли принадлежать шестнадцатилетней. Упругий зад на расстоянии протянутой руки от Римо.

Сестра читала журнал мод, который закрывал ее лицо. Скрестила ножки. Поерзала на стуле. Отложила журнал в сторону и уставилась в окно.

Римо оправил на себе белую ночную рубашку, сел в кровати, поиграл плечами. Он находился в обычной больничной палате: стены – белые, кровать – одна, стул – один, медсестра – одна, тумбочка – одна, окно – одно. Однако на сестре не было белой папочки, а стекло в оконном переплете было армировано проволокой.