Семь месяцев назад Леха освободился, и встречала его у ворот зоны в Обухове Ольга. Он обнял ее и на ухо сказал:

– Я тебе этого никогда не прощу!

Ольга отстранилась, рассмеялась:

– Рассол, ты о чем?! Чего не простишь-то?

– А вот! Того, что ты сестренка мне! А то бы сейчас взял и с ходу женился!

С работой ему помогли друзья, и уже через пару недель Леха пахал, как трактор «Кировец», в большом автосервисе мастером. А еще через месяц познакомился с Ленкой – длинноногой красавицей, машина которой попала к ним на ремонт. Ленка была девушкой самодостаточной, училась на последнем курсе театрального, играла в каком-то народном театре. Увидев ее первый раз, юный мастер-кузовщик Генка свистнул и сказал:

– Реальная телка!

Леха услышал это, аккуратно взял сопливого за ухо, придавил его крепко между пальцами и шепнул:

– Я в адрес этой девушки слышу это в первый и последний раз, понял?

– Понял, – враз сник Генка и натянул на уши чепчик.

Ленка была из какой-то офигительной семьи, в которой мужчины – папа, дед и прадед – были учеными-астрономами.

– Папа в честь меня звезду назвал! – похвасталась на первом свидании Ленка, глядя сквозь челку на потерявшего дар речи Леху. – А мама – биологиня.

– А ты – актриса! – с восторгом воскликнул Леха.

– А я – актриса!

– И твои родители никогда не отдадут тебя за меня замуж! – весело сказал Рассол, у которого было одно главное в жизни правило: помирать, так с музыкой.

– С чего ты взял?! – возмущенно возразила Ленка. – Леш, у нас в семье нет ни одного мужчины с руками! А машин – четыре! У меня, у мамы, у папы и у брата. А еще у всех родственников! Нет, что ты! Ты всем у нас понравишься!

Рассол в этом очень сомневался. И зря!

Родители Ленки оказались людьми простыми, понимающими. Леха хотел скрыть свое прошлое.

Ленке-то он сказал, что три года находился на «отдыхе», но родителям этого говорить не надо было. А она при знакомстве выложила маме и папе, что у него за плечами дом казенный.

Рассол испариной покрылся, а маманя Ленкина спокойно сказала, что от тюрьмы и от сумы не зарекаются. А папаня-астроном вообще мимо ушей пропустил новость, хоть и слышал все хорошо.

– Лен, я не понял: у тебя родители так спокойно все восприняли, как будто им не о тюремном сроке сказали, а о стыдной болезни моей прапрабабушки!

– Ты братца моего видел? Весь положительный из себя, да? Магазином модных тряпок на пару с другом управляет. Это сейчас. А десять лет назад он с этим другом на зоне шил особо модные трусы в горошек и варежки с двумя пальцами. Плешь всем проел этими двумя пальцами. Убедил каких-то деловых производителей, что это очень удобно и функционально, и они, эти производители, сейчас стряпают такие варежки – из меха, из войлока, с цветочками-василечками. В модном магазине у Витьки они улетают как пирожки горячие зимой! Так что мама и папа, как про два пальца, знают, что это такое, и относятся к этому нормально.

В общем, Леха со своею любовью к Ленке, как говаривала когда-то Ольгина бабушка, «угадал». В самое яблочко попал. Ленка сама влюбилась в своего Рассола и через пару месяцев стала Капустиной. Правда, сказала Лехе бесповоротно: Капустина она – только по паспорту, а на сцене и, может быть, в будущем и в кино – со своей девичьей фамилией Важина.

Лешке по барабану было. Не в фамилии дело.

Не по барабану ему была Ольгина судьба, которая в свои двадцать семь одна была, как штык.

– Когда уже жениха найдешь? – в сотый раз спрашивал ее Леха.

– Спроси что-нибудь полегче! Да и где они, женихи-то?! Женатики сплошные, а кто не женат, тот или алкаш, или наркоман. Или еще хлеще – голубой! А еще я, Леха, не хочу обмана. Любой мужик как кот в мешке. И хорошо, если еще кот, а не что-нибудь хуже! Нет, пока что я тебя никакими женихами не могу порадовать.

Он слушал ее и понимал: права, сто раз права сестренка! И искать специально она никакого жениха не будет, и не каждому встречному поверит. И это правильно. Знает он, как мужики дурочек ищут, с квартирками, да чтоб работали, как лошадки. Даже сидя за забором с колючей проволокой, он насмотрелся на чудеса. Там у некоторых шустрых сидельцев не по одной подружке было. И они не просто письма писали – помогали как могли. А «женихи» еще и кочевряжились, выбирали получше.

Рассол, правда, любого Ольгиного жениха сначала бы сам под микроскопом посмотрел, а уж потом бы дозволил быть рядом. Да только некого было препарировать и изучать на предмет жениховства.

– Олька, а давай я тебя познакомлю с одним человеком, – сказал как-то раз Леха. – Он видел тебя на фотках моих, и ты ему очень понравилась. И твое отношение ко мне ему очень нравилось…

– А откуда он знает про мое к тебе отношение? – Ольга подозрительно посмотрела на Рассола.

– Оль, он там, в Обухове…

Ольга резко повернулась от сковородки, которая стреляла жареным для борща луком.

– Мало мне одного тебя! Оттуда…

– А я, Оль, что, плохой? – посерьезнел вмиг Леха.

– Нет, Леш, ты что?! Ты мне родной. И я знаю, что и как с тобой было. Все объяснимо: дурак был молодой, влип по-глупому, за все сполна рассчитался. А чужой человек… Нет, Леш, я боюсь!

– Так это ты сейчас боишься! А я тебе о нем все расскажу, письмо напишешь, пообщаетесь… А вдруг понравитесь друг другу?! Оль! Я гарантирую тебе, что это настоящий мужик. Можно сказать – рекомендую.

Ольга задумалась, глядя в окно, и чуть не спалила лук до угольков. Лехе, конечно, можно верить. Но как-то все это неправильно. И как она называться при этом будет – «заочница» вроде?! Не очень-то приятно…

– Оль, никто ничего и знать не будет! Только ты, я и он! Его, кстати, Ильей зовут. Фамилия – Покровский.

– А за что он сидит? – Ольга глотнула водички из стакана. – И как долго сидит? И сколько еще сидеть?

– А вот это пусть он сам тебе расскажет! Не хочу я говорить об этом, не принято так.

– Ну а увидеть фотографию его можно? – спросила Ольга, краснея.

– Это можно! Фотку щаз прямо и принесу! – Рассол вылез из-за низенького стола, вышел на лестничную площадку. Ольга слышала, как он провернул ключом в замке.

Вернулся подозрительно быстро. «Хитрован! Видать, не сейчас придумал все это знакомство! И фотка близко лежала – искать не пришлось!» – подумала девушка.

С любительской фотографии на нее смотрел симпатичный мужчина. Не мальчик. Видно, что человек взрослый, серьезный.

– А вот еще! – Леха пощелкал кнопками мобильного телефона, нашел фотоальбом. Ольга наклонилась к нему через стол, и они стукнулись лбами, рассмеялись.

Снимки были сделаны в основном в каком-то спортзале, где приятель Лехи, видимо, активно поддерживал свою физическую форму. И еще пара снимков с кошкой.

«С кошкой – это хорошо!» – машинально подумала Ольга. Человек, любящий животных, сразу становился ей близким, потому что она сама была такая.

– Ну как? – спросил с любопытством Рассол. – Понравился?

– Ну, ты даешь, Леш! Сразу вот так и «понравился»?! «Нравится» или «не нравится» я пойму только при личной встрече. А по фото могу сказать только одно – не отталкивает. Это уже много, как ты понимаешь.

– Ну, тогда знакомимся? – форсировал события Леха. – Письмо напишешь?

– Нет, не напишу! Нашел, тоже мне, Татьяну Ларину! Нет уж, давай так: я ему понравилась, вот пусть он и напишет.

О том, что Илья Покровский старше Ольги почти на двадцать лет, Леха говорить не стал. Зачем? Да и что тут такого?! Звучит страшно – разница в два десятка лет, а на самом деле – какая разница? И кто сказал, что есть какие-то возрастные рамки – от и до?!

И уж конечно, ни слова про то, за что и как давно Илья Покровский отбывал наказание. Это уж сам пусть рассказывает, если посчитает нужным.