В ответ Анна получила лишь взгляд Райковой. Но что он скрывал, она так и не поняла, в нем заключалось столько всего, что разобраться в этом ребусе было выше ее возможностей.

Изъятие документов заняло очень много времени, хотя, в конечном итоге, их оказалось не так уж и много. Но следственная бригада столкнулась с откровенным недоброжелательством, полным нежеланием им помогать со стороны сотрудников банка. Приходилось убеждать, а в некоторых случаях и запугивать их, чтобы те оказали бы им хотя бы минимальное содействие. Анна знала, что могла бы заставить Райкову оказать им всемерную помощь; у нее нашлись бы для этого вполне весомые аргументы. Но она сама не знала, почему не желала воспользоваться такой возможностью.

Наконец дело бы сделано Анна не стала заходить к Райковой, чтобы попрощаться и известить, что они закончили свою работу, как это требовал этикет. Усталая и измотанная, она села в машину и отвезла документы в прокуратуру. Теперь предстоял долгий и утомительный процесс по их изучению. Но это она начнет завтра, а сейчас отправится домой.

Она сразу почувствовала, как что-то случилось. Сын – редкий случай в последнее время – находился дома. Он и муж сидели в креслах рядом друг с другом, но между ними витала отчужденность. Это она сразу же поняла по их лицам. При ее появлении никто не пошевелился.

– Что случилось? – спросила она. Она чувствовала себя усталой, и заниматься семейными разборками ей ужасно не хотелось. Но она была почти уверенна, что именно этим ей и предстоит сейчас заняться.

– Что случилось? – вынуждена была она повторить свой вопрос, потому что не дождалась ответа.

– Спроси у него, – сказал муж.

Анна посмотрела на сына.

– Женя, я устала. Пожалуйста, скажи все просто и понятно, – попросила Анна.

– А сложно тут и сказать невозможно, – неожиданно ухмыльнулся сын. – Я буду жить со своей девушкой.

– Что, значит «будешь жить со своей девушкой»? Ты женишься?

Сын посмотрел на нее, как на ненормальную.

– Я что, по-твоему, идиот?

Анна решила проигнорировать этот риторический вопрос.

– Тогда я не совсем понимаю…

– Да что тут не понимать?! Я буду жить со своей девушкой в одной квартире, спать с ней в одной постели. А по утрам мы вместе будем пить кофе. Или чай. Или еще чего-нибудь. У нас многие так живут.

– Тебе всего девятнадцать лет, Женя.

– И что ты этим хочешь сказать, что мне рано жить половой жизнью? Для справки: я уже живу ею далеко не первый год.

Анна почувствовала, что отчаянно краснеет. И чтобы это не было заметно, она отвернулась.

– Я ничего об этом не знала, – пробормотала она.

– Родители узнают об этом последними, – спокойно, как само собой разумеющийся факт, произнес сын. – И чего ты волнуешься?! Все будет нормалек. Я знаю, как надо предохраняться. Могу тебе целую лекцию об этом прочитать.

Я кажусь ему невероятно старомодной, как давно вышедшее из моды платье, – подумала Анна. – Но я, наверное, такая и есть на самом деле.

Она вдруг почувствовала сильное раздражение. Он даже не посоветовался с ней, а только в самый последний момент ставит родителей в известность.

– Я запрещаю тебе это.

Ее слова вызвали у сына изумление.

– Мама, ты полагаешь, что я подчинюсь?! Все уже давно решено.

– И где же ты собираешься жить?

– Андрей предоставляет мне свою квартиру, он уезжает за границу на год. Он будет там учиться.

Андрей был школьным другом сына, его родители разбогатели, и он постоянно пропадал за границей.

Внезапно Анна спохватилась, она даже не спросила, а с кем Женя намерен сожительствовать? Она оказалась столь поглощенной самим фактом ухода сына из дома, что как-то упустила этот момент.

– И с кем ты собрался жить?

– А это так важно?

– Прошу тебя, не хами, – взмолилась Анна. Она едва удерживалась от слез.

Кажется, Женя что-то почувствовал.

– С Мариной.

У Анны все похолодело внутри. Хуже этого варианта и придумать сложно. Она знала, что сын дружил с двумя девушками: с Наташей и Мариной. Наташа нравилась ей, она казалось спокойной и главное – очень благоразумной. В отличие от Марины, взбалмошной и к тому же с нездоровыми наклонностями. Анна даже не исключала, что она принимает наркотики. Пару раз она видела ее в состоянии, когда можно было подозревать ее в том, что она находится в наркотическом опьянении. Если хотя бы он выбрал Наташу… Каким станет он после того, как поживет с этой особой.

– Но почему с ней?

Женя пожал плечами.

– Она согласилась.

– Ты хочешь сказать, что Наташа отказалась?

– Ну да, – как-то уж очень небрежно произнес он. – Кажется, все. Я пошел. Пока.

– Как пошел? Прямо сейчас?

– А ты думала, что через десять лет? Я только для того и зашел, чтобы вас предупредить. И насчет денег договориться. Вы же не оставите меня совсем без средств? Хотя, кто вас знает, – подумав, проговорил сын. – Но не надейтесь, это меня не остановит.

Через минут пять должны были доставить из камеры Миловидова, и пока у Анны было еще немного времени она решила его потратить, чтобы еще раз обдумать тактику предстоящего допроса. Но неожиданно для себя, словно сомнамбула, подошла к шкафу для одежды, отворила дверцу и стала смотреть на себя в зеркало. Сорок четыре года. Все говорят, что она хорошо сохранилась, отлично выглядит. Но даже если это и так, возраст все равно берет свое. И уж стоит ли говорить о том, как далеко ей от Райковой, та и в ее годы будет выглядеть во много раз эффектней. И ничего не поделаешь, так уж задумано природой.

Анна достала из сумочки косметичку, извлекла из нее помаду и провела ею по губам. По большому счету она до сих пор был довольна своей внешностью: не красавица, но приятная женщина, к тому же, наделенная хорошей фигурой. О том, чтобы она оставалась стройной, успешно позаботилась природа, самой Анне для этого не надо было прилагать никаких особых усилий. И за это она всегда была ей благодарна.

Анна едва успела снова усесться на свое место, как в дверь постучали. Миловидов в сопровождении конвоира вошел в ее кабинет, как в свой собственный, широко улыбнулся ей, прошествовал к стулу, и, не спрашивая разрешения, сел. После чего несколько мгновений внимательно рассматривал ее.

– Эта помада вам идет больше, чем предыдущая, – оценил он. – Вам вообще подходят более яркие и насыщенные цвета. Я надеюсь, что как-нибудь мы с вами сходим в магазин, и я подберу вам ваш истинный цвет. Я в этих делах отлично разбираюсь.

– Вряд ли это событие когда-нибудь состоится, – сухо отреагировала Анна. – Боюсь, что в ближайшие долгие годы у вас нет никаких шансов посетить магазин косметики. Особенно, если вы не измените своего поведения и не начнете сотрудничать со следствием. Я настоятельно рекомендую вам это сделать.

– А я вам настоятельно рекомендую заняться своей внешностью. И еще одеждой. Этот костюм не свидетельствует о хорошем вкусе. Он никакой. А я больше всего терпеть не могу никаких людей. Это так не эротично – быть никаким.

– А вы все оцениваете исключительно по этой шкале? – не выдержала Анна и тут же прикусила губу. Обещала же себе не втягиваться в эти бессмысленные дискуссии. Он специально затевает подобные разговоры, чтобы увести ее от сути дела. В таком случае к ней и перейдем. Она положили перед ним листок. – Взгляните сюда?

– Что это? – бросил небрежный взгляд на листок Миловидов.

– Список фирм, которые вы привлекли для спасения банка.

– В самом деле, кажется, эти фирмы. И что?

– Очень любопытный перечень. Вы не находите?

– Я здесь вообще ничего не нахожу.

– Тогда я поясню. О каждой из этих фирм в нашем ведомстве есть определенная информация.

– Неужели вы поделитесь ею со мной?

– И с большой охотой.

– А как же служебная тайна?

– Считайте, что я ее нарушу. Ради вас.

Миловидов наклонился в сторону Анны.

– А знаете, гражданин старший следователь, у нас может получиться…