— Да.

— А теперь открой рот. Пошире!

Римо разинул рот и озадаченно поднял брови. Чиун своей рукой направил руку Римо ближе ко рту, а сам продолжил рассказ:

— Уцелевшие каратисты отказались от роли ассасинов и вернулись в свои деревни, где стали искать себе новые способы пропитания. Но увы, из них вышли неважные рыбаки и бездарные земледельцы.

— Ты хочешь сказать?..

Старик радостно закивал. Римо поспешил закрыть рот.

Чиун улыбнулся.

— Как думаешь, почему они использовали для этого палочки для еды? Просто это позволяло экономить время.

С гримасой отвращения Римо отпустил муху и положил палочки на тарелку, после чего решительно отодвинул ее от себя.

— Вечно ты устраиваешь мне всякие пакости! — с укором произнес он.

— Это мне благодарность за то, что работаю для тебя почтальоном?

— Чего теперь от меня хочет Смитти?

— Этого я не знаю, — ответил Чиун. — Сегодня письмо из Синанджу.

Римо вскочил, лицо его озарилось радостной улыбкой.

— От Ма Ли?

— Кто же еще станет переводить чернила на ловца мух? — съязвил Чиун, извлекая конверт из необъятного рукава.

Римо с нетерпением выхватил у него письмо. Пергаментное лицо Чиуна недовольно сморщилось.

— Уймись! — фыркнул он. — Она опять задает те же нудные вопросы, что и в двадцати последних письмах. Честно скажи, Римо, как тебя угораздило выбрать в жены такую сварливую женщину?

— Ты читаешь мои письма? — Римо был поражен.

Мастер Синанджу как ни в чем не бывало повел плечом.

— Конверт в пути расклеился. Письмо чуть не выпало.

Римо внимательно оглядел конверт.

— Он в порядке.

— Конечно. Если бы я не запечатал его, задав работу стариковскому языку, письмо бы опять могло вывалиться и, чего доброго, потерялось бы.

Римо никак не отреагировал на такое объяснение и, острым ногтем вскрыв конверт, с жадностью углубился в письмо.

— Она пишет, что в Синанджу все в порядке, — сказал он.

— Скажи мне лучше что-нибудь новенькое.

— Спрашивает, когда мы вернемся.

— Напиши, что не знаешь.

— Брось, Чиун! До окончания нашего контракта со Смитом осталось всего несколько недель, а потом мы свободны.

— А что за спешка — ехать в Синанджу? Я вот что подумал. Когда у нас с тобой был последний отпуск? Может быть, прежде чем навсегда покинуть Америку, стоит немного попутешествовать? Скажем, на поезде? Самолеты в последнее время стали совсем ненадежны.

— Поезда тоже, — возразил Римо. — А спешка в том, что мне надо сыграть свадьбу. Мы с Ма Ли должны были пожениться еще три месяца назад, ведь помолвка была рассчитана на девять месяцев. А я торчу тут уже почти год. И все из-за тебя!

— Торчишь? — изумился Чиун. — Да как ты смеешь говорить такое, когда тебе выпала честь просыпаться изо дня в день в благословенном присутствии самого Чиуна, правящего Мастера Синанджу?

— Надоело! — признался Римо. — В последнее время Смит не дает тебе никаких поручений. А я уже так долго прохлаждаюсь в этой комнате, что дошел до ловли мух.

— Ты мог бы найти себе работу, — предложил Чиун. — Люди вроде тебя нередко находят себе достойное применение.

— Навряд ли. Секретность с меня еще не скоро снимут! Мы уберемся отсюда намного раньше.

— Небольшое уточнение, — вставил Чиун, — не мыуберемся, а яуберусь. Когда истечет срок контракта — в случае, если мы с Императором Смитом не заключим нового соглашения, — Смит оплатит мне проезд до Синанджу. Это будет мое последнее вознаграждение за безупречную службу. А поскольку ты официально на него не работаешь, то эта льгота на тебя не распространяется.

— Неужели ты оставишь меня здесь на мели, а, папочка? — тихо спросил Римо.

— Нет, конечно. Я позволю тебе меня сопровождать.

— Решено! Значит, я отвечу Ма Ли, чтобы ждала нас первого числа.

— Месяц и год не ставь, — кротко уточнил Чиун. — Мы ведь не прямо в Синанджу поедем.

Римо остолбенел.

— Я планирую совершить кругосветное путешествие, — горделиво возвестил Чиун.

— Да ты и так повидал больше, чем можно увидеть со шпионского спутника. И я, кстати сказать, тоже. К черту твое кругосветное путешествие!

— О, это будет не простое путешествие, это будет мировое турне — как у звезд!

— Кругосветное путешествие, мировое турне — один черт! — Римо вскинул руки. — Какая разница?

— Разница такая, что в каждой столице меня будут встречать как мировую знаменитость. Я буду останавливаться в лучших отелях, меня будут чествовать главы государств, как и подобает человеку, занимающему столь высокое положение. И конечно, в каждом крупном городе я буду давать благотворительный концерт. Я решил назвать эту поездку “Мировым турне Синанджу”.

— Но ты не умеешь петь, — заметил Римо.

— Я петь и не буду.

— Клоун из тебя тоже неважный.

— Я рассчитывал, что в этой роли выступишь ты, — парировал Чиун. — Мне потребуется кто-то, кто будет перегревать публику.

— Разогревать, а не перегревать.

— Все равно!

— А что, скажи на милость, тысобираешься делать на этих концертах?

— Как — что? То, что я умею делать лучше всего!

— А, надо мной изгаляться?

— Нет, дерзкий ты мальчишка! Я буду демонстрировать миру чудеса Синанджу. За деньги, разумеется.

— Ты, кажется, назвал концерты благотворительными?

— Так и будет, — ответил Чиун. — Они будут организованы в пользу голодающего населения Синанджу, тех несчастных, что вынуждены порой топить младенцев в море, так как им нечем их кормить. Ты когда-нибудь слышал, чтобы подобным образом поступали со своими детьми эфиопы? А ведь им шлют миллионы с благотворительной целью!

Римо скрестил на груди руки.

— Так, картина проясняется. Но разве публичное представление Синанджу не низведет нас до уровня каратэ?

— Римо! Я поражен! Я не имею в виду расходовать Синанджу на пустяшные трюки, вовсе нет! Я намерен переговорить с местными властями и предложить им устроить казнь самых опасных преступников и политических противников — больше, конечно, первых. Они доставят негодяев в большой зал, где я на глазах многочисленной толпы приведу казнь в исполнение — естественно, публика должна будет заплатить за возможность видеть такую красивую работу.

— Не думаю, что многие захотят смотреть, как ты будешь публично убивать людей.

— Ерунда! Еще в Древнем Риме публичная казнь преступников считалась популярным зрелищем. Собственно говоря, оттуда я и начну свое мировое турне — из Рима.

— Пожалуй, ты так озолотишься, — задумчиво произнес Римо.

— Да ты что! Публика в зале — это еще цветочки! Их главная задача будет хлопать в нужный момент. Настоящие деньги я получу с телевидения. Права на показ я продам крупным компаниям, причем оформлю это как начало регулярных выступлений, таким образом мы подогреем интерес к последующим гастролям.

— Это затянется на многие годы, — вздохнул Римо.

— К тому времени, как мы вернемся в Синанджу, мы будем богаты и успеем создать надежную нишу на рынке для наших славных потомков. Подумай, Римо, как они нам будут благодарны!

— Ты думаешь об их благодарности, а я думаю о том, что если не вернусь в Синанджу в ближайшее время, то вообще могу остаться без потомков.

— Как это похоже на тебя — думать о сексе в тот момент, когда голова твоя должна быть занята мыслями о непреходящем, — проворчал Чиун.

— Я не думаю о сексе, я думаю о Ма Ли. Ты просто не хочешь, чтобы я обзавелся семьей. Ты боишься, что если мы вернемся в Синанджу, они все начнут виснуть на мне, как в прошлый раз, а тебя и замечать перестанут, потому что я обещал содержать их после тебя.

— Ты лжешь! Они меня любят! Они готовы целовать землю, по которой я ступаю!

— Ну да, если эта земля выстлана золотом!

Мастер Синанджу сердито топнул ногой, но промолчал, а лишь возмущенно запыхтел.

— И я не собираюсь изображать из себя клоуна на твоих дурацких концертах! — добавил Римо. — Это мое последнее слово.