В холодных серо-стальных водах неподвижно стоит на якоре «Заря», солнечный диск медленно исчезает за пламенеющим на горизонте огненным морем — там, где далеко-далеко находится моя родина!

Даже в сумерках молодой полярной весны она отчетливо виднелась на фоне высоких лиловых облаков. Странные, необычные для совы движения. Она то взмывала вверх, то почти припадала к заснеженной тундре. Описывала ровные круги и металась зигзагами. При этом не издавала ни единого звука. Бесшумный полет над бесшумной тундрой.

Птица несколько раз устремлялась в сторону моря, но какая-то невидимая преграда не позволяла продолжить этот полет. Словно прозрачная стена отбрасывала назад полярную сову. И она снова беспорядочно махала крыльями, теряя перья, поднимаясь и почти припадая к земле, бросаясь то в одну, то в другую сторону. Белая птица напоминала бабочку, бьющуюся в оконное стекло.

— Никогда не видел, чтобы сова так вела себя, — произнес я и вопросительно взглянул на Николая.

Старик напряженно всматривался в ее полет, но потом все же обернулся ко мне:

— Хаар эбэ биллэ буруо халлаансиигэ…

Тут же, сообразив, что я ничего не понял, перевел с якутского:

— Полярная сова почуяла «дым Млечного Пути»…

Но смысл произнесеного все равно остался мне неясным.

Старик вдруг поднял вверх руку и сделал круговое движение.

— Буруо халлаансиигэ — «дым Млечного Пути» — это такая невидимая завеса. Как исчезает она, как появляется — знают немногие, — пояснил Николай. — Простой человек может увидеть лишь маленькую частицу этой завесы высоко в небе. И зовется она полярным сиянием. Но птицы и звери ощущают ее появление…

О «дыме Млечного Пути» мне уже приходилось слышать на Новосибирских островах. Говорили, что эта завеса незримо отделяет прошлое от настоящего и будущего. Угадай, где находится эта завеса, сумей проникнуть сквозь нее — и окажешься то ли в минувших временах, то ли в не наступивших…

Старику не понравилась моя недоверчивая улыбка, и он опять произнес нечто загадочное. — Лишь эхо наших желаний проходит сквозь «дым Млечного Пути», — Николай снова взглянул на полярную сову. — Быть сегодня сильному небесному свечению. Так всегда происходит, когда зверь или птица учуют «невидимую завесу». А эта, — старик показал на полярную сову, — видно, почуяла свою старость и скорую смерть и теперь хочет улететь в прошлое, где была сильной и молодой. Туда — в другие времена, другие земли…

— Какие земли ты имеешь в виду? Уж не Арктиду ли? Гинерборею? Землю Санникова? — все так же с усмешкой спросил я.

— Может быть, может быть… — недовольно пробормотал в ответ Николай.

Еще на первом курсе студент Дерптского университета Эдуард Васильевич Толль услышал о таинственной Земле Санникова. Услышал и тут же был очарован мечтой о ней.

В университетской библиотеке он отыскивал материалы, связанные с экспедициями в Северном Ледовитом океане, расспрашивал преподавателей, переписывался с Географическим обществом, несколько раз приезжал в Санкт-Петербург покопаться в архивах и встретиться с мореходами, поморами и путешественниками.

В 1881 году, за год до окончания университета, Эдуард Толль познакомился в столице с одним странным человеком, назвавшим себя Егорием, который уверял, что ему удалось добраться до Земли Санникова.

Бывший моряк и охотник, Егорий в 40 —60-х годах добывал моржей в районе Новосибирских островов. Однажды вместе с двумя товарищами он отправился на промысел с острова Котельный. Места эти были для них незнакомые.

Один якутский охотник посоветовал Егорию двигаться строго на север, где в четырех-пяти сутках перехода образовалась огромная полынья.

— Опасайся только шестипалого шамана, — предупредил якут. — Где удачная охота — там и кружит шестипалый. А чего кружит, чего добивается — никто не ведает. Морочит он людям головы, сбивает с пути, заводит туда, откуда нет возврата… Какой ему прок от этого — не знаю…

Богатую морским зверем полынью Егорий и его товарищи отыскали. Но в первый же день приключилась беда: все оказались в воде. Егорию удалось выбраться на лед, а вот его напарники утонули. Помочь им он не смог.

Но и Егорию досталось от «купания» в ледяной воде.

На другой день он уже не мог двигаться. Начался жар, кашель, руки и ноги не слушались, потом — потеря сознания, бред, видения.

Вот тогда и явился к нему шаман с шестью пальцами на каждой руке. Дословно не помнил Егорий, что нашептывал и чем заманивал его тот шаман. Лишь смутно помнил, будто убеждал шестипалый уйти в землю блаженных людей. Где та земля, зачем она Егорию и какая корысть шаману от заманивания — так и осталось неизвестно.

Поднялась вдруг метель, скрылось солнце, и Егорий почувствовал, как часть льдины, где он лежал, откололась. Ветер тут же погнал обломок льдины куда-то дальше на север. А впереди, над водой, в белой метельной круговерти плясал, кувыркался и орал что-то неразборчивое проклятый шаман.

Изредка он замирал и подолгу смотрел с разинутым ртом и выпученными немигающими глазами: не отстал ли Егорий на своей льдине?

Потом шестипалый вдруг исчез, будто провалился то ли в небесную, то ли в океанскую бездну.

Вслед за этим угомонился ветер. Солнце зажгло розовым светом льды, а вокруг Егория появились какие-то странные лики. Вроде бы люди, но созданные из разноцветных туманов. Двигались они медленно и плавно, словно боялись развеяться.

А говорили с больным охотником тихо и по-доброму.

— Кто вы? — испуганно прошептал Егорий.

— Мы — те, кто жил здесь тысячи лет назад. Для нынешних народов нас уже нет, но мы есть… Ты попал к нам случайно, пройдя сквозь завесу «дыма Млечного Пути».

Хоть и не зло отвечали ему, да все же не на шутку оробел Егорий. Стал ссылаться на болезнь и жаловаться на козни шестипалого шамана.

— Знаем, — ответили охотнику. — Не по своей воле, не сам ты выбирал путь. А шестипалый шаман — враг опыта прошлого. Он хочет внести сумятицу, спутать разные времена, прошлое, настоящее, будущее… Мы вернем тебя в твой мир…

Как Егорий снова оказался на острове Котельный, он не помнил. Но сразу почувствовал себя здоровым. Только усталость еще несколько дней давала себя знать, да по ночам, то ли во сне, то ли на самом деле, являлся шестипалый шаман, снова кривлялся, плясал и упрекал: «Зря вернулся, Егорий… Надо было оставаться в том мире…»

Конечно, рассудительный студент Эдуард Толль не очень-то поверил бывшему охотнику из Заполярья. Но все же подумал, что крупица правды в его истории есть, и эта крупица правды — существование земли за Новосибирскими островами. Тем более что предположение о загадочной земле высказывал известный русский ученый и путешественник Александр Федорович Миддендорф.

Он сыграл большую роль в жизни Толля. Хоть и в разные годы, они заканчивали один и тот же Дерптский университет. Будучи студентом, Эдуард Васильевич внимательно изучал отчеты экспедиций Миддендорфа. А впоследствии маршруты их северных путешествий не раз пересекались, пусть не во времени, но в пространстве.

«Скала представляла собой огромную глыбу кварца, — записывал в 1901 году Толль. — Не подлежит никакому сомнению, что это тот самый глинт, который Миддендорф видел на острове Бэра, что это и есть описанная им глыба…

Пройдя несколько шагов на восток, я увидел в бинокль нечто похожее на остатки избушки. Я поспешил туда и действительно увидел перед собой полуразрушенный домишко… От него остались лишь нижние венцы…