Нудное же это дело, думал Веня, стоя перед зеркалом, сделать свой вид таким, каким он бывает не так часто. Но для меня это не страшно. Вот другие. Сколько тайн они доверяют зеркалам. И если бы они когда-нибудь могли заговорить, эти зеркала, сколько бы людей зароптало.
НАДЕНЬТЕ БОТЫ
При галстуке Веня показался себе несколько странным и старомодным. Он развязал тугой узел и снял галстук. Придирчиво осмотрел своё отражение. Потом он положил в карманы костюма деньги, записную книжку и прочую мелочь, в которой нуждаются мужские карманы. Но когда Веня снова посмотрел в зеркало, он понял, что чего-то не хватает. Пришлось ему надевать опять галстук. На этот раз Веня остался доволен. Можно было трогаться в дорогу.
Снова без стука открылась дверь, и вошёл хмурый долговязый блондин в лёгкой кожаной куртке.
Веня повернулся к нему и сказал, не дожидаясь вопроса:
— Никого нет.
Человек медленно снял потёртую кожанку, устало бросил её на кровать и, в упор разглядывая Веню, ответил:
— А мне никто и не нужен.
На нём была чёрная шерстяная рубашка и брюки из серого коверкота.
— А, — догадался Веня. Он ещё раз осмотрел себя перед зеркалом. Кажется, он начинал сам себе нравиться. — Ты мой сосед.
Долговязый блондин возмутился:
— Это ты мой сосед! Я здесь живу второй год. Скоро дадут квартиру, и прощай «Подкова». Надоело мне одному, вот я и попросил на неделю к себе соседа. Выбор пал на тебя.
Веня поправил чёрный галстук и улыбнулся:
— Ты неплохо устроился. Апартаменты у тебя роскошные, королевские. — Веня повернулся к своему соседу и спросил: — Я похож на конферансье?
Человек ещё раз внимательно осмотрел Веню с головы до ног, покачал головой, снимая аэрофлотский календарь со стены.
— Что-то есть общее. Сегодня среда?
— С утра среда. Как твоя фамилия?
— Спиноза.
— С фамилией тебе крупно повезло. А почему тебя тут все зовут Наденьте боты? — бесцеремонно спросил Веня.
Долговязый блондин тепло улыбнулся. Венина бестактность его не обидела. Или он был современный парень, или эта дурацкая кличка ему нравилась.
Наденьте боты достал из сверкающего гардероба, сделанного закарпатскими мастерами под орех, маленький лёгкий утюг, не иначе как собранный своими руками, поставил его на стол и включил в сеть. Потом он снял серые брюки и сказал:
— Я директор электростанции. А директоров, известно, всегда как-нибудь дразнят.
У Наденьте боты были крепкие волосатые ноги. Веня усмехнулся.
Врёт, подумал он, конечно, врёт. Директор электростанции не будет вешать у себя над кроватью объявления о том, что он берёт уроки стирки белья, и он каждому, кто назовёт его Наденьте боты, оторвёт голову да ещё что-нибудь в придачу к голове. Любит парень пошутить. Я знаю такие номера, и они у меня не проходят.
Но Наденьте боты, должно быть, не врал, потому что он повёл такой разговор:
— Ты спешишь?
— Ну.
— Я тоже спешу. Вместе поедем.
— Куда? — спросил Веня.
— Меня внизу машина ждёт. Я подброшу тебя по дороге, а то, глядишь, ты у нас заблудишься, и я ночью не смогу спокойно спать. Совесть и кошмары замучают.
Веня готов был поверить, что его сосед, долговязый блондин, директор крупнейшей электростанции страны, но всё-таки продолжал сомневаться.
— Сколько же тебе лет?
— Четвертак, — ответил Наденьте боты. — Ещё три раза по столько, и можно гроб заказывать.
Он улыбнулся, наверное представил, как будет в похоронном бюро заказывать себе гроб, и принялся наглаживать брюки, стоя в трусах и чёрной шерстяной рубашке перед столом.
Веня ничего не ответил. Он приготовился слушать. Он умел хорошо слушать и умел расколоть каждого на откровенный разговор. За три года среди людей он превосходно научился этому.
Это сделать совсем не трудно: нужно принять равнодушный вид и невинным голосом задать один или два вопроса, заранее прекрасно зная, что на них не будет ответа. Тогда человеку можно легко намекнуть о его невежестве или бракованном интеллекте. Возникает спор, следом за которым приходит откровенный разговор. Всё очень просто по законам логики и человеческой психики.
— Кто построил статую Свободы? — спросил Веня.
Наденьте боты, может быть, и знал, что Эйфель, ранг директора ГЭС обязывает знать подобные вещи, но он не помнил. Сморщив лоб, он молчал. Наденьте боты так и не вспомнил и заговорил о другом. О себе. Венин план безукоризненно сработал и на этот раз.
Миша Спиноза, скрывающийся под необычной и ласковой кличкой Наденьте боты, четыре года назад закончил электромеханический факультет университета. Капитально и основательно подготовившись к диплому, с блеском его защитил. Учёный совет университета вместе со званием инженера присвоил ему кандидатский чин. Это случается не так часто.
Так в двадцать два года Миша стал кандидатом наук.
Его диплом об автоматике и дистанционном управлении электростанций с собственными чертежами, которых набралось до сотни, был издан Академией наук. Но это ещё ничего. Первый научный труд был переведён на тридцать шесть иностранных языков. Да и это не всё. Главное — диплом запустили в производство.
А запустили здесь, в Сибири. И Миша сразу приехал сюда.
Крымский мост через Москву-реку — тоже студенческий диплом.
Весенняя цирковая программа шестьдесят четвёртого года — диплом. Сценарий кинокомедии «Я шагаю по Москве» — диплом. Пройдёт несколько лет, и каждый студенческий диплом, если в него вложены вся любовь, весь талант, все силы, будет входить в жизнь.
И, слушая Наденьте боты, Веня окончательно понял, что пришла для него пора подаваться в студенты. И когда Гуревича проводят на пенсию, сорок первую колонну поведёт по новым дорогам сам Веня. Он не собьётся с пути.
Миша-кандидат сначала взял в руки лопату и грузил без всякой автоматики раствор на деревянные носилки. Потом бригадир. Мастер. Инженер-электрик. Начальник участка. Главный инженер строительства.
Со всеми книжными магазинами страны Миша вёл добросовестную переписку и получал от них увесистые посылки с новыми книгами. И всё своё свободное время корпел над этими книгами, собираясь выдать на-гора докторскую диссертацию. За три года Наденьте боты написал две тысячи страниц, но работа ему не нравилась. Всё нужно было начинать заново.
В прошлом году ГЭС сдали в эксплуатацию, и Мишу назначили её директором.
Первый месяц Наденьте боты не мог поверить, что он директор. Но работы было так много, что поверить пришлось.
Каждый месяц Мише предлагали отдельную квартиру. И каждый раз он уступал её своим рабочим. За это он получил шикарный нагоняй и выговор без занесения в горкоме партии. Теперь все его рабочие были обеспечены жильём, и Миша ждал своей очереди.
Он часто наведывался на подстанцию и ругался с монтёрами-высоковольтниками, чтобы они не забывали надевать диэлектрические боты.
В шутку они его и окрестили Наденьте боты. Прозвище было какое-то тёплое и верное. Все быстро привыкли к нему.
Наденьте боты забросал Веню своими сумасшедшими планами. Он был помешан на сплошной электрификации востока. Помешательство было буйным. Когда Миша начинал рассказывать, глаза у него загорались, как у дикого кабана, а руки приходили в движение, как маховики, и никак не могли остановиться.
Разговор Наденьте боты с Веней об укрощении электричества закончился весьма печально — Миша прожёг маленьким красивым утюгом свои брюки.
Он хмуро стряхнул их, зачем-то посмотрел большую прожжённую дырку на свет, в которую можно было увидеть телевизор и часть окна, взглянул на часы и сказал:
— Вот. Других у меня нет.
— Может, заплатку поставить? — предложил Веня. Больше ему ничего не пришло в голову.
Наденьте боты начал искать кусок серой материи, который у него должен был где-то заваляться. Но ничего не нашёл, хотя и перевернул весь письменный стол.
Надёньте боты уселся на кровать, задержал взгляд на Венином костюме и спросил:
