Актерам Мадемуазель оставался только один выход: вновь отправляться в дорогу и вести кочевую жизнь со всеми ее трудностями и непредвиденными обстоятельствами. Ласурс собрал своих товарищей, чтобы посовещаться. У них остались приятные воспоминания о недавней поездке в испанские Нидерланды и в Голландию. Почему бы не вернуться туда? Решение было принято быстро, и труппа в очередной раз отправилась в путь.
В середине февраля 1661 года Ласурс со своими спутниками был в Брюсселе на карнавале, они давали спектакли в театре Горы Святой Елизаветы. Брюссельская газета «Реласьон веритабль» пела актерам дифирамбы:
«Между развлечений карнавала, к которым располагает приятное мирное время, двор отдает предпочтение театру, представленному со всею приятностию труппой французских актеров Мадемуазель Орлеанской, которые каждый день представляют самые превосходные пьесы, разнообразные, искусные и затейливые, в особенности „Андромеду“ Корнеля с большими машинами, которую они показали на этой неделе к полному удовольствию и восхищению всех благородных особ при дворе и множества других зрителей».
Несколько дней спустя:
«Карнавал завершился обычными развлечениями, в основном театральными представлениями; актеры Мадемуазель Орлеанской были неподражаемы, особенно в великолепном спектакле „Орфей спускается в ад“ с редкими машинами и великолепными сменами декораций, которые привели в восторг и доставили большое удовольствие всему двору и всем прочим зрителям».
Актеры Мадемуазель вернулись в Гент 7 августа 1661 года, а 1 апреля 1662 года были в Брюсселе. Ласурс заключил договор с водным перевозчиком, чтобы доставить актеров со всеми пожитками и багажом в Гаагу за 150 флоринов. Прибыв 14 апреля в Гаагу, они выстроили театр с восемнадцатью рядами скамей за 345 флоринов в зале для игры в мяч «Грахт», который они арендовали 7 января за 11 флоринов и 20 су в день. Сцена была трехэтажной, с машинерией, для представления «Золотого руна» и других фантасмагорий.
«Золотое руно» недавно произвело фурор в Париже, в театре Марэ. Ласурс нанял музыкантшу Мари Окар, которая за 6 флоринов в день должна была играть на арфе и петь. Наверное, это была местная уроженка из мещан, поскольку в ангажементе указано, что актеры обязуются отвозить ее домой «в карете» после представления. В труппе был также декоратор, господин Шарль Руссель. Вместо мадемуазель де Бошан Ласурс ангажировал на роли четвертого плана мадемуазель Розидор, урожденную Шарлотту Мелье, дочь госпожи Бельроз от первого брака, однако она не поладила с труппой и уже в мае перешла в труппу английского короля, находившуюся в то время в Брюсселе.
Дела актеров Мадемуазель шли неплохо, как вдруг в мае 1662 года голландский суд под давлением консистории реформатской церкви временно запретил театр. Труппа вернулась в Брюссель, где, через посредство своего доверенного лица, мастера-хирурга Биго, арендовала театр Горы Святой Елизаветы со Дня Всех Святых до Пасхи 1663 года за 920 патаконов. В 1663 году труппа, немного тревожась о своем будущем, играла в Брюсселе; в декабре она отправила одного из своих членов, Бельфлера, подготовить гастроли в Англии, однако переговоры закончились безрезультатно, и Бельфлер, совершивший поездку за свой счет, вернулся в Брюссель в январе 1664 года. Этот актер, принадлежавший к труппе Розидора, ушел из нее, поступив в труппу Мадемуазель. Его пленили очаровательные глазки Франсуазы де Лан, с которой он обвенчался в церкви Святой Гудулы 3 января 1665 года.
Труппа была довольна приемом, оказанным ей в Брюсселе; 4 марта 1664 года она продлила на год аренду театра Горы Святой Елизаветы за 240 патаконов. В договоре упомянуты два новых члена товарищества: Жан Годар, он же Шаннуво, который недолго пробудет в труппе, поскольку в следующем году поступит в театр Марэ, и Венсан дю Бур, он же Жолимон, который тоже вскоре покинет труппу, чтобы войти в товарищество Никола Бие (Бошана), образовавшееся 26 марта 1665 года. Но актеры Мадемуазель в очередной раз вернутся в Гаагу. 17 марта 1664 года Ласурс и Филипп Милло уполномочили свое доверенное лицо, брюссельского бакалейщика Маньери, «управлять от их имени в их отсутствие всеми делами в соответствии с оставленными или присылаемыми ему указаниями».
Добравшись до Гааги, они обустроили там за 210 флоринов театральный зал в помещении «Бюйтенхов», а пока разъезжали по испанским Нидерландам: в июне играли в Антверпене, в августе открыли в Генте новый зал гильдии лучников Святого Себастьяна. В декабре они вернулись в Брюссель, где Филипп Милло окрестил дочь, воспринятую из купели Анри де Линем, маркизом де Ре, и Клер-Мари де Нассау, принцессой де Линь. Труппа провела зиму 1664/65 года в Брюсселе, не сделав, похоже, богатых сборов: Ласурс был вынужден занять 46 флоринов у одного торговца из Антверпена. Щедрые подарки принца Оранского уже были прожиты, а Мадемуазель понемногу забросила своих актеров, которые постоянно находились на гастролях, так что она не могла воспользоваться их услугами. Однако Ласурс проявил упорство и после поездки в Мец в феврале 1666 года выдал доверенность одному брюссельскому мещанину на продление аренды театра Горы Святой Елизаветы со Дня Всех Святых до Пасхи 1667 года за 220 патаконов. Однако актеры не пробыли там до окончания срока аренды, поскольку уже в январе 1667 года они были в Дижоне. Там их ждали новые неприятности: городские власти дважды отказали им в разрешении на спектакли. Они подали апелляцию в парламент Бургундии, первый председатель которого, Никола Брюлар, маркиз де ла Борд, проявил понимание и выступил в их защиту перед принцем Конде, губернатором провинции. Принц Конде лично заступился за актеров своей кузины перед муниципалитетом, которому пришлось уступить.
Но в Дижон прибыла уже подавленная, измученная труппа. Ласурс, предчувствовавший катастрофу, с ней не поехал. Он искал счастья в другом месте. Великая Мадемуазель, наверняка поставленная в известность о его измене, приняла крутые меры. Она восстановила труппу, носившую ее имя, поставив во главе ее молодого актера Франсуа Муссона (дю Роше); в новой труппе не было ни одного актера из старого состава, она целиком состояла из новобранцев: Роменвиля с женой, Бонкура с женой, Шарля Бие (Бошан), Куара (Бельрош), Дю Ренси и мадемуазель де ла Фратт.
Ласурс, отныне вычеркнутый из списка актеров Мадемуазель, вступил в новую труппу — герцога Лотарингского; он увлек с собой нескольких друзей, входивших ранее вместе с ним в труппу Мадемуазель: Филиппа Милло с женой, Луи Доримона (брата актера-драматурга), мадемуазель де Бельфлер. В договоре довольно наивно уточняется, что они обещают жить в добром согласии, «без ссор и оскорблений, под страхом штрафа в один пистоль». Труппа герцога Карла IV играла в Лотарингии целый год. Затем она приказала долго жить.
Ласурсу пришлось в очередной раз искать новую труппу; опять-таки в Нидерландах, где он был уже своим человеком, он повстречал труппу королевы Франции, созданную Марией-Терезией в 1662 году.
Хотя королева предпочитала испанских актеров, она регулярно выплачивала труппе содержание, хоть и не заставляла ее играть для себя. Поэтому труппа королевы Франции тоже колесила по провинции и за границей. Она давала представления на Севере и Западе Франции, в испанских Нидерландах и в Голландии, в Дании и Германии.
В 1668 году Ласурс возглавил эту труппу и ввел в нее нескольких бывших актеров труппы Мадемуазель: Бонкура и Жолимона, мадемуазель Буавер, дю Ренси и его жену. Оставшись в Брюсселе вместе с новыми товарищами, он в августе 1668 года арендовал до следующей Троицы театр Горы Святой Елизаветы, в котором некогда рукоплескали труппе Мадемуазель. Надо полагать, его жена к тому времени умерла, поскольку ее имя не упоминается ни в одном из документов, касающихся труппы королевы Франции. В октябре он давал представления в Гааге.
После поездки в Лилль, где труппа играла 13 июня 1669 года, она продлила аренду в Брюсселе на сезон 1669/70 года. Ласурс делил первые роли между собой и молодым дебютантом, выступавшим в амплуа героя-любовника и делавшим объявления: это был актер-поэт Нантейль, с которым мы уже встречались. Актеры королевы играли не только в Брюсселе: в конце 1669 года они были в Гааге. Сент-Эвремон,{73} сосланный в Голландию, присутствовал на представлении новой пьесы — «Тартюф», которая его очаровала.
