Поскольку эти еретические направления изучены богословами и историками весьма глубоко, то нет необходимости прибегать к подробному рассмотрению их развития и влияния, достаточно ограничиться здесь беглым обзором.[587]Как мы видели, Берюлль и его последователи резко выступали против гуманизма, делая главный упор на августиновском учении о низости и греховности человека, о его абсолютной зависимости от Бога в сфере благодати. Несмотря на то, что сторонники учения Берюлля составляли непреклонную оппозицию янсенистам, они, возможно, сами того не желая, создали в доктринальной области базу для укоренения этой ереси. Сен-Сиран был большим почитателем Берюлля, так что, когда последний умер и никто из ораториан не осмеливался произнести на похоронах надгробную речь, опасаясь гнева кардинала Ришелье, Сен-Сиран разослал открытое письмо, в котором отдал дань заслугам Берюлля.[588]
Другим фактором, особенно способствовавшим развитию янсенизма, послужила борьба с заблуждениями Лютера и Кальвина. Желая начать сразу с самой сути проблемы, гуманисты решили смягчить августиновский и томистский акцент на предопределении и на том, что благодать дается даром, чтобы акцентировать внимание на свободе человека и необходимости соучастия человека в делах благодати. Реакция не заставила себя долго ждать. В Лувэне Мишель Баий (+1589) сделал заявление о том, что гуманисты зашли слишком далеко; на самом деле, совершив первородный грех, человек перестал быть свободным; сам он способен совершить только грех, если не получает благодати оправдания, однако прийти к этому сам он не в состоянии никакими средствами.[589]
Леонард Лессий, иезуит, профессор из Лувэна, ответил Баию, что Бог от самой вечности определил так, чтобы достаточная для оправдания благодать посылалась каждому благодаря заслугам Христа и в выбираемый Самим Богом момент. Достаточная благодать становится действенной в результате добровольного ее принятия человеком, а тогда, Бог как предвидящий будущие заслуги человека, обусловленные благодатью, предопределяет человеку дальнейшие милости и спасение.[590]
Между тем в Испании Доминик Баньес, доминиканец, профессор Саламанки с 1577 г. до 1604 г., года его смерти, встал на защиту августиновской и томистской доктрины. Согласно Баньесу, еще прежде всякого рассмотрения заслуг человека Бог определяет дела человека и свободу в совершении им этих дел.[591] А потому человек остается свободным, но всегда в рамках Божиего предопределения, ибо невозможно человеку быть автономным настолько, чтобы стать абсолютной причиной своих действий. Это поставило бы Бога в зависимость от человека, по крайней мере, в области знания о делах, свободно совершаемых человеком.
В 1588 г. Луис Молина, О.И., опубликовал в Лиссабоне свою знаменитую работу Concordia liberi arbitrii cum gratiae donis. Он предложил оригинальное объяснение того, как соблюдается человеческая свобода и не умаляется непогрешимость и универсальность Божиего всеведения и причинности. Поскольку проявление свободной воли человека обусловлено множеством обстоятельств, то Бог не ведает о них ни Своим scientia simplicis intellegentiae (который знает о том, что могло бы обрести, но никогда не обретет существования), ни Своим scientia visionis (который знает о том, что утвержденное Богом точно обретет существование). Об обусловленных будущих делах свободной воли человека ведает божественное знание третьего типа, которое Молина называет scientia media: от самой вечности Бог предвидит поступки человека в конкретных обстоятельствах и с позиции этого знания Бог предлагает человеку то один, то другой вид благодати, когда видит, что человек откликнется на нее.
Доминиканцы яростно обрушились на учение Молины, но римская конгрегация De auxiliis gratiae (1597) не сумела разрешить проблему, и молинизм имел огромную популярность до начала семнадцатого века, когда снова оказалось в предпочтении августиновское учение. Этому, как мы видели, в значительной степени помогли Берюлль и его последователи.[592] Янсенизм, будучи крайней, преувеличенной формой учения св. Августина, вызывал у французской школы Берюлля неистовое противодействие именно в силу своих крайностей.
Создателями янсенистского учения были Жан Дювержье де Оран (1581–1643), больше известный как Сен-Сиран, так как в 1620 г. стал в Сен-Сиран аббатом, и Корнелий Янсе-ний (1585–1638), доктор в Лувэне, а позднее епископ Ипр-ский. И Сен-Сиран, и Янсений чувствовали, что гуманизм и молинизм дают человеку столь большую свободу, что практически во всех смыслах сводят к нулю необходимость искупительной жертвы Христа. Человеческой природе сделано так много уступок, особенно с введением пробабилизма и казуистики в нравственное богословие, что христианское учение о нравственности стало возмутительно беспорядочным и языческим. Даже св. Франциск Сальский не удержался от их осуждения:
У святых, величайших святых, есть опасные качества, благодатные только для них и порою пагубные для других, желающих подражать святым, но не имеющих ни их духа, ни благодати, ни благословения на то Божия… Таково есть качество "умеренности" святого епископа Женевского, позволявшее ему возрастать в благодати, но для других, возможно, гибельное либо по причине их греховности, либо в силу невежества и плохого присмотра за ними лиц ответственных… Мой владыка Женевский был человеком святым, но он не принадлежал к апостолам; мы же должны следовать общим установленным ими (апостолами) правилам.[593]
Янсений и Сен-Сиран предложили в качестве "подлинно первичного учения" следующие положения: вследствие первородного греха человеческая природа фундаментально повреждена; человек абсолютно не способен к выбору между добром и злом; только благодать может побудить человека к действиям и выбору; спасутся только избранные и только избранные могут воспользоваться дарами Искупления; отпущение грехов не должно совершаться, пока в таинстве исповеди не принесено покаяние; для отпущения грехов требуется полнейшее искреннее раскаяние; необходимым условием достойного причащения должна быть чистая любовь к Богу; основу христианской жизни составляет практика покаяния.[594]
Сен-Сиран соответственно предложил "упразднить Церковь такую, как она есть"; он заявил, что Бог решил разрушить существующую Церковь и поставить на ее место Церковь обновленную… Янсений взял на себя реформу учения, а Антоний Арно должен был возродить древнюю практику. Деятельность обоих вдохновлял Сен-Сиран. Историки сходятся во мнении, что Янсений и Сен-Сиран вызвали к жизни движение за религиозную реформу и что последний, "уже зараженный кальвинизмом, отравил ядом ереси" будущего автора Augustinus.[595]
Желая сделать христиан более достойными любви и милосердия Божия, янсенисты отрывали их от Бога, внушая им такой страх, который граничил с отчаянием, и такие покаянные настроения, которые попирали основы любви и благочестия.[596] Сосредоточив все внимание на потребности Человека в благодати и на его неспособности предпринять что-либо для ее обретения, янсенисты извратили христианство, сделав его религией пессимизма и педантизма. В то же время их озабоченность своим "я" вскоре вылилась в крайнюю гордыню и эгоизм, особенно проявившиеся у Сен-Си-рана и матери Анжелики.[597] Результатом всего этого стал суровый морализм, высокомерно отделившийся от основного русла католической жизни. Нокс так говорит об этом: "Янсенизм, над которым еще в колыбели склонялись унылые лица Сен-Сирана и матери Анжелики, так и не научился улыбаться Его приверженцы, измученные мыслью о необходимости благодати, в конце концов забывают о вере в благодать".[598]
