— Я едва сдерживаюсь, чтобы не увлечь тебя прямо здесь на ковер, — хрипло сообщил он и притянул ее к себе.
Прильнув к ней в поцелуе, Клинт дотянулся до ее затылка, чтобы освободить волосы от удерживавших их заколок. Непослушные локоны каскадом упали вниз. Он поцеловал Джину за ухом, вдохнув аромат духов. Он испытывал необыкновенную радость от прикосновений к ее соблазнительному телу.
— Клинт, — бормотала Реджина, тая в его руках. — Любимый мой, — шептала она в его губы.
Он замер на секунду, чувствуя, как его захлестывает волна нежности. Потом, дождавшись, чтобы магия ее слов рассеялась, направился к своей спальне, не выпуская Реджину из объятий, и упал на кровать, держа ее в руках.
В каком-то темном закоулке его души возникло опасение. Ему казалось, что любить Реджину слишком легко, слишком хорошо. И слишком замечательно лежать потом рядом с ней, обнимая ее, медленно спускаясь к реальности с тех головокружительных высот.
Внезапно Клинт понял, что с ним произошло. До встречи с Реджиной он хранил некую часть себя недоступной для других. Туда никому-никому не было позволено вступить. Но она разбила его броню походя, даже не заметив ее, и он остался беззащитным перед ее обаянием.
Пытаясь стать прежним Клинтом Витфилдом, он пристально поглядел ей в лицо. Глаза у нее были закрыты. Она сладко и удовлетворенно улыбалась. Убрав руку из-под шеи Реджины, Клинт встал с кровати.
— Клинт? — тихо произнесла она.
— Ш-ш-ш, все в порядке, — рассеянно ответил Клинт, натянул джинсы и вышел из спальни.
Реджина смотрела, как он уходит. Потом тоже встала и пошла в ванную. Волосы растрепались, и Реджина пригладила их, как смогла. В зеркале она увидела женщину, светящуюся от счастья быть любимой.
— Любимой лишь телесно, — напомнила она своему взъерошенному отражению. — Помнишь о билете на самолет?
Печаль смешивалась с радостью, пока Реджина шла в свою комнату. Там она накинула зеленое шелковое кимоно, затянула пояс и отправилась на поиски Клинта.
Засунув руки в карманы, Клинт стоял перед окном, выходящим в сторону бассейна, и его плечи были опущены. В комнате тихо звучала музыка бенга.
— Клинт, хочешь… — Реджина прокашлялась. Ее встревожило, что Клинт будто отгородился от всего мира. — Тебе, наверное, нужно поесть?
Он повернулся, и его глаза внезапно блеснули синим огнем.
— Да, мне нужно! — взорвался он. — Чертовски нужно, и мне это не нравится.
От волнения у нее свело живот.
— Что тебе не нравится? — спросила она, став рядом с ним.
— Не нравится чувство безотлагательности, чувство страстного желания, чувство проклятой беспомощности.
— Клинт, ты должен преодолеть свое горе и примириться с ее смертью, — заявила Реджина. — Знаю, что тебе трудно…
— Я говорю о тебе, — прохрипел он. — Ты сводишь меня с ума!
— Ой, — пискнула Реджина, пораженная его признанием. — Возможно, то, что ты чувствуешь, и есть любовь…
Он резко засмеялся.
— Сомневаюсь. Я совсем не хочу этого.
— Почему?
Простой вопрос, сопровождаемый зеленой чистотой ее взгляда, проник ему в сердце.
— Потому что я слишком много пережил, чтобы любить. Потому что знаю, к чему приводит любовь. Она превращает человека в заложника судьбы, независимо от того, насколько любящим людям хорошо друг с другом. А нам хорошо, Реджина. Я любил жену всем сердцем и душой.
— Я уже поняла это, Клинт. Любить так… просто замечательно.
— Замечательно? Любовь — это не только сладость и сияние, Реджина. Любовь причиняет боль. Любовь заставляет тебя совершать глупости. И в конце концов разрывает тебе сердце, — закончил он дрогнувшим голосом.
— Но разве можно жить без любви? И разве любить не стоит, Клинт? Ты узнал радость любви. Ты любил так сильно, что почувствовал себя лишь наполовину живым, когда потерял жену. Такое редко случается, Клинт. Мало кто испытывает столь глубокое чувство. Большинство людей обходятся поверхностной привязанностью.
— Тебе ли судить! — вскричал Клинт. — Ты говоришь о том, чего не можешь знать, и это приводит меня в бешенство! Есть вещи, о которых я не рассказывал ни одной живой душе!
— Что же это за вещи?
— То, что я виноват в смерти моей жены!
— Нет, ты не виноват, — мгновенно опровергла Реджина его слова. Она схватила его за плечи. — Кэтрин сказала мне, что ты взвалил всю вину на себя, но на самом деле в смерти твоей жены ты не виноват. Произошел несчастный случай. Так пусть вина будет на том водителе, который проехал на красный свет!
Клинт покачал головой.
— Нет, я должен нести часть вины. — Он посмотрел на Реджину и отвернулся к окну. — Мы поссорились тем вечером, из-за проклятого пола в кухне! — Слова его полились неудержимо, как вода, прорвавшая дамбу. — Мне казалось, что мы договорились о покупке плитки по разумной цене, которую я мог себе позволить. Но она действовала через мою голову и сделала так, чтобы строители использовали дорогой итальянский материал. Когда я вошел сюда и увидел, что происходит, то ужасно разозлился. Мы и так уже превысили смету — крыша, бассейн… — Он с шумом втянул воздух. — И еще этот пол… Мы были все еще в ссоре, когда отправились на вечеринку. Я хотел ехать в пикапе. Она выбрала свой спортивный автомобиль. И я сказал: «Прекрасно, тогда ты и поведешь машину. Ты распоряжаешься всем, вот и вези нас». До сих пор слышу свой издевающийся голос. Разве ты не понимаешь? Я должен был вести машину — я должен был оказаться за тем искореженным рулем! Тот тип ударил нашу машину в бок, понимаешь? Мою жену он убил, а я почти не пострадал. Никогда не смогу простить себе… — Он покачал низко опущенной головой.
— Что ты жив? Что твоя жизнь продолжается, а ее — оборвалась?
— Да, черт возьми, да! Это я должен был погибнуть! — Клинт судорожно вздохнул. — Я любил ее! Боже, я любил ее! Моя жизнь после смерти Барбары стала пустой, и эту пустоту мне нечем заполнить…
В его голосе послышалось сдавленное рыдание. Внезапно все слезы, которые Клинт не пролил в больнице, на похоронах, на кладбище, в своей холодной, пустой кровати, хлынули через брешь в той стене, которую он так давно выстроил вокруг своего сердца.
От боли Клинт согнулся пополам. Он плакал и всхлипывал, как осиротевший ребенок.
Реджина не знала, что делать. Наконец, желая помочь, она обняла его и просто держала за плечи. Ее нежное объятие лишило Клинта самоконтроля. Он сознавал, что ведет себя совсем не как взрослый мужчина, но ничего не мог сделать.
Долгие минуты прошли, прежде чем Клинт снова смог управлять собой. Отстранившись от Реджины, он повернулся к ней спиной.
— Прости, — сказал он через силу. — Мне жаль, что так получилось.
— Не о чем жалеть, Клинт, — был ее успокаивающий ответ. — Очевидно, тебе еще надо пройти через очень многое. — Она опять обняла его, прижавшись к нему всем телом. — Если ты хочешь взять всю вину на себя, то тебе не понравится то, что я должна сказать. Но я скажу все равно.
— Еще бы, — пробормотал он.
Ее объятие стало крепче.
— Не ты один виноват, Клинт, поскольку это неправильно, когда один из двух любящих людей принимает произвольные решения или изменяет планы без учета мнения другого человека. Не вини себя за слезы, Клинт. Если бы большее количество людей могло бы плакать, в мире стало бы гораздо меньше несчастных супругов. Избавляться от боли и печали, которые ты спрятал в глубине своей души, конечно, мучительно. Но разве теперь ты не чувствуешь себя лучше?
На губах Клинта появилась кривая ухмылка. Теперь он ощущал себя по-другому — похожим на пустой орех.
Она отпустила его, и Клинт неохотно повернулся к ней лицом.
— Ничего не изменилось, Реджина, — произнес он хрипло. — Я все еще считаю себя виноватым, и мне кажется, что всегда буду так считать. Так что давай оставим все как есть, хорошо?
— Нет, мы не оставим все как есть! Если ты сам осудил себя, то хотя бы помни, что есть такая вещь, как второй шанс. И Господь Бог знает, что ты заслужил его. — Ее лицо озарила чудесная, сладкая, озорная улыбка, еще больше выбившая Клинта из колеи. — Неужели ты собираешься спорить с Богом, Клинт?
