Г л а в а 38

ТИХОМИР И КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ

Избитых проповедников унесли на ладью, коей управлял кормчий Фролка. Так повелел князь: он не пожелал, дабы греческие попы оставались в крепости среди язычников.

Проповедников навещал княжеский лекарь, но Илларион и Федор были настолько бессердечно избиты покровителями старой веры, что их исцеление не внушало доверия.

– Позвольте мне на ваши язвы глянуть, – сказал Тихомир.

– А ты что, разве в оном деле кумекаешь? – спросил кормчий.

Тихомир на вопрос Фролки ничего не ответил, а Илларион, приподняв голову с лавки и посмотрев на молодого парня, вяло отмахнулся:

– Пустое глаголишь, сын мой. Уж если княжеский лекарь оказался не горазд, куда уж тебе ввязываться.

Но Тихомир настаивал:

– И всё же позвольте, – и так глянул на недужных, что те беспрекословно согласились снять с себя рясы.

– Я исцелю вас, – уверенно высказал Тихомир и спустился по веревке к привязанному к ладье челну.

– Куда он? – спросил Федор.

– А леший его ведает. Он вообще какой-то чудаковатый. Никак к лесу погреб, – ответил Фролка.

– А отчего у тебя живет?

– Тоже не ведаю. Рыбалил подле ладьи, а в Ростов возвращаться не захотел. Помалкивает. Никак натворил что-нибудь греховное или с родителем поругался. А так-то он парень смирный.

Тихомир вернулся после полудня, привез на челне большую охапку каких-то трав, цветов и кореньев.

– Надо спешно сушить. Только бы солнце не подвело, да и костер понадобится, – молвил юноша кормчему.

– Рад помочь, паря, лишь бы толк был.

Через три дня Тихомир принялся пользовать Иллариона и Федора мазями, отварами и настойками. А еще через два дня проповедники поднялись на ноги.

Княжеский лекарь, сухонький, пожилой, но шустрый еще на ногу мужчина, не переставал удивляться:

– Ловок же ты, паренек. Истинный знахарь. А я уж не чаял попов к жизни вернуть.

Лекарь поведал о необычном знахаре князю, на что тот ответил:

– Как раз собираюсь проповедников навестить. Погляжу на твоего чудодея.

Встреча для обоих оказалась неожиданной. Ярослав полагал, что юный волхв давно уже обитает за озером, в Велесовом дворище, а Тихомир думал, что молодому князю, чрезмерно занятому городскими заботами, нечего делать на ладье.

Увидев друг друга, оба застыли в напряженном молчании.

Тихомир, стоя супротив князя, не склонил даже головы, чем поразил кормчего.

– Да ты что, паря? Это же князь Ярослав Владимирыч. Кланяйся!

Но Тихомир продолжал оставаться всё в той же позе: он никогда и никому не кланялся. Так повелел ему верховный кудесник Марей:

«Ты – волхв, предуготовленный на этой земле волей богов. И перед тобой все должны падать ниц».

– Не понуждай его, Фролка, – прервал молчание Ярослав, уже ведая о том, что волхвы не кланяются никаким властителям.

– Он давно у тебя проживает?

– Две недели. Да, почитай, с того дня, когда на тебя, князь, какой-то кудесник накинулся. А этот, – Фролка кивнул на юношу, – на озере рыбалил. Снасть мне помог вытащить, да так и остался на ладье. Тихомиром его кличут. Добрый, кажись, парень.

– Сверх всякой меры добрый, – насупился Ярослав. – Это он поднял на меня кинжал… Ты почему к волхвам не вернулся?

– Так решили боги. Больше я не должен жить среди волхвов.

Фролке вновь пришлось диву даваться: оказывается к нему пришел на ладью молодой волхв, кой едва не погубил князя Ярослава. Вот чудо так чудо!

– Где ж ты собираешься жить?

– Пока на корабле.

– А коль я тебе не позволю?

– Уйду в лес.

Ярослав неторопко прошелся по палубе судна, о чем-то поразмыслил, а затем заново подошел к Тихомиру.

– Какая же отрада жить одному в лесу? Среди зверья и гнуса.

– Звери меня не тронут, а гнус меня не страшит.

– Смел ты.

Тихомир на эти слова ничего не ответил. Ему было удивительно, что князь пугает его лесом. Да вся его жизнь в лесу прошла! Счастливая жизнь, где он себя ощущал, как рыба в воде.

Ярослав пытливо глянул на Тихомира.

– Живи там, где твоя душа тебе прикажет.

Для князя этот юноша до сих пор оставался загадкой. Его постоянно мучил один и тот же вопрос: почему Тихомир отказался от убийства? Что же с ним произошло, и что, в конце концов, означают его короткие слова, вырвавшиеся в последний момент: «Не могу». Он их произнес с каким-то мучительным стоном. Что тогда творилось в его душе?

Этот таинственный юноша и отталкивал, и привлекал; и Ярослав до сих пор окончательно не решил для себя, что с ним делать и как к нему относиться.

Князь прошел в ладейную избу, где находились греческие попы. Они, выглядевшие вполне здоровыми, поклонились Ярославу в пояс и осенили его крестным знамением.

– Вас и в самом деле излечил юноша?

– Да, князь. Он оказался диковинным врачевателем.

– Это делает Тихомиру честь… Пойдете ли вы вновь к язычникам?

Проповедники загалдели, чуть ли не в один голос:

– Не пойдем, князь! Они убьют. Отпусти нас, Ярослав Владимирыч, в Киев. Христом Богом просим!

Князь и сам убедился, что Иллариону и Федору не совладать с язычниками. Следующий их выход к староверам может закончиться плачевно, но и отпускать их в Киев – великая задача.

На ладью, коя поплывет теперь против течения, надо посадить (в качестве гребцов) тридцать дружинников, снабдить их доспехами, щитами, луками, стрелами и съестными припасами.

Князь Владимир Святославич будет разгневан, но главное в другом. Он, Ярослав, останется без ладьи и части дружины. Вот это худо: дружина и без того мала, она может понадобиться в любой час. Сбоку, в Медвежьем углу, – воинственное племя, и не так уж далече волжские булгары.

– Я подумаю над вашим предложением, святые отцы, но задача не из легких.

Озабоченный Ярослав вышел из избы к кормчему.

– Желал бы ты, Фролка, возвращаться в град Киев?

Кормчий, как и Тихомир, слышал разговор князя с попами, посему отозвался невесело:

– По правде сказать, не желал бы. Кому охота в Киев тащится? И всего-то из-за двух попов. Мне и здесь любо.

– Но я обязан выполнить договор с князем Владимиром. На прощанье он молвил: «Проповедники должны живыми вернуться в Киев. Я дал слово константинопольскому патриарху». Вот так-то, Фролка. Это какой же долгий путь надо проделать!

– Есть и короче путь, – вмешался в разговор Тихомир.

Ярослав с неподдельным интересом глянул на волхва.

– Ты сказываешь правду?

– Меня не научили лгать, князь. Водный путь можно отринуть.

– Лесом?.. Но сие невозможно, юноша. Ты даже не можешь себе представить, как далеко пробиваться через трущобы к Киеву.

– Есть путь на город Смоленск, что стоит на Днепре.

Уж на что был невозмутим князь, но тут он изумился:

– Да ты в своем уме, Тихомир?! Ни один человек не ведает дорогу на Смоленск. Дабы пройти к сему граду, надо преодолеть не только чащобы, но и гати, болота и реки. Сие уму непостижимо! Как ты смеешь такое говорить?

– Смею, князь. Меня водил к Смоленску мой учитель, волхв Марей. Я хорошо запомнил путь. К Днепру можно проехать и на конях, минуя реки и болота. А от Днепра к Киеву попы могут на судне спуститься.

– Но зачем волхв Марей водил тебя к Смоленску?

– Когда-то мой дед пришел к Ростову из тех мест и три года назад решил показать мне этот путь. Мы вышли к самому городу.

– Сказка, – крутанул головой Ярослав.

– Быль! – веско высказал Тихомир.

Князь привалился плечом к косяку ладейной избы и, посматривая на волхва, подумал:

«Этот юноша, если он не привирает, может разрешить все мои проблемы с доставкой греческих проповедников в Киев. И всего-то потребуется несколько сопровождающих».

– Ты сможешь отвести попов, Тихомир?

– Да. Я бы очень хотел повторить путь моего деда, но с оговоркой, князь.

– Сказывай.

– Иноверцы не должны увещевать меня стать христианином.