Охотник в который раз сказал себе, что вовсе не любовью намерен заняться сейчас, а местью, цель которой – постыдная для Блисс беременность. Что же касается его любви к женщине по имени Блисс Гренвиль, то о ней нельзя даже вспоминать, тем более нельзя вновь возвращаться к ней. Любовь никак не вписывалась в его планы! Нет, конечно, физическое наслаждение он получит, но главное для него – месть.

«Господи, не дай мне еще хоть раз оказаться уязвимым перед женскими чарами!» – взмолился Охотник, чувствуя, что все-таки теряет контроль над собой.

Блисс охватили давно забытые ощущения. Груди ее наполнились, соски напряглись и сладко ныли от каждого прикосновения пальцев Охотника. Между ног – там, где лежала его другая рука, – все горячо и влажно пульсировало. Почувствовав подступающую разрядку, Блисс дугой выгнулась на простынях; с губ ее слетали бессвязные стоны страсти.

Одна горячая волна сменялась другой. Внезапно Охотник приподнялся над лежащей Блисс и коснулся ее входа кончиком своего возбужденного вздрагивающего естества. Затем он широко развел в стороны бедра Блисс и одним уверенным мощным движением погрузился в нее.

В первый миг близость оказалась такой острой, что Охотник задержал дыхание, пытаясь привести себя в чувство: сердце его бешено колотилось. Потом он погрузился глубже, стараясь заставить себя думать о чем угодно, только не о женщине, лежащей под ним. Но ощущение было слишком сильным и сладостным, и тогда Охотник, не в силах больше сдерживать себя, вошел в Блисс до самого конца.

Блисс закричала от сладкой боли, и крик этот пробудил в душе Охотника давние воспоминания об их первой ночи. Проклятье, он и не думал, что все это настолько живо в его памяти!

И тут Охотник обратил внимание на то, что упругая и тугая плоть Блисс облегает его, словно лайковая перчатка. Можно было подумать, что она девственница – или, во всяком случае, что у нее не было другого мужчины после Гая... Да, после Гая Янга.

Охотник начал двигаться внутри Блисс – сначала осторожно, затем все более настойчиво, подчиняясь древнему ритму природы. Неожиданно он услышал хриплый крик, понял, что это кричит он сам, и судорожно сжал пальцами бедра Блисс.

Между тем Блисс отвечала на каждое движение Охотника, сгорая от страсти... и от смущения. Давным-давно уснувшая память всколыхнулась в ней. Она прекрасно знала, что с нею вовсе не ее любимый Гай, но сердце почему-то говорило другое... Разумеется, такого не могло быть, но почему тогда эти двое мужчин так похожи друг на друга, даже в мелочах? Охотник двигался, как Гай, как Гай стонал и дышал...

Запутавшись в собственных ощущениях, Блисс безотчетно подняла руки и погрузила пальцы в волосы Охотника, вновь почувствовав нечто знакомое в их шелковистой тяжести. Ей показалось, что Охотник шепчет в эту минуту ее имя, но стук собственного сердца мешал убедиться в этом наверняка. Но то, что он сказал секундой позже, она расслышала очень четко:

– Подними ноги. Повыше!

Блисс тут же закинула ноги на бедра Охотника и закричала от усилившегося острого ощущения. Сейчас он входил в нее еще глубже, до самого конца – каждое его движение сводило Блисс с ума. Тело больше не подчинялось ее воле, оно самостоятельно отвечало Охотнику, возносясь к вершине наслаждения.

– Давай, Блисс! – хрипло выдохнул Охотник. – Давай. Вместе со мной.

От этих слов голова Блисс пошла кругом, а еще через несколько секунд весь мир исчез для нее, рассыпавшись на миллионы сверкающих искр. Но даже сквозь этот цветной туман, охвативший ее сознание, Блисс сумела почувствовать жаркую струю, разлившуюся у нее внутри.

Лунные тени качались на потолке спальни. Блисс лежала без сна, ощущая горький привкус вины. Итак, это случилось: она все-таки предала память о Гае...

Блисс повернула голову и посмотрела на лицо спящего рядом с нею Охотника. Он лежал на спине, закинув одну руку за голову. Лунный свет серебрил его обнаженные сильные плечи, тускло блестел на растрепавшихся прядях волос. Лицо спящего было спокойным, безмятежным... и молодым. Впрочем, Блисс удивилась, что у человека с такой грязной душой может быть спокойный сон...

Ее взгляд скользнул по тонкой линии его носа, по сильному волевому подбородку. Снова в глубине души колыхнулись неясные воспоминания, которых она не могла разгадать.

Блисс вздохнула и отвернулась к стене. Она подумала было о том, чтобы вернуться в свою постель, но тут же отбросила эту мысль, потому что Охотник, словно и во сне прочитав ее намерения, повернулся на бок и крепко обнял Блисс за плечи.

– Не уходи, – пробормотал он, не открывая глаз. – Теперь ты будешь спать только здесь.

Блисс хотела что-то возразить, но по дыханию Охотника догадалась, что он опять крепко заснул. Тогда она вздохнула и тоже закрыла глаза, снова и снова вспоминая то, что произошло между ними этой ночью.

Блисс хорошо понимала, почему это все случилось. Умение Охотника добиваться женщины было непревзойденным: он определенно владел магией соблазнителя. Другое дело – как все это произошло. Каким-то непостижимым образом Охотник сумел внушить Блисс ощущение, что она занимается любовью с собственным мужем! С давно покойным мужем... Это умение делало его в глазах Блисс еще более опасным.

Пожалуй, такого опасного человека она впервые повстречала на своем пути...

Наконец и Блисс заснула, продолжая переживать во сне случившееся с нею в эту ночь. А потом она увидела Гая – он смотрел на нее так сурово и укоризненно, что Блисс закричала и очнулась только тогда, когда проснувшийся Охотник потряс ее за плечо.

– Проснись, Блисс, у тебя кошмар.

Две слезинки выкатились из уголков глаз Блисс.

– Это был не кошмар, – прошептала она.

– Не хочешь сказать мне, что это было?

– Нет. Спи.

– Я уже проснулся. И я снова готов... – прошептал Охотник.

Он повернул голову, заглянул в глаза Блисс, а затем взял ее руку и положил на свое твердое', действительно готовое к новой схватке орудие.

Блисс отдернула ладонь и нервно сглотнула.

– Снова?!

– Снова. И снова, и еще раз снова – столько, сколько будет нужно для...

– Для чего? – нахмурилась Блисс.

– Для того, чтобы ты по-настоящему полюбила меня. Полюбила заниматься со мною тем, чем мы занимались сегодня ночью.

– Этого никогда не будет!

Однако Охотник не придал ее словам ни малейшего значения. Его теплая ладонь погладила грудь Блисс, опустилась ниже и скользнула между ее ног.

– А я думаю, что так будет. И скорее, чем ты думаешь.

Он принялся возбуждать ее движениями погруженного в лоно пальца, и вскоре Блисс начала прерывисто дышать, чувствуя разгорающееся желание.

– Зачем все это тебе понадобилось? – хрипло спросила она. – Сотни женщин будут счастливы до смерти, если ты обратишь на них свое внимание! Зачем тебе понадобилась именно я?

Единственный глаз Охотника загадочно блеснул в лунном свете, и от этого мерцания по спине Блисс пробежал холодок.

– Обещаю тебе, Блисс Гренвиль, что настанет день, когда ты узнаешь обо мне всю правду.

Прежде чем она успела подумать над его словами, Охотник перевернул Блисс на спину, развел в стороны ее ноги и мощно вошел внутрь. После этого в спальне слышалось только прерывистое дыхание, страстные стоны и скрип деревянной кровати.

Охотник проснулся с первыми лучами солнца, упавшими на его здоровую глазницу. Он осторожно отодвинулся от спящей Блисс и сел на краешек постели, удивляясь тому, каким выспавшимся и свежим чувствует себя. Давно он не спал так спокойно и крепко: тюрьма подарила ему бессонницу, которая мучила его много лет. Удивительно, но Блисс в одну ночь сумела излечить его от нее...

Охотник потуже затянул черную повязку на пустой глазнице и обернулся, чтобы еще раз посмотреть на спящую Блисс. Она спала тихо, и лицо ее во сне было спокойным и невинным. Охотник вспомнил прошедшую бурную ночь и невольно улыбнулся. Какое наслаждение испытал он от близости с нею! И Блисс тоже испытала наслаждение – в этом Охотник готов был поклясться. А если есть на свете бог мести, она уже носит под сердцем его ребенка! Но он, разумеется, еще не раз окажется в постели с этой женщиной – пока не убедится наверняка...