Ласло не остановился. Если присутствие Ильзы в машине удивило его или встревожило, по его лицу не скажешь.

Выворачивая направо на мост, лимузин замедлил ход, почти замер. Ласло — в двух шагах позади.

— Нет! — закричал Рик, бросаясь к нему.

— Виктор! — крикнула Ильза. — Быстрей! — И рванула Гейдриха за руку, почти свалив.

Гейдрих выхватил пистолет. Рик подумал, он выстрелит в Ласло. Но фашист навел оружие на Ильзу.

Ни водитель, ни охранник не успели отреагировать, когда Рик запрыгнул в машину.

Он ударил Гейдриха в тот самый миг, когда наместник выстрелил в Ильзу. Пуля ушла в пустоту.

В ту же секунду Ласло вскочил на подножку и бросил бомбу на заднее сиденье.

Десять…

Рик нырнул за бомбой, которая каталась по полу. Виктор увидел и мгновенно разгадал Риков замысел.

— Прочь отсюда! — заорал Ласло, ныряя в салон.

Гейдрих замялся, растерялся, не понимая, кто угрожает ему больше — Ласло или Рик.

Девять…

Ильза остолбенела. Почему Рик мешает Виктору убить Гейдриха? Мешает ей?

— Нет, Рик! — закричала она.

Восемь…

Загремели выстрелы — Кубиш и Габчик открыли огонь по передним седокам; застонал подстреленный телохранитель Гейдриха. Зазвенело стекло, полетели щепки, затрещала кожа. Брызнула кровь.

Семь…

Развернувшись, Гейдрих ударил Рика по голове рукояткой пистолета. Рик ткнулся в пол. Гейдрих замахнулся было еще раз, но с другой стороны его схватил Ласло.

Шесть…

Рик снова потянулся, отчаянно пытаясь нашарить бомбу. Он знал, что времени осталось мало. Вместо бомбы его рука нашла Ильзу.

Пять…

От пули Габчика голова шофера разлетелась на куски. Шоферская каскетка нелепо порхнула прочь и, крутясь, полетела через парапет в реку, словно детский бумажный самолетик.

Четыре…

— Вставай! — заорал Рик, вздергивая Ильзу на ноги.

Три…

Одной рукой Ласло схватил Гейдриха за горло, другой прижал дуло пистолета к его животу. Гейдрих занес нож.

Два…

— Виктор! — крикнула Ильза.

— Прыгай! — завопил Рик.

Виктор выстрелил Гейдриху в живот. Гейдрих ударил Виктора ножом в сердце.

Один…

Рик с Ильзой вылетели из машины, он схватил ее в охапку, они катились и кувыркались вместе — как можно быстрей, как можно дальше от машины.

Ноль…

Взрыв оторвал «мерседес» от земли и подбросил в воздух, словно чертика на пружинке. Рик ударился головой о мостовую и вскинул руки, чтобы защитить лицо. Успел заметить Ильзу, обмякшую под каменной стеной.

С неба дождем посыпались стекло и металл. Запах горящей резины скоро сменился тошнотворной вонью горящей плоти.

Вспыхнул пожар, снова громыхнуло — взорвался бензобак. Скорее — отползти от горящих обломков, попробовать встать, добраться до Ильзы.

У его ног валялся один из «люгеров» Гейдриха, отброшенный взрывом. Рик схватился за него, как утопающий хватается за спасательный круг. Пистолет в руке ободряет — как в прежние времена.

Кто-то рывком поднял Рика на ноги: Кубиш. Одной рукой обхватив Рика, другой он поливал огнем взорванный «мерседес».

— Ильза, — прохрипел Рик.

— Фашистская шлюха! — фыркнул Ян.

Рик ткнул ему в ребра пистолетом.

— Ильза, — скомандовал он. — Быстрей.

Повсюду суматоха. Рик оглянулся на мост. Оркестр жался к парапетам. Уже на середине моста — наряд немецкой полиции, немногочисленный, но легкий на ногу.

Зажужжали пули. Габчик отстреливался. Солдаты падали. Этот малый стреляет как черт, подумал Рик; он бы нам пригодился, когда… ну, тогда, много лет назад.

Три шага, и вот Ильза, жива и в сознании. Рик поднял ее на ноги.

— Виктор! — закричала она и рванулась к горящей машине. — Где ты?

Рик ударил ее по щеке.

— Он погиб, — сказал Рик. Среди перекрученных обломков он едва различал тело Виктора — нож Гейдриха торчал у него в груди, открытые глаза обращены к небу.

В первый раз Рик видел Ласло умиротворенным.

Взгляд Ильзы прояснился.

— Ты хотел его удержать! Ты хотел нам помешать! Зачем?

Теперь пришел Риков черед получить пощечину. Больнее, чем любая боль за всю жизнь.

— Сволочь! Ты убил моего мужа! — закричала Ильза. Она заколотила его в грудь, удар за ударом обрушивала ему на голову. Рик слышал полицейские свистки, сирены и выстрелы. Времени не осталось.

Он врезал ей с размаху. Без чувств Ильза рухнула ему на руки. Рик вскинул ее на плечи и со всех ног бросился прочь от места взрыва, прочь от пуль, от реки, от трупов — к церкви. К церкви, подумать только.

В ста ярдах впереди — Кубиш и Габчик. Чехи бежали в другое место, но все они — в храм. Рик с Ильзой — в храм Святого Карла Борромео, небесного покровителя чиновников и дипломатов. Чехи — в церковь Святых Кирилла и Мефодия, славянских просветителей.

Имперский протектор Богемии и Моравии распластался на мостовой. Поначалу Рик не разобрал, живой или мертвый. Потом заметил, что правая нога Гейдриха подергивается, и расслышал, как тот слабо зовет на помощь по-немецки. Указательный палец все давил на спуск, хотя в руке наместника ничего не было. Рик подумал, не добить ли. Но времени нет. Пусть Бог позаботится о Гейдрихе, если Ему есть до него дело. А нет — так пусть Гейдрих катится прямиком в ад, где ему самое место.

Горожане вокруг застыли в ошеломлении. Никто не попытался остановить беглецов. Никто не понял толком, что же случилось. Как расправа в ресторане посреди Бронкса. Видели все, но никто не успел понять, что видел.

Убегая, Рик миновал тело Рено. Маленький француз и в смерти выглядел таким же щеголем, каким был при жизни.

— Прощай, Луи, — сказал Рик. — Дьявольски прекрасная была дружба. Жалко, что закончилась.

Церковь рядом. Врата открыты, ждут беглецов. Рик ворвался в храм. И врата плотно захлопнулись за ними.

— Сюда, — сказал пастор.

Ильза очнулась.

— Идти можешь? — спросил Рик.

Ее боевой запал иссяк.

— Кажется, — ответила она голосом человека, который не может поверить, что еще жив. Она потеряла одну туфлю. Сбросила вторую и пошла босиком. Роскошное алое платье пропиталось кровью. Кровью Гейдриха, конечно, — и Виктора.

Где-то завизжали сирены. Кажется, вдалеке Рик расслышал крики. А в голове его звучали голоса мертвых. И к этому хору только что присоединился Виктор Ласло.

Пастор провел их через алтарь, вниз по ступенькам и в крипту: кругом кости святых, мучеников и тех, кому просто не повезло, кому пришлось умереть за свои убеждения, кого убили за веру и кто просто оказался в неподходящем месте в неподходящий час. Из крипты тоннель выводил в другой тоннель, протянувшийся под улицей. Далеко ли, Рик не успел понять. Должно быть, похоже на Пелл-стрит^[152] в Нью-Йорке, только там нет святых и мучеников, а есть китайские харчевни. На Пелл-стрит Рик не бывал, но, с другой стороны, и предположить не мог, что окажется здесь, среди прославленных христианских покойников. Кто бы мог подумать, что в Чехословакии найдется Чайнатаун.

Вот и лестница; она выведет их на улицу.

— Как ты? — спросил Рик.

Ильза промолчала. Лишь посмотрела на него с таким глубоким изумлением, какого ему не приходилось читать ни в чьих глазах никогда.

— Зачем ты это сделал? — горько спросила она.

— Позже, — прохрипел он.

— Я тебя ненавижу, — сказала Ильза.

Они взошли по лестнице наружу. Забрались в кузов поджидавшего их продуктового фургона.

— Лягте, — посоветовал пастор, — и не высовывайтесь.

Двое рабочих навалили на них груду гнилого, на выброс, салата, и фургон медленно покатил в Лидице.

Свернувшись под грудой салата, Рик с Ильзой лежали, обнявшись крепко, будто любовники. И никогда не были так далеки друг от друга.

Глава тридцать седьмая

Рику с Ильзой повезло. А вот Яну Кубишу и Йозефу Габчику не пришлось вернуться в Лидице. Фашисты настигли их в крипте церкви Святых Кирилла и Мефодия. Там собрались подпольщики — сто двадцать участников чешского сопротивления ожидали вести об устранении Гейдриха.