Несмотря на то, что янсенистов было относительно немного и что группировались они главным образом вокруг аббатства Пор-Рояль,[599] дух янсенизма еще долго жил и после исчезновения ереси. Подобную стойкость можно объяснить несколькими причинами: во-первых, люди, близкие Пор-Ро-ялю, занимали высокое положение в Церкви (епископы Арно, Кольбер и Нуаль), при королевском дворе (герцогиня де Лонгевиль) и в литературных кругах (Паскаль, Расин и мадам де Севинье); во-вторых, медлительность Ришелье в действиях против Сен-Сирана;[600] и в-третьих, непродуманность мер, принимаемых против этого движения французскими иезуитами.[601]

Однако трагический путь янсенизма все-таки завершился. Начался янсенизм с желания реставрировать чистоту перво-христианского учения и практики; почти сразу же он вступил в спор о благодати и человеческой свободе; затем проявил себя как аскетизм самосознания, все больше переходящий в пуританство, и, наконец, полностью отойдя от мира и христианства замкнулся, в тщетных попытках восстановить отшельничество, то есть как бы создать крошечную церковь внутри Церкви. Смертельный удар нанес янсенизму Папа Климент XI, издавший буллу Unigenitus с запрещением более 100 положений из работы бывшего ораторианина Квеснела Reflexions morales. Большая часть французского духовенства отказалась признать декрет Папы, и в 1718 г. буллой Pastorales officii все несогласные были отлучены от Церкви.[602]

КВИЕТИЗМ

Янсенизм, занесенный в Нидерланды бежавшими туда из Франции Арно, Николем и Квеснелом, все же является, в сущности "французской болезнью". Квиетизм же, напротив, носил характер эпидемии, локализовавшейся в конце концов во Франции. И хотя могло бы показаться, что квиетизм — естественное порождение янсенизма, на деле янсенисты и квиетисты были непримиримыми врагами. Нокс обобщает ситуацию следующим образом:

Нам известно, что в результате "расщепления клетки" могут родиться не близнецы, похожие друг на друга, а двойня комплиментарных и, следовательно, противоположных друг другу организмов; недостающее в одном преувеличено в другом. Именно это и произошло в случае с янсенизмом и квиетизмом, подобно Иакову и Исаву, они враждовали с рождения. Янсенизм — это лютеранство плюс замена Библии на патрологию; у янсенистов мадам Гийон вызывала точно такую же реакцию, как у Лютера пророки из Цвиккау, — никто не был с такой злобой настроен против мистицизма, как мистика manque. Поглощенные богословием предопределения янсенисты испытывали отвращение к появлению мятежной секты, ставившей по сути под сомнение степень значимости личного спасения. Склонные к отождествлению "благодати" с благочестием чувств, янсенисты находили мало общего с учением, рассматривавшим благочестивые чувства как вид несовершенства, как признак уховной неполноценности. Больше же всего они презирали квиетизм за то, что он, казалось, не предъявлял к миру жестких требований и недооценивал того, как трудно бъпъ христианином… И янсенизм, и квиетизм имеют родственные связи с протестантизмом Реформации, однако линии родства у них разные — фактически просто противоположные. Янсенизм, что наблюдается у Паскаля, располагает доктриной уверенности в возможности спасения, но не желает слышать ни слова о способности человека к совершенствованию. Квиетизм же верит в совершенствование, но даже для самых совершенных отрицает убежденность в спасении.[603]

Ошибочное учение не возникает внезапно, оформившись сразу в целом, без предварительной подготовки умов для ее восприятия. Обычно такое учение зарождается из-за обособления какого-то отдельного пункта христианской доктрины чли какого-то аспекта христианской жизни, а затем, постепенно этот процесс нарастает и, нарушая должные пропорции в доктрине, приводит к ее перекосу. Даже самые святые и посвященные люди могут неосознанно оказаться пропагандистами еретического учения. В своей ревностности они не замечают, что грешат преувеличениями, или, как слепые, не видят выводов, логически вытекающих из их исходных утверждений. Более того, еретические учения и движения часто зарождаются как реакция на какую-то доктрину или практику, воспринимающиеся как крайности. Чрезмерно бурная реакция и неограниченное рвение ведут к извращению веры и в конечном итоге — к ее утрате.

Чтобы понять конфликт между доктриной квиетизма и выросшим на ее основе движении, необходимо оглянуться в прошлое, на авторов, называемых Пурра "пред-квиетистами".[604] Работы одних из вышеназванных авторов частично или полностью запрещены Церковью; в работах других учение в основном является правильным, однако искажается, например, авторским стилем. В качестве положения, концентрирующегося на чистой любви к Богу, на абсолютном подчинении себя божественной воле и на пассивности, необходимой для подлинно созерцательной молитвы, квиетизм присутствовал в христианской мистике с первых веков. Нокс так говорит об этом: "Квиетизм — это злокачественная опухоль в здоровом теле мистической традиции; в мистике же, признанной ортодоксальной, могут содержаться болезнетворные бактерии, не вызывающие до поры до времени симптомы заболевания".[605]

К первой группе, группе невероятно сходной с квиетизмом, относились Alumbrados, появившиеся в Севилье и Кадисе в 1575 г. и запрещенные инквизицией в 1623 г. Их учение включало следующие положения: ради спасения необходимо воздерживаться от молитвы вслух в пользу мысленно творимой молитвы; полное отсутствие чувственно воспринимаемых утешений делает творимую мысленно молитву более достойной награды; следует избегать всяческих интеллектуально сконструированных понятий даже при описании святого человечества Христова; непосредственное созерцание Бога происходит благодаря озарению, которое и есть уже почти lumen gloriae; достигшие совершенства не обязаны творить добрые дела, а по особой благодати могли бы совершить, с объективной точки зрения, дела безнравственные, не согрешая при этом; совершенные стремятся отойти от всех мирских дел и встать выше брака и брачных отношений.

Севильский эдикт, осуждавший Alumbrados, изданный в 1623 г., побудил церковные власти усилить бдительность к проявлению малейших признаков иллюминизма, так что под подозрение, а иногда и прямо под осуждение попадали и вполне ортодоксальные авторы. Иногда инквизиторы обращались даже к прошлому и осуждали давно умерших писателей (например, Бенедикта Кэнфелда и Жана де Бернье, чьи работы в итальянском переводе были запрещены в 1689 г.).

В немалой степени вскармливанию квиетистских тенденций способствовали широкая тяга к "молитве только зрением"[CVII] и стяжаемому созерцанию. Гийоре утверждал: "Люди, немощные и сильные, заурядные и выдающиеся, самые необузданные и невежественные, и самые понимающие, почти все, невзирая на различия, ринулись на путь молитвы только зрением".[606] Действительно, этот тип мысленно творимой молитвы превратился в некую манию в такой степени, что Сюрен отмечал: некоторые заблудшие ведут о ней бесконечные разговоры и "духовная жизнь полностью выродилась в болтовню. Эти люди весьма далеки от простоты Божиего Духа; их язык, их чувства, их поведение — сплошная аффектация".[607]

Полезно назвать и дать характеристику авторам, чьи работы непосредственно способствовали распространению квиетизма, а также рассмотреть решающий спор между Боссюэ и Фенелоном. Первое встречающееся нам имя — Иоанн Фалькони, испанский мерседарианец, почивший в Мадриде в 1638 г. в ореоле святости. В 1651 г. мерседарианцы опубликовали его самую важную работу Cartilla para saber in Cristo, а в 1662 г. в Валенсии вышло полное собрание его работ.[608] Еще при жизни Фалькони подвергался критике за особый акцент на пассивности созерцательной молитвы и на значении акта веры при почти полном, а иногда и при полном, невнимании к другим добродетелям. Цель христианского совершенствования, согласно Фалькони, состоит в достижении состояния "единого непрерывного созерцания". Работы Фалькони были переведены на французский и итальянский языки, и с большим энтузиазмом воспринимались квиетистскими кругами Италии и Франции. Нокс, однако, полагает, что работы Фалькони не вошли бы в список запрещенных, если бы не возникло подозрение, что в них черпал вдохновение Молинос.[609]