Он осторожно развел руками ее бедра, и ее обдало жаром. Она задрожала. Время словно остановилось. А потом был взрыв восторга. Лишь когда она перестала дрожать и он почувствовал, как кончики ее пальцев коснулись его волос, он медленно вошел в нее. Его глаза блестели в темноте, превратившись в мерцающие туманные серые озера, в которых отражалось его желание. Поначалу они двигались медленно, потом все быстрее и быстрее, стремясь к новым и новым вершинам блаженства. Алекса закричала, и Адам отозвался тихими стонами.

Мир и покой воцарились между ними. Адам не выпускал ее из объятий.

— Так будет всегда, любовь моя, — пообещал он. И оба погрузились в глубокий сон.

Среди ночи Адам разбудил ее долгими поцелуями и осторожными прикосновениями. Пламя страсти разгорелось в них снова. Теперь, когда первоначальное нетерпение прошло, они могли не торопясь изучать друг друга, найти ритм, который нравился обоим.

— Может быть, этой ночью мы положили начало новой семье, — улыбнулся в темноте Адам. — Вы бы хотели этого, любовь моя?

— Я… я не знаю, Адам. Нет, если ребенок — это единственное, что нас связывает.

— Я люблю вас, Алекса. Я причинил вам много страданий, и все из-за неверно понятых страстей, называемых мщением. Простите меня.

По какой-то причине Алекса не могла словами выразить свои чувства. Казалось, ей доставляло удовольствие скрывать свою любовь. Но после того, что произошло между ними только что, она поняла, что росток любви к Адаму таится где-то в глубине ее сердца. Должна ли она позволить ему пустить корни и вырасти, тем самым выполнив обещание, данное Лису? Время покажет.

Алекса открыла глаза в серой предрассветной мгле. Адам уже ушел.

— Ах, Адам, — жалобно сказала она в пустоту. — Почему я не призналась тебе в любви?

С самого начала она чувствовала, что их что-то связывает, но стремление отомстить за смерть отца ослепило его.

Алекса понимала, что признание в любви дорого обошлось Адаму, что он боролся с нарастающей привязанностью к ней и ребенку, которого она потеряла. Как ни странно, она любила его еще больше за то, что он поборол свою гордость и жаждал прощения. Вернись ко мне целым и невредимым, молилась она. Вернись и позволь мне любить тебя.

Шли дни. Никто не приезжал к Алексе. После того как она вступилась за патриотов на приеме у губернатора, она жила, как в пустыне, хотя до города было рукой подать — всего час верховой езды. Она ничего не слышала, кроме пересудов прислуги. Единственным утешением было ее знакомство с Мэри Форбс — молодой женой надсмотрщика. Как-то раз она решила доехать верхом до опрятного, чистенького коттеджа, который Адам предоставил этой чете.

Робкая, не обладающая ни красотой, ни пылкостью Алексы, Мэри Форбс оказалась добродушной женщиной. Жена лорда Пенуэлла, настоящая красавица, вызвала у нее благоговейный трепет. Держа одного ребенка на руках, в то время как второй цеплялся за ее юбку, Мэри, запинаясь, пригласила гостью выпить чаю, и Алекса немедленно согласилась.

Пока Мэри готовила чай, Алекса играла с детьми — мальчиками одного и трех лет. Сначала она ощутила легкую грусть, вспомнив о своем мертвом ребенке. Она часто представляла себе, что у него было бы красивое лицо Адама и рыжевато-золотистые волосы. Алекса посещала коттедж Форбсов один-два раза в неделю и с удовольствием играла с малышами.

Чтение также стало любимым занятием Алексы. Устроившись в кресле, она поглощала книгу за книгой из хорошо подобранной библиотеки Адама. От него самого вестей не было. Она надеялась, что генерал Прево оценит усилия ее мужа.

Прошел месяц, а Адам так и не вернулся. Среди прислуги ходили слухи, из которых Алекса узнала, что Лис и еще несколько пиратов снова напали на британский флот. Отчаянные попытки схватить и повесить Лиса потерпели крах. Хитрый Лис полностью соответствовал своему имени. Иногда Алексе казалось, что какая-то часть ее умрет, если Лиса поймают и казнят. Возможно ли любить двоих?

Алекса не переставала тревожиться и молиться за Мака, ее преданного друга. Любовь Адама принесла ей счастье и физическую радость, а любовь Лиса питала ее храбрость и поднимала дух. Оба они наполняли ее жизнь смыслом.

В начале 1779 года Алекса вдруг осознала, что близится весна. Она ощущалась в запахе плодородной почвы, в набухших почках, которые буквально на глазах превращались в листву. Дни стали теплыми, веял мягкий ветерок, и солнце пригревало. Рабы усердно трудились, готовя землю под сев. Алекса истосковалась по Адаму. Никогда еще он не отсутствовал так долго, и она опасалась, не случилось ли с ним беды. Она даже подумала, не отправиться ли ей в Саванну, в штаб-квартиру генерала Прево, чтобы навести о нем справки. Но ее намерениям не суждено было осуществиться.

Как-то ночью Алекса, терзавшаяся беспокойством, задержалась внизу дольше, чем обычно, в волнении расхаживая по сумрачным комнатам. Беспокойство все росло, как вдруг она услышала, что кто-то скребется в дверь.

Она хотела позвать Джема, который спал на кухне, но тут же передумала. А вдруг кто-то привез вести от Адама? И она устремилась к двери. Или, может быть, вернулся Лис повидаться с ней? Кровь застыла у нее в жилах при виде того, что ждало ее за дверью. Распростершись на крыльце в луже крови, лежал Мак.

Опустившись на колени, она обхватила руками его голову и окликнула по имени. На голове у него была огромная рана, рубашка вся в крови. Приподняв ее, Алекса увидела рану в боку — как ей показалось, огнестрельную.

Алекса приложила ухо к груди: сердце едва слышно билось. Слава Богу, он жив! Апекса побежала за Джемом, а тот, оценив положение, пошел за помощью.

Понадобилось трое мужчин, чтобы отнести Мака в свободную спальню.

— Приведите нянюшку Лу, быстрее! — попросила Алекса Джема, как только они уложили Мака на кровать. — Скажите ей, пусть принесет что-нибудь для обработки серьезной огнестрельной раны.

Джем побежал за врачевательницей, а двое других мужчин осторожно раздели Мака под строгим наблюдением Алексы. Из раны в боку все еще сильно шла кровь, и на мгновение Алексу охватил ужас. Как можно потерять столько крови и не умереть? Вдруг Мак застонал и заметался.

— Мак! Лежите спокойно! — умоляла Алекса, обливаясь слезами.

Мак медленно открыл глаза, они показались Алексе остекленевшими.

— Алекса, — хрипло сказал он. — Простите, что я пришел сюда. Я не хотел беспокоить вас.

— Вы правильно поступили, Мак. Я вам помогу. Пожалуйста, не разговаривайте, берегите силы.

— Нет, вы должны знать, что случилось. А я в любую минуту могу умереть.

— Тс-с… потом, Мак.

— Нет, Алекса. Прошу вас, выслушайте меня. — Алекса мрачно кивнула. — Они… англичане… устроили нам засаду. Нам всегда удавалось уйти, но на этот раз не получилось. Они задались целью поймать Лиса.

— Так вы были с Лисом? А что случилось с вашим кораблем? Что с «Леди А»?

— Ваша тезка стоит в Нассау на ремонте. Она получила легкие повреждения месяц назад во время схватки. Мне так не терпелось вернуться в строй, а тут Лис предложил мне сражаться на борту «Серого призрака», когда он вошел в порт две недели назад.

Мак замолчал, чтобы отдышаться, и закашлялся.

— Хватит, Мак. Остальное подождет, — твердо проговорила Алекса.

Мак хотел возразить, но тут в комнату ворвалась нянюшка Лу с корзиной в руках. Быстро осмотрев Мака, она тут же принялась за дело. Ее спокойная деловитость немного успокоила Алексу.

— Дело плохо, мистрис, — сообщила нянюшка Лу, раскладывая инструменты и лекарства. — Очень плохо. Он помрет, если не вынуть пулю.

— А вы можете это сделать, нянюшка Лу? — тревожно спросила Алекса.

— Попробовать можно, чего там, — уверенно сказала старая рабыня, снова повернувшись к Маку. — Держите его, — коротко велела она Джему и тем двоим, что принесли Мака в дом.

Когда началось зондирование, Мак закричал, но вскоре потерял сознание.

— Вот и хорошо, — проворчала нянюшка Лу. — Не будет дергаться.