– Мы и словом не обмолвимся, – откликнулись проповедники.

– Я хочу увериться. Поклянитесь своими деревяшками-иконами и крестами.

Проповедники поклялись, и всё же поглядывали на юношу настороженно.

– Поедете на конях, – поняв их осмотрительность, произнес Ярослав. – С вами же конно направлю пятерых оружных дружинников. Когда прибудете к Смоленску, Тихомира отпустите. О том отпишите в грамотке, с коей должен прийти ко мне сей юноша. Это уже моя оговорка, Тихомир… Ты вернешься ко мне?

– Да.

Святые отцы опомнились, когда оказались в темном дремучем лесу. Уж лучше бы остаться на корабле, чем пробиваться по неведомым и страшным дебрям к далекому Смоленску, до коего сотни верст. И кому доверились? Юноте из Велесова дворища, кой собирался князя зарезать! Жестокий язычник. Да он нарочно Ярославу солгал, что знает дорогу к Днепру, чтобы заманить добрых христиан в зыбуны-болота. Как смог князь этому юнцу довериться?! Не зря же он коня не взял. «Пешком-де, пойду. В лесу на конях не разбежишься». Злой умысел имел, нечестивец! Надо возвращаться, пока не поздно.

Илларион и Федор остановили коней и подождали, когда к ним подъедут дружинники.

Тихомир шагал впереди, а вои, с туго набитыми переметными сумами, ехали за попами.

Поглядывая на Тихомира, проповедники зашептали:

– Дело нечистое, дети Христовы. Волхвы для нас – самые лютые вороги. Нутром чуем, что сей юнота приведет нас к погибели.

– Да он же вас от смерти уберег. Вы на него молиться должны, – молвил старший из дружинников.

– А мы так мыслим, что к князю в доверие втирался. Давайте-ка на Ростов повернем.

Но старшой отрицательно замотал головой:

– Вздор несете, отцы. Мы своему князю полностью доверяем и выполним его приказ. Выше головы, святые отцы!

– Да спасет нас Христос, – перекрестился Илларион и кивнул на Тихомира. – Глаз с него не спускайте. Отведи, Спаситель, от него все злые помыслы.

И вновь изгнанные из Ростова проповедники тронулись за волхвом.

Град Ростов оставался языческим.

Г л а в а 39

БИТВА С ПЕЧЕНЕГАМИ

Миновало еще три года. Двадцатилетний Ярослав еще больше вырос, возмужал и натягивал на себя далеко уже не юношеский доспех.

Ветреным и дождливым майским полуднем к нему вошел мечник Заботка и доложил:

– К тебе явились гонцы от великого князя Владимира Святославича.

– На ладье приплыли?

– Лесом, князь. Бывшие твои дружинники, коим ты повелел сопровождать попов.

– Зови немедля!

Вои были изнеможенны. Обросшие, похудевшие, с осунувшимися лицами.

– Никак тяжел был путь Тихомира? – участливо спросил Ярослав.

– Тяжел, князь. Но речь не о том. Пришли мы с худой вестью. Как стало известно княжьим лазутчиками, печенеги собирают на Киев огромное войско, кое намерено выступить осенью, после страды смердов.

– На богатую добычу зарятся?.. И что же мой отец?

– Великий князь приказал собрать со всех городов большую рать, дабы дать отпор кочевникам. Велено тебе, Ярослав Владимирыч, немедля плыть на ладьях в Киев.

Старший из воев смущенно кашлянул в узловатый кулак и добавил:

– А еще повелел привезти с собой дань за все четыре года.

Упрямая складка пролегла между темными бровями Ярослава.

– Уж чего, чего, но про дань отец никогда не запамятует… Заботка! Проводи воев в гридницу. Накормить, напоить и уложить почивать.

Весть о печенегах возбудила Ярослава: ему никогда еще не доводилось выступать в ратный поход. Отец хоть и укрепил южные рубежи Руси, но кочевников это не остановило. Они и раньше проскакивали через сумежье, и, стремительно захватив добычу, тотчас поворачивали своих быстроногих коней в степь, уклоняясь от сеч с дружинами русичей.

Ныне же, по словам гонцов великого князя, кочевники намерены проникнуть в глубь Руси и захватить стольный град. Предстоит тяжелая битва.

Дня через три он, Ярослав, выведет свои корабли на волжские просторы и поведет их к Киеву. А пока надо неотложно осмотреть доспехи воев, кое-какие из них придется заменить, ибо ростовские кузнецы изготовили новые (князь сполна расплатился с оружейниками, сдержав свое слово).

Надлежит немешкотно приготовить и съестные припасы: путь на Днепр тяжек и долог. Но всю дружину, он, Ярослав, в поход не отправит. Опасно оставлять крепость без воев. Урак тотчас войдет в город со своими «ратовниками» и наверняка сожжет недавно поставленную в центре Ростова дивную церковь Успения Богородицы¹⁰⁷.

Прекрасный храм удалось-таки возвести, и помог Ярославу в этом… волхв Тихомир. От проповедников, с коими юноша пробирался по лесу, он изведал, что князь зело огорчен: в Ростове нет церкви, и что он ищет искусных умельцев, кои бы могли соорудить молитвенный дом для своих христиан.

Тихомир не повернул вспять от Смоленска, а поплыл вкупе с попами до Киева. Илларион и Федор поведали о задумке Ярослава великому князю и тот, уже прозванный народом «Владимиром Крестителем», громогласно обещающий воздвигнуть храмы по всей Руси, прислал в Ростов не только многоопытного, поднаторевшего мастера Протасия, но и двух ученых монахов.

– Ты достоин щедрой награды, – сказал Тихомиру князь. – Розмыслу и грамотеям, коих ты привел, цены нет. Говори, что ты хочешь?

– Я не хочу никакой награды. Я выполнил твой наказ, а теперь отпусти меня, князь.

– Отпущу, Тихомир.

Этот юноша всё больше нравился Ярославу. Не кривит душой, честен и отважен, верен своему слову и бескорыстен. Таких людей не так уж и много даже среди христиан.

– Протасий мне сказывал, что на обратном пути он крепко занемог, а ты его зело быстро исцелил.

– То не моя заслуга, князь.

– Так не леший же его исцелял.

– Исцеляли дары леса. Они волшебны, но ваши христиане забывают им поклоняться.

– Согласен, Тихомир… Я ведаю, что ты не примешь от меня никакой награды. Но у меня есть к тебе большая просьба, к коей ты волен и не прислушаться.

– Говори, князь.

– Ты зело даровитый лекарь, и я был бы рад, если бы ты, Тихомир, стал исцелять в Ростове недужных людей.

– Княжеских?

Если бы Ярослав ответил утвердительно, то он заведомо узнал бы решение волхва: нет.

– Лекарь обязан видеть перед собой лишь недужного, а кто он – княжеский слуга или ростовец-язычник – для врачевателя должно быть всё равновелико.

– Твои слова справедливы, князь. Я подумаю над ними.

Тихомир пришел к Ярославу через неделю.

– Я хочу служить недужным людям.

– Добро, Тихомир, – довольно произнес Ярослав. – Я отведу тебе комнату в княжеском тереме, и ходи врачевать, куда захочешь.

– Спасибо, князь, но я не хочу жить в твоем тереме. Найду себе место среди ростовских людей.

– Воля твоя, Тихомир, но коль понадобится помощь, ворота моего двора всегда для тебя открыты.

Вскоре Ярослав изведал, что многие ростовцы прохладно приняли внука Марея. Он предал не только своего учителя, но и волхвов Велесова дворища. Такого прегрешения кудесники не прощают.

Князь даже поручил некоторым своим слугам, чтобы те незаметно приглядывали за Тихомиром, дабы в нужный момент отвести его от беды.

Но шли дни, недели, а юношу, кой обосновался в избенке старого язычника Овсея, никто не трогал.

А затем к нему явился сильно занемогший человек, коего Тихомир исцелил в считанные дни. И потянулись к чудодею-знахарю ростовцы…

Затем мысли Ярослава вновь перекинулись к дружине. Он возьмет с собой лишь двести воев и семь ладий из десяти. Сто воев останутся для охраны крепости под началом Колывана.

Ярославу уже совсем стал не надобен дядька-пестун. Тот и прежде не шибко-то пестовал юного князя, по-прежнему оставаясь черствым и даже безучастным ко многим его заботам. По всему чувствовалось, что Додон мечтает о самостоятельной власти, вот и пусть какое-то время повластвует в Ростове. Лишь бы только дров не наломал. Но о том будет еще с ним беседа.