Любопытное состояние — ожидание открытия. Как мы оказались в такой ситуации? Наша жизнь отчаянно нуждается в изменениях? Или в нас уже живет смутное ощущение, что новое вот-вот случится с нами? Мы растеряны, потому что даже не понимаем, что имеем в виду. Прорыв к чему? Мы не знаем, но чувство нам понятно. Это чувство — страстное желание. Желание побуждает нас стремиться к открытиям и оно же определяет нашу готовность к тому новому, что должно произойти.

Мы начали понимать, что за люди собрались в группе и что они здесь на самом деле делают. Их не просто тянуло во Флоренцию. Конечно, они стремились к новым переживаниям, но они также намекали на потаенную надежду — надежду, в которой стесняешься признаться даже друзьям. Они откликнулись не на обычное рекламное объявление в глянцевом журнале о туре по пяти городам за семь дней в кондиционированном автобусе с плотным ужином и большим количеством выпивки в конце каждогодня. Эта группа откликнулась на наше маловразумительное объявление в нью-йоркской газете о поездке во Флоренцию, цель которой — научиться медитировать, созерцая религиозное искусство. Эта группа искала Бога.

Когда искатели находят друг друга, это — волнующее событие. По отдельности они чувствуют особое одиночество. Искатель не может понять кажущегося счастья конформиста, который думает о том, о чем положено думать, и делает то, что положено делать. Искатель не может приспосабливаться, но в то же время не получает никакого удовлетворения от своего нонконформизма.

Искатели могут функционировать в мире, и даже вполне успешно, но они никогда не чувствуют себя частью этого мира, поскольку знают, что есть нечто большее. Их неудовлетворенность жизнью, которую ведут, и их ощущение «большего» побуждает их к поиску нового опыта. Они хотят прорваться за пределы мира внешних проявлений, чтобы найти более глубокую реальность.

Надежда, что они внезапно обретут видение, которое прояснит действительность, и еще обретут некое «знание», — является тайной побудительной силой искателей. Это то знание, которое имел в виду Данте, когда писал: «Разум не насытится, пока его не озарит истина, за пределами которой нет другой истины».

Более серьезный поиск направлен на то, чтобы узнать, существует ли действительно Бог. Бог витает в сознании миллионов людей как идея, имеющая тысячи интерпретаций. Но ищущий не удовлетворяется этим. Ищущему не нужны идеи, он не хочет интерпретаций. Ищущий хочет познать Бога напрямую.

Если ищущий убеждается, что Бог есть, тогда все прекрасно и миру можно доверять. Если Бог есть, мир, каким бы печальным и жестоким ни был, имеет надежную основу, поскольку это Божий мир. И, даже умирая, мы уповаем на жизнь и спокойно встречаем смерть. Именно такое простое утешение принимают ищущие.

Если же ищущий не может обрести Бога, он просто продолжает искать. Остановка невозможна, потому что ищущим движет желание, а желание никогда не умирает.

Уже в первое утро нашего тура можно было предположить то, что нас ожидало. Ясным ранним утром мы повели нашу группу в музей Сан-Марко на Пьяцца Сан-Марко. Музей располагается в здании бывшего монастыря, где Фра Анжелико и его ученики рисовали настенные фрески, на которых изображались сцены из жизни Христа, в каждой монашеской келье. Мы хотели прийти туда первыми, чтобы члены нашей группы могли осмотреть эти кельи, пока нет других посетителей, и испытать непосредственные личные переживания от этого места.

Фра Анжелико, живший приблизительно в 1400–1455 годах, был одним из прекраснейших художников-мистиков раннего итальянского Возрождения, и его работы пользовались большим спросом во Флоренции. Он рисовал не тот свет, источником которого является солнце, а тот, что озаряет мистическое единение. Так, например, его картина «Коронация девы Марии», на которой изображен момент смерти Девы Марии и ее воссоединения с сыном Иисусом в загробной жизни, сияет золотым светом, который словно излучает холст.

В наше первое утро мы проинструктировали группу не просто смотреть на картины, а медитировать на них. Это визуальная медитация, которую мы описывали в предыдущей главе, во время которой человек закрывает глаза и представляет себе, как становится одной из фигур, изображенных на картине. Если, например, вы смотрите на изображение Иисуса, восстающего из гроба, вы представляете себя Иисусом, восстающим из гроба.

Хотя западным людям, находящимся вне римской католической традиции, возможно, трудно будет понять подобную внутреннюю практику, молодые католики умеют использовать религиозные изображения и молитвы, чтобы вступать во внутренний диалог с состоянием высшего сознания. Это позволяет сделать идею высших состояний (например, сознания какого-нибудь святого и общения с этим святым) приемлемой и комфортной для воображения католика, что затем, в зрелости, позволит ему открывать мистические двери, когда человек обладает достаточным общественным опытом, чтобы видеть этот опыт насквозь и желать найти более надежную истину.

Рациональный разум не может представить окончания жизни, и наш инстинктивный разум никогда не выходит за пределы навязчивой идеи о выживании и самосохранении. Чтобы обнаруживать эту глубинную, более надежную истину, нам необходимо выходить на другие уровни разума. Эти другие уровни (например, разум мудрости) действительно существуют, и нам нужно обнаружить способ подняться на них.

Медитация на священных образах — один из проверенных способов на пути к этим уровням. С помощью визуализации священных образов в душе мы — неожиданно для себя — открываем дорогу для новых мыслей, новых перспектив, новых ощущений.

Члены нашей группы бродили по залам музея, заходя в разные кельи, отмечая изображения, которые их привлекали. Их задачей было отобрать несколько изображений и купить их репродукции в музейной лавке. Позже вечером мы займемся упражнениями на визуализацию, используя выбранные изображения.

Наконец группа собралась в конце коридора, жадно спрашивая шепотом друг у друга об ощущениях. Все были готовы отправиться в другую часть музея, где множество прекрасных творений Фра Анжелико ждали осмотра. Одна из женщин, переживая, что ее муж еще не присоединился к нам, ушла искать его, но вернулась через несколько минут одна.

Мы сказали, что найдем его. Мы знали, что к нескольким кельям присоединены совсем маленькие комнатки, и предположили, что он — в одной. Но его там не было. Не было его и в туалете. Затем, обходя еще раз одну за другой кельи, мы заметили пару ног, торчащих из-за полузакрытой двери. Он сидел на полу, спиной к стене, с печальной ласковой улыбкой на лице. Он был крупным мужчиной, бывшим футболистом в колледже, а теперь постарел, устал, помудрел; глаза его выдавали жизненные утраты. Он сидел на полу так, будто смотрел прямо в глаза Святого Доминика, который на картине сидел на земле прямо под распятием. Мы вернулись к группе и сказали жене, что с ним все в порядке, но торопить его не нужно.

Когда он присоединился к нам, он крепко обнял жену и сказал, что расскажет после. Люди в группе были достаточно воспитаны, чтобы оставить его в покое, хотя несколько человек продолжали внимательно смотреть на него, пытаясь представить, что могло произойти.

На следующий день мы замедлили темп. Встали поздно и отправились в сельский ресторанчик в Черчине, где шеф-повар выдает одно за другим восхитительные свежеприготовленные блюда. По дороге обратно во Флоренцию несколько человек заметили церквушку на вершине холма и захотели остановиться. Водитель привез нас на холм и затем отошел отдохнуть под тень большого дерева. Он был вежливым человеком и ни разу не подал ни малейшего намека на свое отношение к сумасшедшим американцам, которым приспичило отправиться в сельскую церквушку в жаркий воскресный полдень.

Солнце сияло в сапфировом небе. В плодородной долине внизу стояли рядами могучие оливковые деревья, покрытые серебристо-зеленой листвой. Вдалеке, за двумя долинами, виднелись красные черепичные крыши Флоренции.