Между тем открылась дверь каюты, на пороге возник улыбающийся помощник Саша Ладов.
– Капитан, – обратился он к Кахарману, – несусветная жарища. Не хотите пивка принять?
– Я не против, – рассеянно согласился Кахарман. – Неси, коли есть.Он продолжал думать об услышанном по радио. Конец августа, а от Бериша никаких вестей. Хоть бы телеграмму дал – трудно, что ли, додуматься? На лето он уезжал в Синеморье, к деду и бабке – Кахарман не держал его, понимал парня. А вдруг он сейчас в одном из тех поездов, что остановились в степи из-за непогоды? Хотя… парень он совсем уже взрослый, пусть привыкает к трудностям.
Вернулся Ладов.
– А я-то думал, что вы все приготовили, Кахарман Насырович, стол какой-никакой накрыли. А вы все в иллюминатор глядите, как будто там что хорошее можно увидеть, – шутливо зачастил он, выгружая пиво из сумки, вытащив связку сушеной воблы.
– Обойдемся, – махнул рукой Кахарман. – Какой еще стол? Постелим газету – и хорош! Не многовато ли пива? Одолеем?
– Оставим команде, если что. Им с устатку это самый кайф… Хотя они тоже, наверно, отоварились…
Ладов принялся разливать, поглядывая на Кахармана.
– Что-то не в духе вы сегодня, капитан…
– Да все думаю. В Синеморье седьмой день ураган, а там и родители мои, и сын… Впрочем, ты прав, так дальше нельзя. – Кахарман встряхнулся. – Гулять так гулять, тем более с получки – ты не забыл, что сегодня получка? Я сегодня тебя угощаю на берегу! Как ты смотришь на это?
– Категорически против, – возразил Ладов, краснея.
– Я старше тебя, Саша, и первый пригласил тебя. Ты живешь среди казахов, а по нашему обычаю ты не имеешь права отказаться от приглашения.
– Получается, что все время приглашаете вы. Мне просто неудобно уже…
– Будем считать, что договорились, – заключил Кахарман. Веселое настроение не приходило; он снова безучастно отвернулся к окну и принялся автоматически пить пиво – не чувствуя ни вкуса его, ни прохлады.
…После той ночи на Балхаше, проведенной им в разговорах с Камбаром, Кахарман чувствовал себя на работе плохо и даже хотел взять отгул, чтобы отоспаться, прийти в себя, как вдруг узнал, что сегодняшним вечером в Доме культуры комбината состоится встреча с учеными, прибывшими из Москвы и Алма-Аты. Он не мог пропустить эту встречу.
Зал был набит до отказа, только в последнем ряду нашлось свободное местечко. Сев, он оглядел президиум, который выбрали только что, – Кахарман опоздал к началу встречи минут на пятнадцать-двадцать. Практически все люди, из которых состоял президиум – и ученые, молодые и старые, и крупные областные руководители, все как один холеные, опрятные, чинно восседавшие за длинным столом, – были ему знакомы. Здесь были академик Ситников, академик Баранов, академик Сарымсаков, министры – Водолазов и Примус, академик Кошечкин, руководители хозяйств Итбаев, Сытых. Проводил эту встречу председатель горисполкома Еркинов. Со многими из этих людей Кахарман был знаком лично, не раз встречался. Кое с кем был у него доверительный, толковый разговор; с другими он спорил, с некоторыми даже ругался. Ни с кем из них, однако, он не нашел общего языка. Все эти люди, сидящие за столом, покрытым красным бархатом, были за политику поворачивания вспять сибирских рек.
Один за другим выступали ученые, их сменяли руководители хозяйств: высказывались все вразнобой, порой, совершенно не понимая друг друга. Гидрогеолог не понимал биолога, биолог не признавал экономиста, экономист не понимал руководителя хозяйства. Не было единого мнения. В конце концов сидящие в президиуме обратились за помощью к тем, кто находился в зале. А простым людям уже совершенно невозможно было разобраться в том, в чем не могли найти ясности ученые мужи. Люди, привыкшие голосовать по приказу президиума «за» или «против», сейчас, не слыша конкретных указаний, замерли в молчании. «Скажите нам точно, «да» или «нет», – раздался женский выкрик. «Говорите громче, не слышно», – отозвался выступавший академик Саткынов. В зале по-прежнему была тишина. Наконец поднялся с места руководитель Казахского государственного гидрогеологического управления Сиырбаев. Он начал на высокой ноте. «Неуместно в наш век, когда наука и техника так быстро шагают далеко вперед, упрекать нас Капчагайским водохранилищем!» Неприятный, крикливый голос резанул Кахарману слух. «Уже двадцать лет мы говорим о том, что надо спасать Балхаш. Простите, от чего спасать? Разве кому-то стало плохо от того, что мы соорудили Капчагайское водохранилище? Вы в Балхаше ловите рыбу, как и много лет назад. В полях собираете рис, а Капчагайская ГЭС – дополнительный источник – и мощный источник, заметьте! – электроэнергии. Город Балхаш на берегу Балхаша цветет и развивается. Я думаю, что неуместно без конца беспокоить руководство наверху необоснованными жалобами. Нехорошо занятых людей отрывать от дел и заставлять ехать к вам».
Кахарман начал понимать цель этого собрания. Ортодоксальные ученые, а также руководители республики были озадачены тем, что нарастает общественное недовольство Капчагайским искусственным морем. А на сегодняшний день такое недовольство стало очевидным – сам факт собрания свидетельствовал об этом.
После Сиырбаева попросил слова коренастый, небольшого роста мужчина – он представился профессором из Института по изучению морей при Академии наук. Его мнение было таково: западную часть озера необходимо сохранить, а восточную – уничтожить. Поэтому нужно энергично в самое ближайшее время взяться за строительство перемычки в проливе Узун-Арал. Другой ученый – седовласый, поджарый мужчина, профессор из института гидрогеологии – стал тут же оспаривать это мнение. Коротко он сформулировал свою мысль так: «Институт давно занимается проблемами Балхаша. Мы полагаем, что строительство этой перемычки повредит Балхашу. Возникающие по ходу строительства проблемы еще не исследованы основательно…» Потом слово взял министр Волкодавов. «Надо отметить, что в бассейне. Или – Балхаш на сегодняшний день очень выгодно используются водные ресурсы. Мы осуществили программу Совета Министров, которая предусматривала заполнить водой Капчагайское водохранилище. По проекту здесь объем воды должен составлять 28,1 кв. км. А у нас сейчас – 13–15 кв. км. Остальной объем воды распределился между Акдалой и Балхашем. Мы уменьшили количество хозяйств в Акдале, выращивающих рис. Бесспорно, эти усилия предприняты для оздоровления ситуации на Балхаше. Я не понимаю, почему все как один противятся строительству этого большого канала. Считаю своим долгом сказать – если не сегодня, то завтра эта проблема обязательно встанет перед нами и перемычку в проливе Узун-Арал нам придется строить: от этого не уйти!»
«Вы совершенно правы! – выкрикнул с места министр Примус. – Товарищи! Я поддерживаю мнение Волкодавова!»
Краткость реплики министра объяснялась то ли тем, что он не хотел затягивать собрание, то ли боязнью сказать лишнее.
Когда слово предоставили Игорю Славикову, Кахарман весь подался вперед. «И когда он успел приехать сюда?» Кахарман не ведал о его приезде. Или он по каким-то своим соображениям специально не дал знать об этом?
Игорь молча осмотрел зал. Младший Славиков выглядел усталым, осунувшимся, возмужавшим. Синие глаза его выражали спокойствие и печаль.
– Дорогие товарищи! – начал он свое выступление. – Не может не радовать то, что ученые и руководители хозяйств вышли на люди поделиться своими сомнениями, мыслями. Это собрание – диалог, все мы здесь высказываемся вслух и пытаемся увидеть нашу проблему и шире, и глубже. Здесь представлено много самых разных точек зрения, самых разных мнений – давайте нацелимся на то, чтобы принять какое-то конструктивное решение. Напоминаю, что мой отец, профессор Славиков, практически всю свою жизнь посвятил проблемам Арала, Каспия и Балхаша. Я, в свою очередь, тоже стараюсь внести посильную лепту в это большое дело. Одно жалко: мнение таких рядовых ученых, как я, часто остается без должного внимания. Хочу обратить внимание на такой удивительный факт. Те, кто довел. Или и Балхаш до сегодняшнего катастрофического состояния, по-прежнему держат в своих руках их судьбу. Именно они в свое время не стали слушать тех, кто был решительно против строительства Капчагайского водохранилища. Всем было ясно, что Балхаш издавна питается водами Или и, лишенный этой воды, он обречен на погибель. Ученые доказали, что падение уровня воды в озере приведет к исчезновению рыбы и ондатры, что мы и видим сегодня.
