Утром она чувствовала себя так, словно по ней всю ночь катался выравнивающий асфальт каток.
Быстро встать не получилось – голова кружилась, и целых пятнадцать минут Настя думала, что же делать – вызывать врача или топать в школу. Вспомнив о вчерашней ссоре с Иркой, решила пойти во что бы то ни стало, но уже после недолгой прогулки с псом поняла, что силы свои переоценила.
«Если я не приду, – думала она, тем не менее медленно двигаясь к школе, – Степанова решит, что это из-за нее, и утвердится в своей правоте. Тогда точно все будут считать, что я бегаю за Артемом. Она быстро по всей школе растрезвонит, если уже не растрезвонила».
В конце переулка уже виднелось здание школы, когда Настина голова закружилась с новой силой. Скользкий асфальт сам собой ушел из-под ног. Девушка с размаху плюхнулась в сугроб на обочине, попыталась встать и не смогла, только завалилась на бок, зачерпнув снег воротом куртки. Ледяные ручейки потекли по шее к ключицам.
– Эй, ты чего в снегу валяешься? – раздался над ухом знакомый голос, и тут же сильные руки оторвали ее от земли и поставили на тротуар.
Настя не удержала равновесие и, чтобы не упасть, вцепилась в портновскую куртку.
– Голова кружится, – виновато произнесла она. – А ты следишь за мной, что ли?
Артем проигнорировал ее последнюю фразу. Его рука легла на Настин раскаленный лоб, отодвинув шапку.
– А ты температуру мерила? – спросил он. – У тебя минимум тридцать восемь.
– Тридцать восемь и пять – вчера вечером было, – поправила Настя и закашлялась, схватив больным горлом ледяной воздух.
– Ну ты даешь! А в школу зачем идешь тогда? – Портнов все еще придерживал ее за локти, не давая снова упасть.
– С Иркой вчера поссорилась, – со вздохом сообщила девушка.
– Понятно, – протянул Артем. – Это, конечно, повод топать с температурой. Типа, маленькая женская месть: ты со мной поругалась, а я за это заражу тебя, а заодно и весь класс, гриппом. Значит, так. С Иркой я сам все выясню, но потом. А сейчас мы идем домой и вызываем тебе врача, горе ты мое луковое. И не спорь!
Настя подчинилась.
Вызвав для нее участкового терапевта, Артем сходил в аптеку за жаропонижающим и микстурой от кашля.
– Ты уже второй раз из-за меня школу пропускаешь, – посетовала Настя. – Кстати, хотела тебя спросить, ты теперь меня всегда из неприятностей выручать будешь?
Он улыбнулся:
– По мере сил и возможностей. Должен же кто-то за тобой присматривать, коли родители далеко. А зачем еще нужны друзья, если не помогать в разных трудных ситуациях? Насчет школы не переживай, мне от нее все равно ни тепло, ни холодно, я же в музыкальное собираюсь, на гитару. Надо было после девятого класса идти, а я родителей послушал и остался до одиннадцатого. Два года коту под хвост.
– Так ты можешь сразу в институт попробовать или в Консерваторию. Я так и собираюсь.
– Может, и попытаюсь, вдруг повезет. – Артем задумался. – Хотя вряд ли, я же далеко не гений. Слышал, туда очень трудно попасть. Я возьму второй комплект ключей, – сменил он тему. – Должен же кто-то с Феклой гулять и продукты тебе таскать.
Настя собиралась сказать «спасибо», но он уже вышел из комнаты.
Доктор долго выслушивал легкие девушки стетоскопом, смотрел ее горло, мерил давление. В конце концов, написав в больничном предсказуемый диагноз ОРВИ и велев явиться на прием через неделю, ушел.
Ничего делать из-за тупой головой боли Настя не могла, поэтому до вечера проспала, приказав себе ни о чем плохом не думать и отдыхать.
Ее разбудил скрежет ключа в замочной скважине, хлопок двери и цокот Феклиных когтей по коридору.
В комнату, где спала Настя, вошел Артем.
– Ты проснулась, – констатировал он без того очевидный факт. – А мы уже погуляли.
– Здорово, – улыбнулась девушка. – Я так выспалась хорошо, даже голова меньше болеть стала. Слушай, – спохватилась она, – а ты не боишься, что я тебя заражу?
– Не-а, у меня иммунитет с детства отличный, – отмахнулся Портнов. – Я вообще почти никогда не болею. Ну а если заболею, то будет твоя очередь меня навещать. Вот и вернешь мне дружеский долг. – Он подмигнул.
– Нет уж, лучше я его тебе иначе верну. – Настя села в кровати. – Буду помогать готовиться в музыкальный институт. У меня сольфеджио отлично идет.
– Заметано! – обрадовался Артем. – Я как раз в нем ничего не понимаю.
Прошло три дня. За это время Насте несколько раз позвонил Семушкин и осведомился, не надо ли ей чего. Она успокоила его, что не надо, все есть. Правда, сообщить, кто это самое все ей приносит, не решилась.
Артем об Ирке молчал до тех пор, пока Настя не спросила его в лоб:
– Тем, ты с Иркой говорил?
– Угу, – кивнул он.
– И что? – не сдавалась девушка.
– Дура она, вот что. Напридумывала себе ерунды всякой и верит, еще и других убеждает.
– Например? – настаивала Настя, хотя сама не знала, хочет ли услышать ответ от Портнова.
– Насть, ну зачем тебе? – Он заглянул ей в глаза. – Отдыхай, выздоравливай. Вернешься в школу, сама все узнаешь. Не думай пока об этом.
Когда Артем ушел, Настя позвонила Семушкину и приперла его к стенке.
– Ну, – мялся он, – много всего. Ирка всем жалуется, что ты пыталась отбить у нее парня и всякие гадости про тебя рассказывает, мол, ты предательница и лгунья.
– Никого я у нее не пыталась отбить, – произнесла девушка. – Мы с Артемом просто хорошие друзья.
– Правда? – Семушкин заметно повеселел. – А ты знаешь, что Портнов крупно с ней поссорился?
Сказать, что Настя была удивлена, – это значит не сказать ничего.
При первой удобной возможности она спросила у Артема о причине ссоры.
– Не люблю, когда распускают слухи обо мне и моих друзьях.
У нее даже дыхание перехватило. Получается, он считает ее другом?
– Мне кажется, я тебя сто лет знаю, – прочитав вопрос в ее глазах, произнес Артем. – Еще когда мы друг другу в окно махали, я знал, что мы… – Он замялся немного, но тут же закончил: – Обязательно будем общаться.
Настя проболела две недели. И хоть чувствовала она себя неплохо, доктор все не выписывал ее и не выписывал. В конце концов ей стало казаться, что время остановилось. Целыми днями она просиживала с книгами или играла на фортепиано, разучивая новые арии и романсы.
Портнов навещал ее два раза в день, приносил продукты, гулял с Феклой. Вечерами они занимались сольфеджио. Артем хватал все на лету, и Настя недоумевала, неужели он на самом деле раньше ничего в сольфеджио не понимал.
– Ты очень доходчиво объясняешь. У тебя дар, – то и дело говорил он ей в ответ на ее расспросы.
Она радовалась их такой неожиданной дружбе и всеми силами старалась больше не думать, что у них могли бы быть отношения. В конце концов, хороший друг – тоже очень и очень неплохо.
«Может, друг – даже лучше, чем парень, – убеждала себя девушка. – Еще неизвестно, смогли бы мы стать настоящей парой или нет. Может, у нас характеры несовместимые и мы постоянно ссорились бы. А так – мило общаемся».
Январь плавно перетек в февраль, и, по привычке просыпаясь рано утром, Настя радостно отмечала, что светлеет все раньше.
В утро после выписки за Настей зашел Артем.
– Вместе до школы пойдем, – ответил он на ее вопросительный взгляд. – А то оставишь тебя одну, с тобой снова что-нибудь, не дай бог, случится.
У выхода из подъезда он стянул с ее плеча нагруженную учебниками и тетрадями сумку.
– Я понесу.
– Да ладно, Тем, не надо, – попыталась сопротивляться Настя. – А то еще подумает кто-нибудь что-нибудь не то.
Он только фыркнул, забросил сумку на плечо – поверх своей – и прибавил шагу.
Настя послушно семенила рядом, стараясь не отставать.
В коридоре, когда Портнов отдавал ей поклажу, столкнулись с Воробьевой, которая сделала вид, что Настю не заметила, и как-то уж слишком быстро скрылась в кабинете биологии.
