– Те, чо? – до фразы типа "Что вам угодно милостивый сударь?" Графин никогда не опускался.

Вместо ответа Роба помахал пакетом с разом звякнувшими бутылками.

– Чо там? – на лице Графина появилось заинтересованное выражение.

– Пиво, – коротко сообщил Роба, однако вслед за последовавшим движением руки партнера к пакету, спрятал его за спину.

– Зайдем к тебе, поговорим.

– Буду я посторонним светить свою хату…

– Да знаю я, где ты живешь, – и Роба назвал этаж и номер квартиры.

– Откуда?

– Вот там и расскажу. И о лекарственных растениях поговорим.

– Чо? – глаза Графина недоуменно заморгали, но в них появился осмысленный просвет.

– Обсудим, говорю, ареалы лекарственных растений. Интересная ведь тема.

И здесь Графин стушевался. Он понял, о чем идет речь, но никак нем мог сообразить, откуда о его заначке узнал посторонний, тем более тот, кого он знает без году неделю. То, что Роба у него дома никогда не был, Графин мог дать голову на отсечение. И он понуро повернулся к своему подъезду.

– Постой, – сказал Роба, – на, глотни сначала пивка, а то не дойдешь – лифт-то не работает.

Но Графин уже не удивился этому знанию. Он принял бутылку, открыл ее о край стоявшей у подъезда скамейки и стал жадно глотать хмельной напиток, немного пролив его на грудь.

В квартире Графин сразу прилип взглядом к книжной полке, но Роба не стал понапрасну терзать своего партнера. Он просто вытащил валюту и положил ее на стол.

– Я взял лишь то, что мне причитается, – спокойно произнес он, – восемьдесят долларов.

Графин схватил деньги трясущимися руками и почти бегом метнулся в свою спальню. Он отсутствовал минуты три-четыре, вероятно, пересчитывал свои сбережения. А когда вышел, глаза его светились явной признательностью.

– Но как…, – начал было он.

– Все. Проехали. – Перебил его Роба. – Просто знай – у меня много всяких способностей. И дружить со мной лучше, чем враждовать. Будем действовать, как договорились, оба будем в шоколаде. Нет – извини, но тебе будет очень худо. Это был мой первый и последний урок. А пиво, между прочим, за мой счет – по случаю нашего вчерашнего успеха.

И он отдал страждущему оставшуюся бутылку. После этого случая никаких недоразумений между партнерами по игорному бизнесу не возникало. Единственный и непоправимый прокол случился позже, и заплатил за него Графин очень дорого.

Глава девятнадцатая

– Крутой малец, говоришь? – Калигула хищно ухмыльнулся и, достав из кармана серебряный портсигар, выудил оттуда папиросу, размял ее и стал постукивать мундштуком по крышке. Был он высок, плечист и несколько сутул. Жесткое, с резкими чертами лицо и несколько прищуренными глазами свидетельствовало о немалом жизненном опыте и готовности дать мгновенный отпор, в случае посягательства на жизненные интересы его обладателя.

Сразу несколько рук с горящими зажигалками протянулись в его сторону. Неторопливо прикурив от одной из них, он выжидающе глянул на плечистого парня в черной водолазке и светлых брюках спортивного покроя.

– Не то, чтобы крутой, но определенно не простой, – тот разогнал рукой клуб дыма и поморщился.

– Конкретно давай бухти, – и второй густой клуб отправился вслед за первым.

Парень уже не стал от него отмахиваться, поскольку этот жест мог и не понравиться строптивому пахану.

Разговор этот происходил в подвальном помещении ночного клуба "Башня Мерлина", где собралась верхушка одного из двух преступных сообществ, поделивших пополам сферы влияния в городе. Собеседниками же были главарь клана по кличке Калигула и один из присутствующих здесь бригадиров, окрещенный Скороходом.

Судя по обстановке помещение служило тайным банкетным залом, а, возможно, и для подпольной игры в карты. Окон не было вообще, дверь была стальной, с надежными запорами и встроенным глазком. Из мебели были лишь массивные дубовые столы и такие же громоздкие стулья со спинками. В глубине виднелась барная стойка, за которой стояли ряды полок с разнообразными бутылками.

Вор в законе, возглавлявший преступную группировку, получил кличку "Калигула" не за внешнее сходство с одной из наиболее зловещих фигур древнего Рима, а за необычайную жестокость, проявляемую как по отношению к конкурентам, так и к своим сообщникам. Ему даже нравилось такое сравнение с самым кровавым римским императором. Впрочем, к числу тупых безграмотных бандюганов, время которых давно прошло, он не относился и даже имел незаконченное университетское образование.

Из университета он был исключен на пятом курсе, в связи с арестом за убийство однокурсника. Повод для убийства был совсем пустяковым: несчастный студент не сумел расплатиться с карточным долгом при игре в покер. Суд отмерил ему двенадцать лет лишения свободы. Второе убийство он совершил уже в колонии по заказу тамошнего смотрящего. Просто придушил подушкой "подснежника", то есть милицейского агента, прикинувшегося блатным и пытавшемся выведать все воровские тайны. Третьей его жертвой стал уже "вертухай". Так называются надзиратели в местах лишения свободы. Причиной была обычная ссора, и на этот раз приговором был "четвертак" – двадцать пять лет особого режима. Так и сгинуть бы ему там вскорости, поскольку остальные вертухаи собирались отомстить за своего. Да, выручил тот смотрящий и помог "свалить из зоны", организовав побег в штабеле бревен, которые вывозил из колонии лесовоз.

С помощью блатного сообщества, опять же по маляве смотрящего, он получил подъемные, справил себе новые документы на чужое имя и уехал в соседнее государство, благо никаких границ пока не существовало. В столице прибился к преступному клану и проявил себя во всей красе своих лучших и худших качеств. И к власти пришел, похоже, просто убрав своего предшественника, который просто куда-то исчез.

Полусгнивший труп того нашли лишь через полгода, закопанным в гравийном карьере. Поговаривали, что смерть наступила от проникающего ранения в мозг через глазную впадину, но экспертиза не сумела определить орудие убийства ввиду сильного разложения тела. Все знали, что Калигула мастерски владел заточкой, с которой никогда не расставался. Короче, разговоры были, но никаких прямых доказательств его причастности к смерти не существовало. К тому же он был жесток и беспощаден даже к своим, что и доказывал неоднократно. Поэтому болтать языками скоро перестали, и история эта ушла в прошлое. А звание вора в законе было получить уже не сложно – не тот был уже преступный мир, не те воровские законы и обычаи, да и люди были уже иные.

Его собеседник был когда-то неплохим спортсменом, но не бегуном, как можно было судить по кличке, а борцом-классиком. И даже являлся серебряным призером чемпионата Европы по классической борьбе. Но, как это часто бывает со спортсменами, не выдержал испытания славой, стал вести разгульный образ жизни, безмерно употреблять спиртное и из спорта был изгнан. Однажды, поспорив, выпил почти за один присест ведро ледяного пива и после этого совсем потерял голос. На дорогостоящее лечение ушли последние, заработанные спортом деньги. Голос, в итоге, врачи ему вернули, но стал он сиплым и похожим на голос знаменитого артиста Леонова, игравшего двойную роль в фильме "Джентельмены удачи", любимый представителями криминального мира. Помаявшись без денег и брошенный поклонниками, бывший борец был замечен боссами преступного мира и вскоре стал одним из ближайших подручных Калигулы. За два года он дослужился до бригадира и стал возглавлять службу собственной безопасности банды, или на милицейском языке организованной преступной группировки. А Скороходом его прозвали за быстроту в принятии решений и их реализации.