Поджав губы, Джулия опустилась на стул. Кармен показалось, что подруга вот-вот расплачется.
– Джулз, не сердись, прости, – сказал Дункан и, потянувшись через стол, взял ее за руку. – Я просто пошутил, поверь. Ты замечательно выглядишь, клянусь.
Джулия пристально на него посмотрела. Она хотела что-то сказать, но тут появилась миссис Маунтджой с бутылкой шампанского на подносе.
– С наилучшими пожеланиями от этого дома, миссис Берд, – объявила она, опуская поднос на стол. Управляющая посмотрела на Джулию и, не узнав ее, наклонилась к уху Кармен. – Если вам нужна комната для вашей гостьи, – прошептала она, – это можно устроить.
Тут появился официант с первым блюдом. Но миссис Маунтджой суетилась вокруг него и очень мешала ему.
Кармен вдруг замерла, уставившись на свою тарелку. Креветки... Перед ней был салат из креветок.
– О Господи, – пробормотала она, тотчас же вспомнив электрический разделочный нож. – Я не уверена, что справлюсь с этим.
Все чувствовали себя неловко. И почти не разговаривали. Миссис Маунтджой наконец поняла намек и оставила их в покое, но один из официантов продолжал парить над ними, устремляя задумчивые взгляды в направлении Джулии. Но она официанта не замечала и даже на Дункана поглядывала лишь изредка.
Как только с последним блюдом было покончено, Джулия поднялась из-за стола.
– Я вернусь попозже, – пробормотала она, бросив салфетку на стол.
Глядя на нее с восхищением, официант сделал шаг в ее сторону, но тут же остановился, потому что Джулия стремительно направилась к двери.
– Не надо было над ней смеяться, – сказала Кармен, поворачиваясь к Дункану. – Не стоило ее смущать.
– Прости, – пробормотал Дункан, снова наполняя ее бокал.
Все трое почти не разговаривали за обедом, однако пили больше, чем следовало бы – шампанское давно уже было выпито, и теперь они допивали вторую бутылку красного вина.
– Я уверен, с ней все будет в порядке, – добавил Дункан. – Я не хотел ее обидеть. К тому же она давно привыкла, что я всегда ее поддразниваю.
Придвинувшись поближе к Кармен, Дункан пристально посмотрел на нее, и она вдруг почувствовала, что ее влечет к нему.
– Я знаю, что сейчас не время говорить об этом, но разве ты никогда не думала что-то изменить в жизни? Ведь твой муж ужасно с тобой обходится... Кармен отвела глаза, ей стало неловко.
– Изменить в жизни? Что ты имеешь в виду? – спросила она.
– Оставить его – вот самое разумное решение. Как ты можешь мириться с его поведением? А его любовницы – они гоняются за ним повсюду... Неужели тебе это приятно?
– Джулия тебе о ней рассказала? – спросила Кармен.
– Ну... кое-что, – ответил Дункан уклончиво. – Иначе не объяснить, зачем тот телефонный звонок, который я сделал по ее просьбе.
– Возможно, я его оставлю, – пробормотала Кармен. Ей хотелось сменить тему. К тому же она была не прочь пококетничать с Дунканом. – Я не желаю сейчас думать о Гидеоне, – с улыбкой прошептала Кармен. – В конце концов, ты по нашему сценарию сегодня вечером мой муж.
– Тогда я, должно быть, самый удачливый тип на планете, – пробормотал Дункан. – Поверь, я счастлив играть эту роль.
Когда Энджи наконец добралась до Редрута, она была на грани истерики. Ей все же пришлось съехать с шоссе, чтобы закрепить «дворники» на ветровом стекле, однако все ее усилия закончились крахом – сломался и второй «дворник». Почти вслепую въехав в Редрут, она несколько раз чуть не наехала на пешеходов и едва не врезалась в какой-то забор, но в конце концов ей все-таки удалось отыскать дорогу к гостинице, находившейся на другом конце города.
Здание выглядело довольно странно – белые стены и зеленоватые окна, – и Энджи с усмешкой подумала, что над ним, должно быть, трудился пьяный подрядчик. Когда же она ступила на скрипучую веранду, украшенную цветными огоньками, в ноздри ей ударили кухонные запахи; причем сразу стало ясно, что готовят здесь отвратительно. Обойдя стойку регистрации, Энджи направилась к вывеске, украшенной рыболовными сетями, – под ней находился вход в бар.
Сидя за столиком, потягивая бренди с лимонадом, она провела часа три в ожидании Гидеона. К девяти начала волноваться. Из бара уже ушли все пьянчуги, набравшиеся после работы, и их сменили игроки в дартс – печального вида мужчины с мокрыми собаками. А Гидеон все не появлялся. Энджи окинула взглядом бар. «Неужели он действительно сюда приедет? – думала она. – Не очень-то подходящее для него местечко».
А может, он ее одурачил? Наверное, сидит в своей гостинице, а она, поверив ему, прикатила черт знает куда и теперь дожидается его в этом жутком баре. В закутке, украшенном собранием пивных подставок со всего мира, Энджи пробовала дозвониться в «Маунт империал» с таксофона, но каждый раз аппарат с треском проглатывал ее денежки, а потом отключался.
В конце концов Энджи решила: она должна как можно быстрее вернуться в Пензанс, а утром вовремя прийти на пристань, чтобы перехватить Гидеона, когда он будет садиться на теплоход, отправляющийся на острова Силли. А если его уже арестовали? Или, может быть, он сам решил не ехать на острова Силли. Но если она упустит его сейчас, то у нее уже никогда не появится такого другого шанса... Что же ей делать?
Поднявшись из-за столика, Энджи направилась к выходу. Открыв дверь, вышла на веранду – и замерла, почувствовав головокружение от свежего воздуха. Прикинув, сколько выпила, Энджи поняла, что очень повезет, если она доберется до конца улицы и не собьет кого-нибудь. Так что, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы ехать сейчас в Пензанс. Она покачнулась и, пытаясь устоять на ногах, ухватилась за перила. Тут дверь распахнулась, и к ней подошел мужчина. Протягивая ей стакан, проговорил:
– Я заметил, что ты пила бренди, дорогая. Вот и подумал, что это может оказаться в самый раз. Давай, не стесняйся.
Энджи взяла стакан и сделала глоток.
– Что это? – спросила она, с удивлением взглянув на незнакомца; он был в плаще, на пальцах массивные золотые кольца.
– Ты никогда это не пробовала? Бренди, коньяк и лимонный сок. Встряхнуть, но не взбалтывать. Потом – колотый лед и все это – в охлажденный стакан. – Он пристально посмотрел на нее, и она тотчас же почувствовала слабость в коленях. – Ну, как впечатление?
– М-м... замечательно, – ответила Энджи, глядя в синие водянистые глаза незнакомца. «Ему немного за пятьдесят, – мысленно отметила она. – Что ж, у него еще есть несколько хороших годиков».
– Так что же такая красивая девочка вроде тебя делает в этом ужасном городишке? – спросил он с улыбкой. – Ты, мне кажется, привыкла к более приличным местам.
– Ты не ошибся, – пробормотала Энджи. Она не противилась, когда незнакомец взял ее за руку и повел обратно в бар. – Я на самом деле приехала из Лондона, потому что... ну, понимаешь...
Поднявшись к себе в комнату, Джулия подошла к зеркалу и попыталась объективно оценить свою внешность. Реакция Дункана ужасно ее разочаровала. Она с трудом дождалась конца обеда, а потом, выскочив из-за стола, убежала. Ей хотелось как можно быстрее смыть косметику и переодеться.
Но, тщательно изучив свое отражение, Джулия решила, что выглядит очень даже неплохо. Новая прическа придавала лицу утонченность, а черная юбка и топ значительно улучшили фигуру. Косметика же, если как следует присмотреться, была не так уж заметна, потому что Кармен использовала только естественные цвета. И тут Джулия вдруг поняла: то, что она в других часто принимала за естественную красоту, на самом деле – результат косметических ухищрений.
Но почему же тогда Дункан смеялся над ней? Что может быть привлекательным для него, если все старания Кармен и парикмахера ни к чему не привели? Может, внешность женщины – все-таки не самое главное? Прежде она считала, что самое важное в человеке – его внутреннее содержание. Однако теперь не была в этом уверена. «Если ты самая настоящая уродина, – рассуждала Джулия, – едва ли кто-то подойдет к тебе достаточно близко, чтобы разглядеть, что ты за личность, и оценить твою индивидуальность». В конце кондов Джулия пришла к выводу, что какой-то минимум привлекательности совершенно необходим, чтобы привлечь к себе внимание. И конечно же, очень важно, как женщина одевается и как ведет себя.
