Запыхавшись, Лоретта остановилась и вытряхнула камешек из ботинка.

– Ты раньше здесь не бывал?

– Я приезжал прошлой осенью на несколько дней. – Кон снял шляпу и тряхнул на солнце гривой черных волос. – Вода выглядит освежающей.

– Мы не будем купаться, – твердо проговорила Лоретта. – Чем скорее я сниму с себя эту грязную одежду, тем лучше. – Она взяла его под руку и потянула дальше.

– Спешишь найти кровать? – поддразнил он.

– Спешу добраться до места. Меня уже тошнит от дороги.

Лоретта и в самом деле выглядела не совсем здоровой в последние дни и какой-то подавленной.

– Жаль. Я надеялся показать тебе кое-какие из моих самых любимых на свете мест.

– У нас осталось всего четыре месяца, милорд. Не думаю, что на это будет время. – По крайней мере, Лоретта перестала подсчитывать точное количество дней.

Она шагнула вперед. Золотая ржанка вспорхнула из гнезда и замахала крыльями прямо перед ее лицом. Лоретта пронзительно взвизгнула.

– Ну вот, можно подумать, что ты городская девушка, – рассмеялся Кон, поймал перо и воткнул его за поля ее шляпы. – Когда я был здесь в последний раз, птицы жили в доме. Надеюсь, моему управляющему удалось их выселить.

Лоретта гневно зыркнула на него:

– Зачем ты вообще притащил меня сюда? Судя по всему тому, что ты сказал, я удивлена, что ты отказался от всей той роскоши, чтобы спать на улице в какой-то глуши.

– Это правда, что дом был настолько обветшалым, что нам даже не удалось продать его, когда мы больше всего в этом нуждались. Лучшие земли давно утеряны.

Но то, что осталось, принадлежит семье. Здесь родилась моя мать, и я хотел показать поместье... тебе, – быстро закончил Кон.

Он чуть не проговорился. Впрочем, он знал, что скоро все равно придется сказать Лоретте, но не тогда, когда она сможет швырнуть в него одним из тех камней, о которые они то и дело спотыкаются.

Они поднялись на еще один холм. Лоретта слишком запыхалась, чтобы расспрашивать Кона дальше. Он был прав. Время, проведенное в Лондоне, превратило ее в городскую жительницу, безвылазно сидящую в своем гареме и пичкающую себя плюшками. Если так и дальше пойдет, то скоро она не влезет в свои новые платья.

Внизу показалась ферма Кона. Только человек, живший в имении, где на передней лужайке громоздились руины замка Коновер, мог считать внушительный каменный особняк всего лишь скромным домом. Это было большое серое строение с четырьмя трубами и сплошной стеной плюща, поднимающегося над арочным входом. Каменные вазы с цветущими цветами обрамляли задние двери. Шиферная крыша выглядела новой, а странной формы окна сверкали. Позади дома виднелось скопление надворных построек на разной степени ремонта и строилось кое-что новое. Аккуратные каменные стены огораживали большое пастбище. Общее впечатление значительно взбодрило Лоретту. Проблеск голубого сквозь деревья, должно быть, то самое озеро, о котором упоминал Кон. Во дворе не было видно ни Томаса, ни кареты, и вообще не было никаких признаков жизни.

– Добро пожаловать на ферму Стенбери-Хилл. Полагаю, здесь должны быть куры, но боюсь, никакой другой домашней живности в данный момент нет.

Лоретта улыбнулась:

– Надеюсь, они живут не в доме?

– Насколько мне известно, нет. С моего прошлого приезда тут произошли кое-какие изменения в лучшую сторону. И будь спокойна, моего дяди тоже нет.

Лоретта знала, что лорд Роберт был выслан против своей воли в Йоркшир. И Марианна, и ее отец относились к нему с крайним презрением. Марианна удивилась, когда перестали приходить его письма с бесконечными жалобами несколько лет назад. Наведя справки, она узнала, что одним зимним днем он ушел на прогулку и не вернулся. Предполагалось, что он заблудился на пустоши и умер, хотя тело найдено не было даже после поисков весной. Там было полно ледяных скатов и воды, куда старый человек мог упасть, поскользнувшись. Местная женщина, работавшая у него экономкой, доложила, что лорд Роберт в последнее время стал совсем неуживчивым.

По мнению Лоретты, он всегда был ужасным. Этот человек заставлял юного Кона страдать тысячами разных способов: он нанимал ему злобных наставников, которые били Кона, если он плохо выучивал глаголы, а потом вовсе обанкротил его.

– Дядя запустил дом, как ты догадываешься, хотя он и тогда уже был далеко не в лучшем состоянии. Этот человек готов был на все, лишь бы насолить мне. После всех средств, которые я вложил в дом, надеюсь, он теперь пригоден для жилья. А завтра первым делом я сколочу бригаду для ремонта дороги. Не могу поверить, что они не сказали мне... – Кон резко замолчал.

Вот уже во второй раз он останавливал себя, чтобы не проговориться.

– Кто – они?

Кон взял руку Лоретты и сжал. Лоретта почувствовала жар его ладони. Внезапно Кон сделался таким серьезным, что она подумала: уж не собирается ли он сказать, что его дядя по-прежнему представляет опасность, призраком бродя по пустоши?

– Я хотел, чтобы это был сюрприз, но, возможно, мне следует подготовить тебя, прежде чем мы пойдем дальше и войдем в дом. Пожалуй, нам лучше присесть.

Порыв ветра подхватил ее юбки, и Лоретта поспешно схватилась за них, прижимая к ногам. Последнее, чего она хотела, – это соблазнять сейчас Кона видом своих ног. Она опустилась на траву и приняла свой самый неприступный вид.

– Звучит угрожающе. Давай выкладывай.

– Это не было запланировано. – Он стащил перчатку и провел ладонью по ярко-зеленой траве. – Мы проведем лето здесь.

Лоретта пожала плечами:

– Как пожелаешь. Лишь бы я была дома к Рождеству. – Она уже смирилась, что не увидит дочь этим летом. Благодаря щедрости Марианны – и чувству вины – она имела возможность каждый год проводить с Беатрикс одну неделю.

Десять лет назад, после того как Кона не было уже несколько месяцев, Марианна пригласила ее на чай, и Лоретта неохотно согласилась. Они ведь были соседями, и выглядело бы странно, если б они избегали друг друга. Когда же ей представили виконта Джеймса Горация Райленда, Лоретта поняла, что держит в своих руках кусочек сердца Кона. Прелестный ребенок, так не похожий на ее крошку Беатрикс, сразу же завоевал ее любовь. Итак, то чаепитие стало началом десятилетия ироничной дружбы.

В тот первый день Марианна была такой же прямолинейной, как всегда.

– Я знаю, что мой муж любит вас, – начала она, как только няня унесла Джеймса.

У Лоретты был выбор: изобразить шок или быть честной. Но слишком долго она жила во лжи.

– Но женился на вас, – отозвалась она так же прямо. Марианна положила в свою чашку кусочек сахара, заколебалась, потом пожала плечами и добавила еще один.

– Это так. Я старалась, как могла, но он был очень несчастен. Знаете, я привязалась к нему. – Она нервно рассмеялась. – Глупо с моей стороны. Я намного старше и мудрее, по крайней мере, так я думала. Я привыкла добиваться своего. Папа ужасно избаловал меня. Боюсь, я просто ждала, что Коновер падет жертвой моего обаяния.

– Вы очень красивая. Элегантная. – Все в Марианне и в доме было совершенно.

– Ну, после рождения ребенка я нахожу, что мне трудно сохранить прежнюю форму. Вижу, вам удалось сохранить фигуру.

Лоретта почувствовала, как горячая краска прилила к лицу. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она обрела голос.

– Вы знаете?

Марианна убрала со лба светлый локон.

–Не знала, пока не родился Джеймс и не исчез Коновер. Папа не хотел меня волновать. Но он всегда все мне рассказывает. Рано или поздно. Хоть дело и называется «Берриман и сыновья», однако сыновей у него нет. Только я. Я его партнер во всех делах. Впрочем, я бы вышла за Коновера, даже если б знала, что вы беременны. Это планировалось не один год, просто Коновер об этом не знал.

Лоретта поставила свою чашку. Стук ее о блюдце показался очень громким.

– Я уверена, что вы считаете меня злой ведьмой, но я всего лишь говорю правду. Папа выбрал для меня Коновера еще до того, как у того начала расти щетина. Даже отправил его в Кембридж, чтобы мне не пришлось выходить за какого-то деревенского олуха. Едва только он подцепил на крючок лорда Роберта, это был только вопрос времени. Разумеется, были и другие кандидаты, но никто из них не устраивал меня так хорошо.