Дружинники глянули на князя. Сейчас они были всего лишь безоружными гребцами и не ведали, что делать дальше.

Не принял еще своего решения и Ярослав. Может, прикинуться торговыми людьми, и тогда язычники откроют ворота.

Но пестун Колыван был другого суждения:

– Надо облачаться в доспехи, князь.

– Успеем, Додон Елизарыч. Выйду из ладьи миром.

– Сам?!

– Пусть ростовцы сразу изведают, кто к ним пришел.

– Рискуешь, князь.

– Надо рисковать, Додон Елизарыч.

– Ну-ну. Воля твоя, князь.

Фролка приблизил ладью к самому берегу, спустил якорь, а «гребцы» кинули на землю сходни.

Ярослав набросил поверх белой рубахи зеленоватое княжеское корзно с алым подбоем, застегнутое на правом плече красной пряжкой с золотыми отводами, и неторопко сошел на пустынный берег. Сердце у юного князя учащенно билось. Да, он рисковал. Любая стрела, пущенная со стены острога, могла поразить его грудь.

Ярослав поднял руку и воскликнул:

– Я пришел сюда с миром от великого князя Киевской Руси Владимира Святославича, кой владеет всеми землями славянских племен. Ведаете ли вы, ростовцы сего князя?

– Слышали! – коротко отозвался один из язычников, седовласый старик с непокрытой головой. Он также поднял руку.

Затихли удары била и бубен. Над Ростовом установилась тишина.

– Свыше века мы живем на этой земле, но никогда не были под властью киевского князя, – гордо произнес всё тот же старик.

– У нас свой князь – Урак! – закричали язычники, показывая руками на седовласого старика.

– Я об этом тоже наслышан. Но Урак – всего лишь старейшина одного племени. Ныне же все племена объединились под рукой князя Владимира Святославича и создали единое государство под названием Киевская Русь. Настала пора и вам жить в Русском государстве.

– А ты кто? – спросил Урак.

– Я ваш новый ростовский князь Ярослав, присланный сюда повеленьем Владимира Святославича.

И вновь воцарилась тишина. Все – и дружинники Ярослава, и язычники Ростова – напряженно ожидали слов Урака.

Но вождь вознамерился посоветоваться с племенем. Он сошел со стены, и князь услышал приглушенный гул. Ничего нельзя было разобрать. Но вот, наконец, головы язычников опять показались над зубчатыми бревнами.

Урак провозгласил решение племени:

– Мы не хотим тебя, Ярослав. Возвращайся к своему князю Владимиру. Мы жили вольно по своим обычаям, и далее будем жить вольно.

– Жаль, Урак, – огорчился Ярослав.

Ему, юному князю, дают от ворот поворот. Но вспять пути не будет.

– Тогда я вынужден войти в Ростов силой. Одумайся, вождь!

Урак вскинул руку с копьем вверх. И что тут началось!

– Не грози, Ярослав!

– Никому не удавалось покорить нас силой – ни племени из Медвежьего селища, ни волжским булгарам!

– Убирайся!

Мимо головы Ярослава с тонким свистом пролетела стрела. Пока его решили не убивать: дали лишь знак – уводи корабли.

Князь круто повернулся и, под насмешливым взглядом «пестуна», взошел по сходням на ладью. Кивнул одному из дружинников:

– Труби! Быть войне.

Вои в первую очередь спешно нарастили заранее приготовленными настилами борта (вот и здесь пригодился совет Добрыни Никитича), а затем принялись облачаться в кольчуги и шеломы, опоясываться мечами.

– Проворь, проворь, ребятушки! – закричали десятники и сотники.

Но привычных к боям дружинников поторапливать не надо: исполчились⁸⁰ борзо, в считанные минуты.

На ладьи посыпались тучи стрел. Но часть их до судов не долетала, а часть – со свистом и дробным стуком врезалась в борта, не причиняя вреда укрытым за крепкими настилами воям.

Князь Ярослав, Додон Колыван, один из сотников и кормчий собрались в ладейной избе. Здесь же оказался постоянный телохранитель и княжеский меченоша Заботка, кой был приставлен к Ярославу три года назад.

Князь еще не решил, как ему брать ростовскую крепость, но в душе он до сих пор не желал кровопролития.

– Что скажешь, Додон Елизарыч?

«Наконец-то и мой разум потребовался, – самодовольно подумал Колыван, пряча усмешку в густых мочалистых усах. – Нет, князек, без моих советов тебе не обойтись. Даже великий князь постоянно слушал своего дядьку Добрыню. Добро, паруса заранее снял, а то бы в лоскутья продырявили».

– Надо подразнить язычников. Пусть вои на мечах выставят шеломы над бортами. Ростовцы потеряют много стрел, а нам это на руку. А еще познаем, на сколь крепки у стрел наконечники.

– Согласен, Додон Елизарыч. Но чтоб наверняка познать вражью стрелу, надлежит высунуть чучело в кольчуге. У печенегов, как мне рассказывал отец, есть такие стрелы, что и самые надежные кольчуги пробивают.

– Можно и кольчугу испытать, – мотнул бородой Колыван.

Ярослав подозвал к себе меченошу.

– А ты, Заботка, полезай в озеро. Скидывай сапоги, снимай доспехи и прыгай с левого борта. Поплывешь по ладьям. Пусть вои делают то, что мы надумали. Кормчим же скажешь: как только моя ладья пойдет к середине озера – пусть за мной пускаются. Всё уразумел?

– Доподлинно, князь! Я – борзо! – с готовностью отозвался Заботка.

– А пошто в озеро прыгать? – вопросил Колыван.

– Потом поясню, – уклончиво отозвался Ярослав. – Допрежь надо стрелы изведать.

«Скрытный князек, – недовольно поджал губы Колыван. – Так с дядьками-советчиками не поступают».

Но Ярослав, не видя недовольного лица пестуна, наблюдал из приоткрытой кормовой избы, как звонко постукивают стрелы о шеломы «дружинников» и впиваются в выставленного по пояс железного «воина».

– Снять чучело! – приказал он.

Осмотрели – и все остались довольны. Стрелы язычников оказались не такими уж и мощными. Железные наконечники лишь «жалили» кольчугу, но не пробивали ее насквозь.

Ярослав ступил к кормчему.

– Выбирай, Федор, якорь и отплывай сажен на пятьдесят. Там совет буду с дружиной держать.

К княжеской ладье подплыли и другие суда. Рослый Ярослав вышел на нос судна и произнес громкую речь:

– Внимай, дружина! Ростовцы, как вы зрели, не хотят впускать нас. Но мы войдем в крепость! Сейчас мы тронемся к лесу, что виднеется левее города, и высадимся на берег. Вражьи стрелы не так уж и страшны. Мы вырубим боевыми топорами таран из могучего дерева, подтащим его к городу и выбьем ворота. А пока выбиваем – лучники закидают врагов стрелами. И головы не высунут. Ростовцы не имеют доспехов, и мы, надеюсь, легко добудем победу. Да будет ли так, дружина?

– Будет, князь Ярослав!

Князь в пояс поклонился воям. Впервые он обратился за советом ко всей дружине и впервые получил поддержку

Когда стали подплывать к лесу, увидели на пойменном лугу стога сена со стожарами⁸¹.

– Нам сам Перун помогает, князь, – указывая на стога, произнес кормчий. – Сухие, только к стенам подваливай. Огниво всегда найдется. Пустим на крепость красного петуха – и вся недолга!

– И сено сгодится, – кивнул Ярослав.

Ладьи пристали к берегу. Вои отыскали тяжелую толстую ель, свалили топорами, обрубили сучья и заострили верхушку бревна.

– Еще бы железом обить да цепями охомутать, – молвил сотник Бренко, коему доводилось брать крепости.

– И без железа обойдемся, а вместо цепей на кушаках потащим. Поставим самых стойких и крепких воинов, – молвил другой сотник, Озарка.

Ярослав ходил промеж дружинников и замечал, что на земле вои совсем иные: засиделись на кораблях, истомились – более тысячи верст по воде отмахали – а тут – твердь, духмяный лесной воздух, затекшим ногам простор.

Все повеселели, все разом захотелось поговорить. И никакой тревоги в глазах, а ведь им сейчас брать крепость. Возможно, кто-то из них и сложит голову под стенами Ростова, пораженный стрелой или копьем.

Вскоре Ярослав отдал новый приказ:

– Пора на крепость, други!

Священники, Илларион и Федор, благословили рать на победную битву, осенили воев крестным знамением и удалились с послушниками на ладью.