Его рука накрыла мягкое возвышение внизу ее живота, а пальцы скользнули во влажную щель, в которую он так жаждал погрузиться, чтобы навеки стать единым целым с этим прекрасным женским телом. Криста почувствовала, что не может больше вынести этой муки, как бы сладка она ни была, и она сама направила то, что сжимала ее рука, во влажный жар своего лона. Он хрипло застонал, сжал ее бедра и, без малейшего усилия перевернув и подняв ее, так что она на мгновение повисла над ним в воздухе, опустил на свою до предела напряженную плоть. Сжимая коленями его узкие сильные бедра, она начала двигаться в такт его движениям, а потом ее тело само стало выбирать темп, а конь, которого она оседлала, послушно следовал за своей прекрасной всадницей.

По его прерывистому дыханию Криста поняла, что он приближается к той точке, откуда нет возврата, и ее собственное дыхание тоже учащалось — вздох за вздохом, — пока наконец все ее существо словно вспыхнуло и взлетело в небо, разорвавшись на тысячу частиц. В то же мгновение он перестал сдерживаться, и взрыв, потрясший его, был не менее яростным.

Медленно спускаясь с тех высот блаженства, которые дано достигать только любящим, Криста не отпускала сильные руки, крепко державшие ее в объятиях, и с нарастающим смятением спрашивала себя, почему она оказалась способна так пылко отвечать на страсть человека, которого она совсем не знала. Она уже испытывала чувство вины, понимая, что предала Марка, и в то же время голос тела продолжал твердить, что не может быть ничего более естественного, чем принимать ласки этого человека. Криста закрыла глаза и погрузилась в то состояние полного умиротворения, которое она ощущала на борту «Милого друга» после ночи любви с Марком.

Сквозь сон до нее донесся низкий глубокий голос, похожий на голос, который она так любила:

— Разве я не говорил тебе, прекрасная сирена, что мы встретимся вновь? Теперь ты убедилась в том, что нам судьбой назначено любить друг друга? Теперь ты веришь в кисмет?

Был ли то голос Марка, прозвучавший во сне, или голос великого шейха, который она услышала наяву? Криста заснула, так и не разгадав этой загадки.

Солнечный свет, льющийся сквозь открытый полог шатра золотыми лучами, в которых плясали пылинки, коснулся лица Кристы и ласково прошептал ей, что пора просыпаться. Несколько минут она еще лежала неподвижно, припоминая все подробности минувшей ночи. Она без принуждения, добровольно отдалась человеку, похитившему ее, Пустынному Ястребу, и при этом не испытывала ни стыда, ни сожаления. Как же это могло случиться? Она любит Марка всем сердцем, и это не мешает ей ответить на страсть таинственного незнакомца, который вполне может оказаться злодеем. Из того, что она слышала о нем, совершенно ясно, что этот человек — преступник, предводитель дикого племени, которое грабит и убивает людей.

Вдруг Криста заметила, что в проходе появилась высвеченная солнечным светом женская фигура.

— Ну что, — проговорила Элисса, и по ее голосу было ясно, что она изнывает от ревности, — ты хорошо провела эту ночь? Наш господин неутомим в любви. Когда он берет меня, у меня едва хватает сил подняться с постели наутро. Хотя зачем я это говорю? Я и так вижу по твоему лицу, что он доставил тебе много удовольствия.

Криста была потрясена. Неужели великий шейх уже обладал этой… этим ребенком, и пышное сладострастное тело Элиссы отвечало на его изощренные ласки так же, как ее собственное? При воспоминании о минувшей ночи у Кристы зарделись щеки, что не осталось незамеченным Элиссой.

— Я тебе не верю, — прямо сказала Криста. — Трудно представить, что шейх может наслаждаться детским телом.

Эти неосторожные слова вызвали в юной берберке бурю ярости. Элисса вцепилась Кристе в волосы и сдернула ее с постели.

— Ты для него просто шлюха! — завизжала она. — Просто шлюха, в которую он изливает из лишки своего желания.

Криста дернула головой, вырвалась и ледяным тоном проговорила:

— Если ты собираешься меня оскорблять, тебе лучше убраться отсюда. Я не хочу иметь дела с не воспитанной девчонкой.

Ее ответ и высокомерный тон только подогрели ярость Элиссы. Девушка гордилась тем, что именно ее выбрали в наложницы для шейха, хотя у него еще не было настоящего гарема. Но она могла рассчитывать на то, что впоследствии она будет первой среди наложниц.

Совсем обезумев от гнева, она бросилась на Кристу, выкрикивая оскорбления. Криста была не готова к нападению, она упала, чувствуя, как длинные ногти впиваются ей в плечо.

— Что здесь происходит? — раздался громовой голос. Это был военачальник шейха и, следователь но, отец Элиссы.

Мигом вскочив на ноги, Элисса встретилась лицом к лицу с разгневанным отцом. Она хорошо знала, что ее ждет. Криста в ужасе бросилась на постель и поспешила прикрыться шелковым покрывалом. Но Омар, казалось, не замечал ее присутствия, его холодный взгляд был устремлен на непокорную дочь.

— Отец, чужеземная шлюха меня оскорбила, — произнесла Элисса, почтительно потупив глаза.

— Придержи свой язык, — грозно нахмурился Омар. — Не твое дело давать названия женщинам твоего господина.

Омар на мгновение перевел взгляд на Кристу, затем снова уставился на Элиссу.

— Я хорошо тебя знаю, дочь. У тебя своевольный характер, а я слишком часто отсутствовал, что бы его обуздать. Я не верю, что эта чужеземка тебя оскорбила. Скорее всего в тебе взыграла ревность. Твой господин поблагодарит меня, узнав, что ты получила заслуженное наказание.

— Нет, отец, пожалуйста, — взмолилась Элисса. — Обещаю, что буду поступать, как велит господин. Если он хочет, чтобы я прислуживала его шлюхе, я буду это делать.

Криста задохнулась от возмущения, но Омар не обратил на нее никакого внимания.

— Ложись на подушки, Элисса, — приказал Омар не терпящим возражения тоном.

Элисса поспешно повиновалась, чтобы не рассердить отца еще больше, но все же сделала последнюю попытку:

— Только мой господин имеет право меня наказывать.

— Ты права, — усмехнулся Омар. — Сейчас я пошлю за ним. — Он выглянул из шатра и отдал приказ часовому, а Элисса бросила на Кристу взгляд, исполненный такой ненависти, что Криста похолодела.

Через несколько минут полог шатра откинулся, и показалась мощная фигура Пустынного Ястреба. Когда его взгляд остановился на Кристе, она снова мучительно покраснела, потому что в ее памяти замелькали картины прошлой ночи. Шейх обменялся несколькими фразами с Омаром, потом строго взглянул на Элиссу, в расширенных глазах которой стоял страх.

— Она причинила тебе какой-нибудь вред? — спросил он Кристу на арабском, зная, что она понимает этот язык.

Криста только отрицательно покачала головой.

— Почему ты не делаешь того, что я тебе приказываю? — резко обратился он к Элиссе. — Тебе было велено прислуживать моей женщине, а вместо этого ты оскорбляешь ее и затеваешь драку.

— Я… прости меня, господин, — пролепетала Элисса дрожащим голосом. — Откуда мне было знать, что эта потаскуха так много для тебя значит?

Криста негодующе передернула плечами. Мало того, что этот дикарь во всеуслышание объявляет ее своей женщиной, так еще его наложница называет ее не иначе как потаскухой.

— Ты поступишь так, как я велю, Элисса, и будешь относиться к этой леди с почтением, которого она заслуживает. Твое дело — повиноваться, а не выносить суждения. Твой отец настаивает на наказании, и я склонен с ним согласиться.

— Бастинадо, принц? — спросил Омар.

— Нет, отец, только не это, — со страхом вскричала Элисса. — Я буду послушной.

— Двадцать ударов, — продолжал Омар, доставая из складок одежды короткую толстую палку.

Шейх бросил на Омара удивленный взгляд. Он находил, что тот проявляет излишнюю жестокость по отношению к дочери, хотя она в последнее время действительно стала часто проявлять непокорность. Но для шейха она все еще была девочкой, ребенком, несмотря на ее округлые пышные формы.