— И поэтому мы можем помечтать о будущем, — сказал Джонатан. — О нашем общем будущем.

И не обращая ни малейшего внимания на снующих по палубе китайцев, он сжал ее руку.

— Столько всего произошло, что я, кажется, так и не сказал тебе главного: я люблю тебя, люблю всем сердцем.

Она подняла на него глаза. Впервые в жизни они светились счастьем.

— Я никогда никого не любила, кроме тебя.

Он заключил ее в объятия, и небо закружилось над их головами.

Когда их поцелуй на мгновение прервался, Джонатан вдруг осознал, что медальон с Древом Жизни, свято хранимый им на груди, не обжигает его. Он знал, что дух Лайцзе-лу одобряет его выбор.

Руфь и Чарльз Бойнтоны радовались, как дети, когда Джонатан и Элизабет, целые и невредимые, вернулись из Макао. А сообщение о том, что роман их пришел к счастливой развязке, вызвал у Бойнтонов бурю восторга.

— Когда вы думаете пожениться? — поинтересовалась Руфь.

Джонатан задумчиво покачал головой.

— Очень трудно сказать, — ответил он. — Не хотелось бы, чтобы старые тяготы омрачали начало семейной жизни. Поэтому я считаю, что нам нужно подождать, пока не решатся финансовые проблемы компании.

Элизабет кротко вздохнула.

— Я пыталась его убедить в том, что между нашей свадьбой и положением дел в компании не существует никакой связи, но ведь Джонатан — самый настоящий упрямый Рейкхелл, так что у меня опустились руки.

— Я подумываю о том, чтобы вместе с Руфью и Дэвидом в ближайшее время наведаться во все открытые порты, — произнес Чарльз, — но мне не верится, что меня ждет там какое-то чудо.

— А я должен нанести визит императору Даогуану и принцессе Ань Мень. У меня с собой несколько связок книг и западных инструментов, которые я хочу им преподнести. А кроме того, мне хочется представить им Элизабет. Поэтому пока вы будете знакомиться с ситуацией в открытых портах, мы съездим в Пекин. А когда вернемся, то, пожалуй, можно уже будет подумать и об обратной дороге.

— Думаю, что ни в Лондоне, ни в Новой Англии нам тоже ждать чудес не приходится, — проговорил его кузен.

— А я думаю, — чуть жалостливо промолвила Элизабет, — что мое замужество откладывается на неопределенный срок.

Она, конечно, предпочла умолчать о том, что рассчитывала на помощь своих союзников. И Джеримайя, и мисси Сара должны были уговорить Джонатана немедленно объявить дату венчания сразу по их возвращении в Новую Англию.

Перед отъездом из Кантона Джонатан в последний раз преклонил колени у гробницы покойной жены. Рядом с ним стояла на коленях молящаяся Элизабет. Джонатан поднялся и почувствовал, что находится в полном мире с собой. Пройдя через клубы курящегося ладана, они оказались на улице, под щедрым кантонским солнцем.

— Ты думаешь, она одобряет нас? — спросила Элизабет.

— Я в этом уверен, — сказал Джонатан. — Хотя не смогу тебе объяснить почему.

— Я знаю, что никогда не смогу занять ее места, — сказала Элизабет. — И если откровенно, то и не собираюсь прилагать к этому усилия. Она завладела частью твоей души. И я тоже надеюсь найти там свой уголок.

— Ты уже нашла его, — улыбнулся он.

Глаза ее светились счастьем.

— Это все, что я просила у судьбы...

Чарльз вместе с семьей уже находился в море, и провожать Джонатана и Элизабет пришли Молинда и Лу Фань.

— Я все время буду поддерживать с тобой связь, — сказала Молинда. — А ты можешь рассчитывать на постепенный, без резких спадов и взлетов, подъем нашей торговли в Срединном Царстве.

— Пока у нас есть ты, это действительно так, — сказал Джонатан, прижал ее к себе и расцеловал.

Потом с Молиндой обнялась Элизабет.

— У тебя будет замечательный муж, дорогая, — сказала Молинда, — береги его, как можешь, — ради твоего собственного счастья, ради счастья его детей и ради всех нас.

— Я обещаю сделать все, что в моих силах.

В тот же день «Лайцзе-лу» подняла паруса и взяла курс на север, на Тяньцзинь. На ее борту находились также Джулиан, Джейд, Кай и, разумеется, Хармони. Во время путешествия Джонатан и Элизабет часами стояли на палубе, и она рассказывала ему о том, что пережила в прошлом, — о своих безрассудных поступках, о долгой, мучительно долгой любви к нему. Он взял ее руку и заглянул ей в глаза — ему хотелось показать ей, что у них нет повода для опасений, он любит ее.

— Ты сейчас должен узнать одну важную вещь, — продолжала она, — я никогда не смогу иметь детей. После той операции я... я...

Он успокоил ее, покрывая лицо поцелуями.

— Когда мы поженимся, у нас сразу будет двое детей — Джулиан и Джейд.

При подходе к Тяньцзиню, как всегда, бесконечно долго велись переговоры между капитаном и представителями форта, прикрывавшего вход в гавань. Затем устанавливалась личность каждого пассажира. Однако в какой-то момент начальник гарнизона обнаружил, что Рейкхелл Джонатан фигурирует в его списках как фаворит императора. Судну разрешили без промедления войти в гавань. Был сформирован внушительный отряд сил сопровождения, и начался так хорошо знакомый трехдневный переход до Пекина. Джулиан и Джейд могли считать себя ветеранами, но Элизабет была очарована пейзажами и людьми северного Китая. Как они были непохожи на тех, кто проживал на юге страны! Кантонцы и большинство обитателей Гонконга были невысокого роста и щупловаты на вид. А северяне, высокие, как европейцы, крепкого сложения, имели суровые черты лица, которые безошибочно указывали, что среди их предков числились и монгольские завоеватели.

На третий день они уже были в окрестностях Пекина. По дороге им повстречалась группа всадников. Кто-то по-английски окликнул их. Они остановились, и Джонатан восторженно приветствовал Мэтью Мелтона и У Линь. До них дошли вести о появлении в Китае Джонатана, и они решили встретить его за городскими воротами и вместе доехать до Запретного города.

И хотя они всегда аккуратно писали Джонатану, письмо с главной новостью он получить не успел. И сейчас был безмерно счастлив услышать, что они поженились.

— Я могу только пожелать вам, — сказала У Линь Элизабет, — чтобы вы с Джонатаном обрели такое же счастье, как мы с Мэтью.

Они не спеша двигались по улицам внешних районов Пекина, затем пересекли Имперский город и наконец оказались у цели своего путешествия. В Запретном городе им предстояло поселиться у Мелтонов, которые никогда не позволили бы им остановиться в покоях, обычно отводившихся иностранцам. Джонатан послал извещение о своем появлении в Пекине императору и сообщил Элизабет, что на следующий день их ожидает частная аудиенция у августейшей особы. Мелтоны поселили гостей в роскошных и просторных апартаментах и после обеда предложили Джонатану, Элизабет и детям отдохнуть с дороги, но Джулиан и Джейд были слишком возбуждены и выбежали во двор поиграть, не забыв прихватить с собой Хармони. Джонатан подвел Элизабет к окну и стал подробно рассказывать ей о различных помещениях и флигелях императорского дворца. Вдруг в дверь за их спиной постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла принцесса Ань Мень. Она сердечно приветствовала Джонатана, а он с радостью представил ей Элизабет.

В этот момент послышался лай Хармони. Гости пережили несколько секунд крайнего замешательства, когда увидели, что вслед за псом в комнату несмело протиснулся человек в усыпанной бриллиантами шапке и пыльной темной тунике. На плечах у него восседала Джейд, а Джулиана он держал за руку. Увидев, как незатейливо обошлись его дети с императором Поднебесной, Джонатан хотел было немедля отвести их в сторону и сурово отчитать, но сам император, казалось, ликовал и радовался не меньше детей.

— Папа, папа! — закричала Джейд. — А вот тот добрый дядя, который подарил нам в прошлый раз столько подарков!

Элизабет нисколько не сомневалась, что перед ней — император Поднебесной собственной персоной. Она, однако, не знала, стоит ли ей делать глубокий реверанс, как она поступила бы при появлении королевы Виктории. Она вопросительно посмотрела на Джонатана. Он сразу же прочитал ее мысли и решительно замотал головой. Правда, объяснять ей сейчас, что император при желании способен стать невидимым, было уже невозможно. Тем более что в данный момент императору было угодно обратиться к ним напрямик и без обиняков.