Весь путь из города до аэропорта Римо пришлось проделать пешком — деньги у него кончились. Нет работы — нет и денег или кредитных карточек, которыми в изобилии снабжал его Смитти. Конечно, он прихватил из сокровищницы Синанджу кое-какое золото, но последний самородок — крохотный, долларов на четыреста пятьдесят — пришлось истратить на собачьи консервы для Барна. Аптекарь, гад, отказался дать сдачу, мотивируя это тем, что такой суммы, дескать, у него во всей кассе нет. Никто в наши дни не хочет давать сдачу с золотых самородков, горько размышлял Римо, направляясь к телефонной будке. Телефон, естественно, не работал.

Посвистывая, Римо шел по территории аэропорта. Ничего, если только он найдет работающий телефон, то обязательно позвонит Чиуну. Чиун пришлет немного наличных... Обычно об этом он просил все того же Смитти, но тот опять начнет нудить про счета. А все счета, которые даже и мог бы предъявить Римо, уже не имели к организации доктора Смита ни малейшего отношения.

Телефон в комнате Чиуна не отвечал, поэтому Римо пришлось попросить оператора соединить-таки его с кабинетом доктора Смита.

— Добрый день, Римо, — поздоровался тот. — Рад, что вы меня разыскали.

— С каких пор? — удивился Римо. — Подумайте хорошенько. Я ведь на вас больше не работаю.

— Вы мне нужны. И немедленно.

— Вот уж нет. Я вышел в отставку. Никаких больше задании, никаких убийств...

— Вы слышали новость? Посадка в Штатах “Юрия Гагарина”?

— Нет, но могу напеть “Гибель «Бисмарка»“.

— Перестаньте валять дурака. Чиуна только что привезли сюда, в “Фолкрофт”. Он без сознания, состояние тяжелое, и у меня есть основание думать, что это имеет отношение к исчезновению советского “челнока”.

— Ч... Чиуна? — прошептал Римо, сжав трубку с такой силой, что пальцы оставили в пластике углубления.

— Сейчас его осматривают врачи из “Фолкрофта”.

— Может, он притворяется? — По голосу чувствовалось, что Римо и сам не верит в это. — Он так делал уже пару раз. По крайней мере, во время нашей последней...

— Сейчас я не могу ничего сказать, Римо. Но выглядит все хуже некуда. А Анна клянется, что все это связано с тайной “Гагарина”.

— Анна? Вы что, придумали новую кличку своей жене?

— Нет. Анна Чутесова. Ваша знакомая. Вы помните ее?

— Я? — Римо задохнулся. — А она что, обо мне спрашивала?

— Д-да, собственно говоря.

— А... вы ей сказали, что я помолвлен? — спросил Римо обеспокоенно.

— Нет. В тот момент это не показалось мне важным.

— Знаете что... Постарайтесь сказать ей об этом до того, как я прибуду к вам, Смитти.

— Хорошо. Только побыстрее, пожалуйста.

— Погодите, не вешайте трубку. У меня денег — ну, совсем ничего. Вы не прислали бы мне на билет, а, Смитти?

— Пройдите к стойке компании “Уинглайт эрлайнз”. Билет будет ждать вас там. Вы где находитесь, кстати?

— В Сиэтле.

— Первый класс или общий?

— Первый, пожалуйста. — Римо вздохнул. — Похоже, я и в самом деле нужен вам, Смитти. В прежние времена выбора у меня не было.

— Просто я надеюсь, что вы возместите мне его стоимость, — сухо уточнил доктор Харолд У. Смит.

— Разумеется, — ответствовал Римо Уильямс. — Национальная безопасность есть безопасность нации, но бюджет “Фолкрофта” превыше.

Оставив трубку болтаться у пола кабины, он медленно пошел прочь.

Мимо секретарши Римо прошел, даже не удостоив ее взглядом.

— Простите, сэр, — донеслось до него, — но у доктора Смита в данный момент посетители.

— Ничего, меня он примет, — не оборачиваясь бросил Римо.

Вскочив, секретарша — немолодая полногрудая дама — умудрилась проскользнуть вперед Римо и просунула голову в дверь кабинета шефа.

— Простите, сэр, — обеспокоенно заблеяла она, — но я не могла остановить его и...

— Все в порядке, миссис Микулка, — поспешно кивнул Смит, увидев за плечом секретарши каменную физиономию Римо Уильямса. — Разумеется, вы не могли. Это редко кому удается.

— Где он, Смитти? — отодвинув секретаршу, потребовал Римо. — Где Чиун? Что с ним?

Анна Чутесова, поднявшись со своего места, шагнула к Римо.

— Привет, милый... — томно улыбнувшись ему, она протянула руки... и через секунду сжимала в объятиях пустоту.

— Привет, — Римо машинально кивнул, не сводя немигающего взгляда со Смита. — Где Чиун, Смитти? Отведите меня к нему.

— Сюда, Римо, — кивнул Смит.

Вдвоем они прошли к лифту.

Анна, не веря своим глазам, смотрела им вслед. Опомнившись, она в последнюю минуту рванулась к лифту и успела протиснуться между закрывающимися дверьми. Римо и Смит, поглощенные разговором, казалось, ее не заметили.

— Он пришел в сознание и спрашивает о вас, — проинформировал Смит. — Доктора уверены, что он скоро поправится.

— И все же, что с ним? — настаивал Римо.

— Он сам вам лучше объяснит.

Подняв голову, Римо в молчании уставился на плафон кабины, машинально сжимая и разжимая кулаки.

— Лучше ему на сей раз не притворяться. Лучше не притворяться, — повторял он вполголоса угрожающим тоном. Однако тревога, написанная на лице, выдавала его действительное настроение.

— Он и не притворяется, — обронила Анна сухо.

— Откуда ты знаешь? — Римо, казалось, только заметил ее.

— Я была рядом с ним, когда все случилось. Двери лифта бесшумно раздвинулись, и Римо, разом утратив интерес к Анне, рванулся к белевшим в конце коридора дверям.

Чиун сидел на койке, глядя прямо перед собой. Лицо его еще более осунулось, кожа приняла восковой оттенок, но натренированный слух Римо подсказал ему — сердцебиение и ритм дыхания старика пока еще в полном порядке.

— Что случилось, папочка? — с порога спросил Римо.

— Смерть, — ровным голосом ответил Чиун.

— Ну, ты еще заметно живой.

— Пока — да. Но не во мне дело. Синанджу умерло. Будущего больше нет. Все ушло во прах, все исчезло.

Уловив в голосе престарелого Мастера нотки неподдельной тревоги, Римо понял: нет, на этот раз его наставник не притворяется. Похоже, он действительно плох. Присев на край койки, Римо взял в свои ладони высохшую руку Чиуна с длинными, словно вязальные спицы, ногтями и успокаивающе сжал ее.

— Давай-ка расскажи мне все как есть, папочка.

— Смерть может быть разной, Римо. Смерть разума, смерть тела, смерть духа и...

Римо кивал. Смит и Анна Чутесова, стоя в дверном проеме, с возрастающим беспокойством смотрели на них.

Светло-карие глаза Чиуна на несколько долгих мгновений встретились с глазами Римо — влажными, темно-карими.

— Но есть и еще одна, из всех худшая, — продолжал Чиун. — Горе злополучному Дому Синанджу! И будь проклят день, когда я позволил этой женщине заманить меня в западню, коварно раскинутую судьбой!

— Женщине? — удивленно переспросил Римо, невольно взглянув в сторону Анны Чутесовой. Во взгляде его, впрочем, читалось абсолютное равнодушие. Перехватив его, Анна почувствовала, как по спине пробежала дрожь.

— Я учился водить машину, — раскачиваясь, затянул нараспев Чиун. — Нет, тебе не стоить казнить себя за то, что обучать меня этому искусству в свое время очень скоро тебе наскучило. Я вполне понимаю тебя. Ты был так занят поисками несуществующих бездомных, что забота о престарелом, пусть и приемном, отце уже ничего для тебя не значила. Хотя он угробил два десятилетия, чтобы научить тебя хотя бы чему-нибудь. Но для тебя несколько часов внимания оказались, разумеется, непосильной ношей. Но это неважно. Я понимаю, я понимаю тебя...

Римо снова сжал его руку.

— Кончай, Чиун. Покаяться я смогу как-нибудь после. А пока рассказывай, что произошло.

— Русская женщина заманила меня в дьявольский храм с русским именем. Она пообещала, что там Мастер Синанджу найдет короткий отдых от своих забот и тревог. Но оказавшись там, я почувствовал — что-то во мне умирает. Нет, не что-то, а вообще все.

— Что “все”? И почему умирает?