— Это ложь. В теле не нашли ни зверя, ни даже кокона.
— Что вы делаете в городе Эльфов? — спросила Френки.
— Наверное, я должен отвечать, раз вы держите в руках пистолет… Хорошо. Мне стало известно, что твари выслеживают Асгхана. Я мог бы выяснить, кто возненавидел моего врага еще больше, чем я сам. У меня достаточно для этого средств.
Салмар Аларейн сухо улыбнулся, как человек, у которого уже ничего нет впереди.
— Но для меня не имело значения, кто послал тварей. Я просто хочу видеть, как охотника раздерут на куски. Вам это может показаться жестоким — но таковы чувства отца, который потерял сына.
— И вас не заботило, что десятки невинных людей станут жертвами тварей?
Аларейн чуть заметно пожал плечами.
— Мне их жаль. Но я ничего не могу сделать. Даже тот, кто послал койганов в ваш город, не в силах их отозвать — до тех пор, пока они не выполнят задания. Это не дрессированные кикиморы, и не слушаются приказов. Мне остается только наблюдать — так же, как и вам.
— Он лжет, Френки.
Девушка закусила нижнюю губу, как делает только в тех случаях, когда напряженно размышляет.
— Вы сами Охотник, Аларейн, — произнес я. — Поэтому поняли, что в позвоночнике Феарора нет кокона.
— Это правда? — спросила Френки.
— Возможно, есть и другие люди, желающие Асгхану смерти, — продолжал я. — Но немногим удастся провести сюда личинки, обманув магов Черного Круга. И только опытный охотник мог заставить тварей подчиняться себе.
Серые стальные глаза Франсуаз вспыхнули алым огнем, когда демонесса вонзила когти в сознание минотавра. Девушка издала короткий смешок, и я понял — она увидела страх Салмара.
— Говори, — приказала Френки, наклоняясь к нему. — Расскажи мне всю правду.
Минотавр молчал.
Франсуаз поставила ему ногу на голову и пригнула к полу.
— Много людей погибло из-за тебя, ублюдок, — произнесла она и слегка усилила нажим — так, что у минотавра хрустнули шейные позвонки. — И будут умирать снова, если ты не остановишься. Это достаточная причина?
Он захрипел, не пытаясь подняться.
К его чести стоит отметить, что это было бы бесполезно.
— Но тебе нет дела до других? — процедила Френки. — Только твоя злоба имеет значение, и не важно, кто пострадает.
Девушка сменила положение, и теперь ее каблук вонзался в голову минотавра.
— Как насчет их фамильного замка?
— После смерти Феарора только он останется памятью об истории Аларейнов, — подтвердил я. — В пяти залах дворца собраны древние артефакты — ковры, вазы, украшения. Они бесценны сами по себе, но для Салмара это еще и память.
Минотавр что-то прохрипел, но были ли то слова согласия, или он обсуждал сам с собой достоинства тяжелых женских каблуков — осталось неясным.
— Каждое поколение его семьи добавляло пару диковин. Любой предмет там символизирует определенный период в истории страны, и ту важную роль, которую сыграли в ней Аларейны. Это нечто вроде святилища.
Кончик языка Франсуаз пробежался по чувственным губам.
— Ты у меня все знаешь, Майкл. Сколько нужно времени, чтобы сровнять замок с землей и разграбить коллекцию?
Девушка слегка ослабила нажим, но только для того, чтобы, когда минотавр тяжело поднял голову, вновь пригнуть ее к полу.
— Вы не посмеете, — простонал он. — Меня уважают на моей родине.
— О, только пока ты жив.
Франсуаз позволила ему распрямиться, и с насмешливой улыбкой рассматривала лицо минотавра, покрасневшее от ярости и напряжения.
Салмар поднял голову. Я не заметил, когда Френки успела рассечь ему губу, но изо рта Аларейна сочилась кровь.
— Моя месть свершится, — глухо произнес он. — Койганы выполнят то, зачем я их послал. Моя жизнь не имеет значения, так же, как и жизни тысяч людей. Таково убеждение, с которым живет Охотник, и с ним же мы умираем.
— О чем он болтает, Майкл?
Минотавр встал, его голова откинулась назад, рот приоткрылся. Франсуаз намеревалась пнуть Аларейна в грудь, заставив вернуться в кресло, но бить Салмара уже не было необходимости. Лицо Охотника стало серым, губы почернели. Он дважды прерывисто вздохнул и упал обратно. Его голова ударилась об стол.
Я встал на колени перед минотавром.
— Он мертв, — произнес я, поднимаясь. — Призрачная руна сумерек. Служит для самоубийства.
— Эта скотина предпочла сдохнуть, но не помочь нам, — процедила Френки. — И теперь твари расползутся по всему городу. Майкл, я на самом деле отдам приказ разграбить его чертову коллекцию.
20
Франсуаз постучала костяшками пальцев по мобильному телефону.
— Он не начнет просить пощады, — заметил я. — Так что либо хвати его об асфальт, либо оставь в покое.
— Я начинаю ненавидеть университет.
— Ты злишься на Бьюни, вот и все.
Френки одарила меня взглядом, который стоил хорошей пощечины. Крохотный кабинетик находился в самом конце коридора. Минотавр сидел в углу комнаты, и, казалось, занимал ее всю. Бьюни рассматривала старинные гравюры.
— Мы нашли человека, который натравил на вас койганов, — произнес я.
Франсуаз уселась на стол Бьюни, заставив фейри невольно съежиться.
Моя партнерша любит пугать людей.
— Это Салмар Аларейн. Из-за смерти его сына вам пришлось покинуть родину. Теперь он тоже мертв.
— Горе ослепило его, — ответил Асгхан. — Винил меня в гибели Феарора. Но я всего лишь выскоблил койгана из уже мертвого тела.
— Теперь нам надо узнать, что станет с тварями после того, как умер пославший их человек. Бьюни?
Франсуаз приподняла одну бровь. Девушка бы предпочла потрясти Асгхана и убедиться, что тот не скрывает от нас парочку семейных секретов.
Фейри сцепила руки, и поскольку она все еще держала в них карандаш, создалось впечатление, что пальцев у нее двенадцать.
— Койганы — примитивные существа с недоразвитой нервной системой, — сказала она.
Франсуаз обнаружила, что в комнате находится одно такое, и со вниманием стала рассматривать Бьюни.
Френки очень забавная, когда ревнует.
— Примерно сутки койганы будут следовать приказам, — говорила фейри. — Они продолжают искать, но теперь делают это инстинктивно, без плана.
— То есть, не найдут? — спросила демонесса.
Франсуаз имела в виду, что неча растекаться мыслью. Бьюни же взглянула на нее, как пастырь на неуча, по темноте своей буквально толкующего смысл притчи.
Обе остались весьма довольны, поэтому я не стал улыбаться — в противном случае они могли сцепиться.
У Бьюни не оказалось бы никаких шансов, а потому зрелище не обещало быть интересным.
— Не найдут, — согласилась поклонница Ариартиса. — Станут тупо бродить по улицам, пытаясь узнать Асгхана в каждом из встречных. Потом забудут, какой получили приказ.
— Но мы не знаем, когда в последний раз Аларейн выходил с ними на связь, и, следовательно, сколько они еще будут искать? — спросил я.
— Мы должны спешить — это все, что я могу сказать.
Бьюни почувствовала себя лидером группы, и эта роль ей чрезвычайно понравилась.
Правда, ни я, ни Френки, ни тем более минотавр таковой ее не считали.
— Тогда пора показать, что вы умеете, Асгхан, — сказал я.
21
— Вы когда-нибудь выходили на охоту, мадемуазель Дюпон? — спросил быкоглав, расстегивая карман своей куртки.
Маленький ремешок придерживался двумя пуговицами.
— Много раз, — процедила девушка.
Френки не нравится, когда кто-то сравнивает ее с собой — Франсуаз глубоко уверена, что превосходит всех.
— В мире полно уродов, которых можно перевоспитать, только вогнав пулю в голову.
— О, нет.
Пальцы минотавра вытаскивали из кармана тонкую ампулу, наполненную синевато-белой жидкостью.
— На это способны самые обычные люди. Я говорю о большой охоте — охоте на тварь.
Быкоглав закатал рубашку и положил руку на стол тыльной стороной вверх. Быстрым нервным движением снес верхушку ампулы о край стола.