А ведь когда-то он изучал композицию и довольно прилично играл на виолончели. В 13 лет он дебютировал на сцене Миланской консерватории. Казалось бы, отличное начало музыкальной карьеры. Но становиться профессионалом? День за днём мучить себя и инструмент, гоняясь за призраком совершенного звука? Не спать ночами, пытаясь разгадать тайны интерпретации? Зачем всё это, если и без того чувствуешь себя избранным…

Виолончель была прихотью его светской, честолюбивой, любящей, буржуазной матери.

По подозрению в организации заговора Висконти был арестован. В фашистском пансионе Яккорино, где Лукино, приговорённый к расстрелу, провёл 15 суток, он стал жертвой сексуального насилия, причём и женщин-фашисток, и мужчин, после чего сделался гомосексуалистом.

Его любовниками в разное время были не только таксисты и смазливые официанты, к которым, напомним, безудержно ревновала Мария Каллас, но и знаменитости — Жан Маре, Жан Кокто, Франко Дзеффирелли, ходили слухи, и Ален Делон (в период съёмок ставшего культовым фильма «Рокко и его братья»), многие известнейшие режиссёры, актёры, литераторы, музыканты, фотографы…

Юная супружеская пара — Делон и Роми Шнайдер — стала подопытными кроликами герцога Лукино. Он пригласил их сыграть в спектакле по пьесе английского драматурга XVII века Джона Форда «Как жаль, что ты шлюха!». Ему казалось пикантным выставить на сцене реальных любовников. Да ещё в такой скандальной драме, где в основе сюжета инцест — любовная связь между братом и сестрой. Началось с обеда, на который Висконти пригласил Ольгу Хорстиг, югославку, эмигрантку-импресарио, уже работавшую со звёздами первой величины, такими как Брижит Бардо и Мишель Морган. За столом режиссёр подробно рассказывал гостье (по одной из версий, она была и любовницей Аристотеля Онассиса) о замысле картины, для которой он никак не может найти исполнителя главной роли. Ольга с восторгом слушала историю вдовы Розарии Паронди и её сыновей Чиро, Луки, Симоне и Рокко — самого чувственного и сложного, — слушала и думала о своем подопечном, молодом Делоне. Ален — именно тот, кто нужен Висконти, убедилась она к концу обеда. И спустя несколько дней попросила актёра поехать с ней в Лондон. После премьеры оперы Верди «Дон Карлос» в постановке Висконти, которая привела Алена в полный восторг, они отправились повидать мэтра. «Лукино, — рассказывала Ольга Хорстиг, — посмотрел на Алена и без предисловий, просто и убеждённо произнёс: „Это Рокко“. Мы с Аленом были без ума от радости». На Висконти произвела впечатление не только красота молодого человека, но и его простодушие. «Это как раз то, что мне было нужно, — говорил он. — Если бы мне стали навязывать другого актёра, я просто отказался бы снимать фильм. К тому же я сразу увидел в Делоне некоторую меланхоличность, отрешённость…» Вскоре от дикого юноши с дурными манерами ничего не осталось. Делон полюбил Моцарта, начал разбираться в живописи, стал изысканно одеваться. Он купил «феррари» и загородный дом под Парижем, завёл конюшню, вложил огромные деньги в коллекцию редкого оружия. Получая 20 миллионов франков за фильм, он мог позволить себе почти всё. (До Онассиса ему, конечно, было, как до звёзд, но среди актёров Делон числился миллионером и мог сам продюсировать картины.)

Ольга Хорстиг часто встречалась с Висконти на его римской вилле на виа Салариа. Она восхищалась его домом, коллекцией ковров и картин, унаследованной от родителей старинной мебелью. «Висконти терялся перед красотой — мужской или женской, не имело значения, — он был совершенно не способен на объективное суждение, — вспоминала она. — К пяти часам принесли чай с целой горой пирожных и маленьких сэндвичей. Меня это удивило, и я спросила Висконти, ожидает ли он гостей. — „Нет, — ответил он. — Но предпочитаю быть готовым к появлению кого бы то ни было“». Обед проходил с шиком. Им прислуживали несколько слуг в белых перчатках. Один из них совершенно лысый. Хозяин дома объяснил: «Это я приказал ему побрить голову. Иначе он был бы слишком красив».

Роми Шнайдер не разделяла восторгов своего жениха — его рассказы о Лукино Висконти всегда приводили к спорам. Ален постоянно восклицал: «Какой человек! Какой режиссёр! Какой аристократ! Его манера жить и общаться, его удивительная работа с актёрами, его необыкновенные придумки!..» А вот как Роми вспоминала первую встречу с великим Лукино на виа Салариа: «Мы с Аленом входим в гостиную. Он сидит в огромном кожаном кресле возле камина и смотрит на меня с таким саркастически-брезгливым видом, будто говорит: „Мне не стоило бы никакого труда развеять иллюзии Алена относительно его подружки“». Почти одновременно Висконти задействовал Роми Шнайдер в своём знаменитом фильме «Боккаччо-70», который финансировал через одну из своих многочисленных компаний именно Аристотель Онассис (герцог в материальных вопросах был покладист, как и любой режиссёр, и не отказывался от финансового участия в том числе и людей с сомнительной репутацией). Шнайдер играет роль обольстительной и порочной аристократки, которая сексуально провоцирует мужа, а затем требует с него плату за секс. В отличие от Бернардо Бертолуччи Висконти не снимал секс вживую. Но он добивался от актрисы желаемых эмоций, беспощадно, невероятно унижая её и заставляя испытывать мучительный стыд.

Идея вымирания рода смолоду была ему близка — подобно тем давним герцогам, его предкам. Он также не оставил наследника ни в жизни, ни в искусстве. В жизни — поскольку личные его особенности не позволяли ему связать себя с женщиной. В искусстве — из-за непреодолимой ненависти к «племени младому, незнакомому». К тем, кому предстояло жить после его смерти. Висконти упрекал молодых коллег в иждивенчестве, в конформизме, в том, что «они не хотят ни во что углубляться». «В целом кино сегодня малозначительно, глухо и слепо к жизни… Я смотрю вокруг и ничего не вижу. А если вижу, то одни неудачи». О Дзеффирелли он говорил: «Мальчик подавал надежды, но по дороге испортился. А теперь то и дело впадает в такое глупое, такое женское тщеславие! Вы знаете, я ему звонил, я ему сказал: „Ты хуже Тейлор!“».

Успешнее была деятельность Висконти в опере. Да и могло ли быть иначе, если опера — а точнее сказать, знаменитый миланский оперный театр «Да Скала» был семейной вотчиной Висконти! Сам театр стоит на том самом месте, где Бернабо Висконти в 1381 году воздвиг «церковь Святой Марии у лестницы».

Премьера «Весталки» Спонтини — первой оперы Лукино Висконти — была приурочена к открытию оперного сезона 1954/55 года и состоялась по традиции 7 декабря (День святого Амброзия, покровителя Милана). Главную роль в этом спектакле, повторим, исполняла Мария Менегини-Каллас. «Любовная сторона супружества её мужа не интересовала вовсе, так как к женщинам он был безразличен, — писали злые критики. — Возможно, это особенно сближало его и с тогдашним руководством Ла Скала, и с дирижёрами, которых они продвигали, и с Лукино Висконти, никогда не скрывавшим своей сексуальной ориентации. Эти люди поставили на Марию Каллас… и не прогадали». Как сказал когда-то Пьер Карден, наблюдавший вблизи процесс её раскрутки и сам в нём участвовавший, «рядом с ней с самого начала находились легендарные режиссёры Лукино Висконти, Пьер Паоло Пазолини, Марко Феррери и актёр Марсель Эскофье. Выражаясь современным языком, эта четвёрка продюсеров сделала Каллас с нуля. Думаю, без них у Марии не сложилась бы столь звёздная карьера. Они занимались с ней драматическим искусством, учили держаться на сцене, этикету и прививали чувство вкуса и стиля в одежде…».

…Итак, вытолканный взашей суровыми греками-охранниками из «люкса» Кристины Онассис, стараний, как пел Булат Окуджава, я не оставил.

Дубовый зал ЦДЛ был престижным местом: там запросто можно было встретить знаменитых поэтов и писателей — Битова, Маканина, Трифонова, нашумевших шестидесятников Евтушенко, Рождественского, Вознесенского, того же Окуджаву, Ахмадулину, Аксёнова, заезжал отобедать Высоцкий…

Не будучи членом Союза писателей СССР, я мог зайти туда с отцом, поэтом Алексеем Марковым, или без него просквозить, прорваться, прошмыгнуть. И вальяжно посидеть в нижнем буфете, в «пёстром» (где всем по-разному, в зависимости от качества комплимента, разливала коньячок грудастая романтичная буфетчица Лиля), или в легендарном Дубовом зале (где, по слухам, заседала масонская ложа и один из наших императоров, запутавшись в шпорах, споткнувшись, кубарем прокатился по лестницам).