В целом, не возражая Сиссону, вместе с тем хотелось сказать о следующем. Немецкие политики понимали, что, несмотря на тайные договоренности с большевистскими вождями, вопрос подписания мирного договора между Россией и Германией все же будет обсуждаться в ВЦИК, и в этом смысле немцам хотелось бы, чтобы в него вошло как можно большее число германофилов. Однако если учесть, что при обсуждении вопроса о подписании мира с Германией на заседании ВЦИК приняло участие 227 человек, то рекомендованный немцами список лиц для избрания в состав ВЦИК составлял менее 10 процентов от общего числа избранных в него из разных партий.
И еще один немаловажный вопрос. После разгона Учредительного собрания все высшие органы власти фактически автоматически потеряли свой юридический статус, поскольку они были избраны II Всероссийским съездом Советов в октябре 1917 года с оговоркой «впредь до Учредительного собрания». Поэтому Ленин и его единомышленники форсировали созыв III съезда Советов, чтобы не выпустить из рук узурпированную власть.
И последнее замечание. Этот съезд нельзя назвать Всероссийским, поскольку в его работе приняли участие делегаты далеко не со всех губерний России. По сути дела это был мошеннический прием организации съезда, как всегда используемый большевистскими вождями и лично Лениным.
Изучая документы сборника, нельзя не заметить, как день ото дня расширялись и углублялись контакты между сотрудниками спецслужб большевиков и немцев. Более того, тон обращения, категоричность и характер писем, исходящих от немецкой стороны, таковы, что можно подумать, будто немцы находятся у себя дома, а не в чужой стране. Обращает на себя внимание и тот факт, что среди приобретенных Сиссоном документов имеются не только их фотокопии, но и сами оригиналы, о которых он говорит в конце своего примечания.
Документ 44
«Г. Г. С. Нахрихтен Бюро Секцион Р, № 238. 7-го февраля 1918 г. Господину Народному Комиссару по Иностранным Делам.
Нам сообщено, что агенты Контр-Разведки при Ставке следят за командированным в Киев майором Эрихом. Прошу принять срочные меры к отстранению этого стесняющего деятельность названного офицера наблюдения.
Начальник Отделения: Агасфер. Адъютант Букгольм.
Примечание. Инициалы Чичерина – товарища Министра Иностранных Дел, подписаны на полях под заметкой: «Переговорить». Это письмо отмечает собою период острого раздражения из-за Украины между большевиками и немцами. Агасфер – Майор Любертс.
Имею оригинал письма»{768}.
Такой документ не нуждается в комментарии. Достаточно графологической экспертизой признать, что пометки, сделанные на полях документа, принадлежат Чичерину.
Документ 24
«Комиссар по Борьбе с Контр-Революцией и Погромами, № 445—63. Петроград. Января 21 дня 1918 г. Комиссару по военным делам Склянскому:
Наша агентура с Фурштадской улицы сообщает, что там отмечены посетившие три раза Американское Посольство два лица, до того не бывавшие в Посольстве. Майор Любертс просит указать Комиссару Подвойскому необходимость установления слежки. Прошу распоряжений.
Комиссар: А. Козмин.
Примечание. Майор Любертс считал нужным установить личность посетителей Американского Посольства. Подвойский был военным министром.
Имею фотографию письма»{769}.
Этот документ подтверждает факт совместного наблюдения большевистских и немецких агентов за посольствами Великобритании, Франции, США, Италии и Румынии, установленного еще в декабре 1917 года (см. выше документ № 25). Он также говорит о двойном подчинении большевистских агентов.
Документ 14
«Г. Г. С. Нахрихтен Бюро, Секцион Р, No 278—611 7-го Февраля, 1918 года. Господину Народному Комиссару по Иностранным Делам:
До сведения Разведочного Отделения дошло, что данное Вами лично, господин Комиссар, в Брест-Литовске обещание не распространять в германских войсках социалистической агитационной литературы не исполняется. Прошу сообщить, какие будут по этому поводу приняты меры.
За Начальника Отделения Р. Бауер. Адъютант Генрих.
Примечание. Резкие слова в обращении к Министру Иностранных Дел Правительства Советов Рабочих, Солдат и Матросов Российской Республики употреблены лицом, не равным Министру по рангу, а представителем немецкого Майора, стоявшего во главе одного из Разведочных Бюро Германского Правительства. Возмутился ли Троцкий, или же отрицал он это обвинение? Нет; – он собственноручно написал на полях: «Прошу обсудить Л.Т.», и тем он признает, что он дал обещание в Брест-Литовске. Поднятый вопрос касается лишь степени требуемого подчинения.
Имею оригинал письма»{770}.
По поводу неправильного прочтения Сиссоном резолюции Троцкого на этом документе я уже указывал в начале главы. Здесь же нужно отметить, что большевики никогда не отказывались от пресловутой идеи мировой революции. Поэтому ждать от них честного выполнения обещаний не приходится. Участие большевистских эмиссаров в Баварском мятеже о многом говорит.
В сборнике содержатся и такие документы, которые проливают свет на организацию большевиками открытого террора против польских патриотов, стремящихся после падения монархии в России возродить польское государство. В них ясно прослеживается реакционная сущность большевизма. Два примера:
Документ 41
«Контр-Разведка При Ставке, № 461 Январь, 28-го дня, 1918 г. В Чрезвычайную Комиссию по Борьбе с Контр-Революцией:
Учрежденная особая Комиссия по борьбе с польскими контр-революционными войсками начала свою деятельность, все делопроизводство ее сосредоточено в Контр-Разведке при Ставке, где собираются все сведения о контр-революции на внешнем и внутреннем фронтах. В Комиссию прибыли члены Комиссии по борьбе с контр-революцией: Е. Мехоношин, Н. Зензанов, Желинский и из Севастополя тов. Тюрин. На совещание были вызваны агенты, изъявившие желание отправиться для борьбы с польским буржуазным офицерством: подп. Дембицкий, Болеслав Яхимович, Роман Стриевский, Иосиф Ясеновский и Михаил Адамович. Все эти агенты обязаны довести дело до открытого неподчинения солдат офицерам и до ареста последних.
В крайнем случае, Главковерх распорядился командировать Нахима Шера и Илью Разумова для истребления контр-революционных зачинщиков среди польских войск, и Комиссия признала возможным объявить все польские войска вне закона, когда эта мера представится необходимой.
Из Петербурга наблюдатели сообщили, что польские организации проявляют большую сдержанность и осторожность во взаимных отношениях.
Установлен, однако, несомненный контакт между находящимися в Петербурге Верховным Военным Советом и польскими офицерами и солдатами из буржуазно-помещичьего класса с контр-революционными польскими войсками. По этому поводу в Комиссариате по военным делам состоялось 22-го Января совещание т.т. Подвойского, Кедрова, Борецкова, Дыбенко и Ковальского. Комиссары по морским делам доложили, что моряки Трушин, Маркин, Пейнкайтис и Шульц требуют роспуска польских войск и угрожают в противном случае избиением польских легионеров в Петербурге. Главковерх полагает, что возможно направить гнев названных моряков и их группы на фронт против контрреволюционных польских войск.
В настоящее время наша агитация среди польских войск ведется очень оживленно и на разложение польских легионов имеется большая надежда.
Заведующий Контр-Разведкой: Фейерабенд.
Примечание. Имею фотографию письма»{771}.
